Грифф позвонил Дугу Троттеру и сказал о том, что сообщила ему Ник, затем связался с Сандерсом и попросил его передать информацию всем специалистам агентства. Нужно было сузить территорию поиска до мест, где могли находиться старинные строения и рос испанский мох.
Грифф постарался стереть из памяти звук удара и крик Ник, но он звучал в его голове снова и снова.
Когда Грифф через заднюю дверь вошел в дом, его встретила Иветта. Очевидно, она видела, как он подходил.
– Приехал брат Николь, – сказала она. Грифф кивнул.
– Ты поговоришь с ним сейчас или…
– Да, конечно. – Иветта положила руку на его плечо, он вздрогнул от ее прикосновения.
Она вопросительно посмотрела на него, потом изучающим взглядом прошлась от головы до кончиков пальцев. Остановилась на его правой руке.
– Ты поранился.
– Ничего. Ерунда.
Проигнорировав уверения Гриффа о том, что все в порядке, Иветта взяла его за руку.
– Тебе надо промыть и продезинфицировать рану, – сказала она. – И удалить занозы.
Она погладила Гриффа по щеке.
Слова были не нужны. Грифф знал, как Иветта беспокоится за него. Но не думал, что кому-то из них снова придется вот так стоять и беспомощно смотреть на страдания другого. Он прошел вместе с Иветтой в ванную и позволил ей промыть и обработать рану.
Пятнадцать минут спустя Грифф вошел в гостиную, где Джадд и Линдси пытались составить компанию брату Ник. Молодой человек поднялся навстречу Гриффу. Линдси и Джадд тут же покинули гостиную, оставив их вдвоем.
Грифф сочувственно пожал Чарлзу Дэвиду руку.
– Я разговаривал с твоей сестрой. Она жива.
Слезы появились в глазах молодого человека.
– Но как? Когда? Я не понимаю.
– Сядь. – Грифф подвел его к дивану. – Похититель Ник дал мне возможность услышать ее голос. Она должна была сообщить вторую подсказку, которую он обещал дать мне на десятый день.
– И она дала тебе эту подсказку? – взволнованно спросил Чарлз Дэвид.
– Да, но только не ту, которую хотел он. Она произнесла «испанский мох» и «старинный дом». – Грифф приказал себе сохранять спокойствие и закончил: – Я услышал ее крик, а потом связь прервалась.
Грифф и Чарлз Дэвид обменялись взглядами, которые были красноречивее любых слов. Оба знали, что Ник заплатила высокую цену за свое сообщение.
– Я сообщил о полученной информации Дугу Троттеру, а также моему ассистенту Сандерсу, который передаст ее агентам.
– Я ценю все, что ты делаешь, чтобы найти Николь, – сказал Чарлз Дэвид. – Я знаю, что раньше вы были врагами. Но в нашем последнем разговоре Ник сказала, что с тех пор как вы стали работать вместе, она изменила свое отношение к тебе.
– Она такая, моя Ник, – усмехнулся Грифф.
Чарлз Дэвид испытующе взглянул на Гриффа:
– Ты заботишься о моей сестре, а она о тебе. Она для тебя больше, чем просто знакомая, и больше, чем тот, кто работает с тобой над одним делом?
– Да.
– Я так и знал.
Когда Грифф встал, Чарлз Дэвид тоже поднялся.
– Я покажу тебе твою комнату. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. И если что-то понадобится, просто дай знать.
В дверях появился Сандерс. Грифф представил мужчин друг другу, затем извинился и прошел в свой кабинет. Он налил себе выпить, быстро осушил стакан с выдержанным скотчем и вновь наполнил его.
Прошлой ночью он накачал ее наркотиками, и поскольку вчера она была послушной и охота ему понравилась, притащил ее в дом и позволил спать в подвале, но не дал ни есть, ни пить.
– Я еще не простил тебя за непослушание, – сказал он.
После дня, проведенного без еды, Ник чувствовала постоянную слабость. К счастью, вода у нее была – она каждый день добегала до ручья, что сочился тонкой струйкой между деревьями.
Ник изо всех сил старалась справиться с дрожью в ногах, прежде чем начнется охота. Если она не будет проворной в жестокой погоне, он накажет ее, лишит еды или запрет на ночь в клетке.
Сегодняшний день был четырнадцатым.
В этот день, впервые с момента, когда похититель начал охоту, Ник почувствовала – что-то изменилось. Нет, он не убьет ее. Еще не время. Но что-то он приготовил. Сюрприз?
Когда он освободил ее ноги, она несколько раз переступила на месте, разминая их. Он схватил ее запястья, снял с них наручники и бросил на землю поверх оков с лодыжек.
Она посмотрела на него, удивленная тем, что он сделал.
– Сегодня мы немного изменим правила, – сказал он. – Ты полностью свободна, а в конце охоты я смогу найти тебя и арестовать.
– Я не понимаю.
– Я отпускаю тебя, Николь.
Она все еще не понимала. Он улыбнулся:
– Ты можешь бежать куда захочешь, найти еду, воду и приют. Я поймаю тебя, но если не сумею найти, позволю остаться на ночь в лесу. Одну. Не в клетке.
Без наручников. Так мы будем охотиться каждый день, до финального дня, когда я убью тебя.
– На двадцать первый день, – сказала она.
– Я даю тебе только десять минут, так что тебе лучше поторопиться. – Он взглянул на наручные часы и крикнул:
– Давай! Бега!
И она побежала.
Когда Ник убедилась, что удалилась достаточно далеко в лес и он не увидит ее, она сделала круг и осторожно вернулась к тому месту, где он выпустил ее. Поняв, что он зашел глубоко в лес, она пересекла открытое поле и побежала по направлению к северу, прочь от лесной зоны, где проходила охота на нее.
Ник понимала, что на самом деле она вовсе не свободна и реального шанса на спасение у нее нет. Это было просто новое направление в игре этого подонка, и она не могла позволить ввести себя в заблуждение напрасной надеждой, как он планировал.
Самое главное было не поддаться панике. Каждое утро Ник напоминала себе об этом. Бег вслепую не только не приносил ей никакой пользы, но еще и истощал запас ее сил. Хранить свои эмоции под контролем – вот залог спасения ее жизни.
Она нуждалась в еде и воде и, если возможно, защите от ночной температуры, которая падала ниже пяти градусов. Ей необходимо подумать, спланировать свой маршрут. Если он до сих пор не догадался о ее задумке, то рано или поздно это произойдет, и когда он найдет ее, то жестоко отомстит.
Часом позже Ник, измученная бегом и жаждой, решила передохнуть. Она присела около огромного дерева где-то в непролазном лесу и почесала о ствол свою зудящую спину. Нельзя оставаться здесь слишком долго. Она должна двигаться дальше. С трудом дотянувшись до того места на спине, которое постоянно саднило, Ник почувствовала что-то мокрое. Она взглянула на пальцы. Кровь. Черт, рана кровоточит. Очевидно, она слишком энергично потерлась о дерево.
Снова и снова Ник пробиралась сквозь заросли, через ручей, болото и опять через лес. Только однажды вдалеке она разглядела неясные очертания дороги. Она переползла через полусгнивший колючий проволочный забор, выбралась на тропинку, которая когда-то, очевидно, была дорогой, но теперь поросла сорняками. Она пошла по этой тропинке в направлении, противоположном дому Охотника, лелея надежду, что та приведет ее к спасительному шоссе.
Грифф знал, что друзья волнуются за него, потому что он слишком мало спал, больше пил, чем ел, предпочитал одиночество, а в последнее время стал надолго запираться в кабинете. Он ценил их заботу, но никто из них не мог по-настоящему помочь ему. С каждым днем шансов на спасение Ник оставалось все меньше и меньше. Хотя надежда не покидала его, он понимал, что следует быть реалистом.
Слишком во многих местах, где рос испанский мох, находились старинные дома, и отыскать их до наступления двадцать первого дня было слишком трудной задачей для ФБР и агентства Пауэлла.
Грифф снова сел в кресло, взболтал в стакане виски и выпил уже третью порцию. Он взглянул на камин, огонь в котором добавлял света и тепла в кабинете. Согреется ли Ник этой ночью? Достаточно ли у нее света? Или она одна в холодной темноте и думает, почему он до сих пор не нашел ее?
