Если бы она могла повернуть время вспять.

Даже сейчас, семь лет спустя, Ник больно было вспоминать о том, как умер ее муж. Но она больше не плакала. Никакие слезы не вернут Грега с того света и не искупят ее вины.

Грифф проснулся в половине одиннадцатого. Он спал допоздна, только если засиживался далеко за полночь. Грифф расстался с Лизой Кей ближе к двум ночи и поехал домой. Она уговаривала его остаться и провести с ней воскресенье. Однако за последнее время Грифф уже две ночи провел с Лизой и не хотел, чтобы она неправильно поняла его. Если когда-нибудь он захочет постоянных отношений, то запросы его будут весьма высоки. Даже, пожалуй, слишком высоки. Грифф любил многих женщин, каждую – за ее индивидуальность. Но ни разу ему не встретилась такая, ради которой захотел бы бросить свою холостяцкую жизнь.

Грифф встал с постели и потянулся. Он спал голышом. Ему нравилось чувствовать кожей шелковые простыни. Сквозь тяжелые деревянные ставни на широких окнах в комнату просачивался солнечный свет. Когда Грифф заказывал проект дома архитектору, у него был ряд требований. Первым и самым важным было такое: спальня на втором этаже должна выходить на озеро и иметь балкон.

После недолгого визита в ванную Грифф накинул шелковый халат и вышел на балкон. Август сменился сентябрем, и с уходящим летом уходила и влажная жара. Солнце пробивалось сквозь листву деревьев, но влажный воздух предвещал дождь.

Был канун Дня труда, и все его служащие, кроме тех, кто выполнял спецзадания, ушли в трехдневный отпуск. Звонила Линдси, приглашала его провести выходные с их семьей, но Грифф отказался. Линдси и Джадд прошли через ад, чтобы обрести счастье, и Грифф боялся каким-то случайным словом вернуть их в прошлое. А не думать о втором убийце он сейчас просто не мог.

Было время, когда Гриффу казалось, что Джадд обречен на одиночество и страдания, несмотря на преданность ему Линдси. Когда она пришла в «Пауэлл прайвит секьюрити», единственным ее желанием было найти того, кто убил жену Джадда. Немногим мужчинам повезло встретить женщину, которая любила бы их так же, как Линдси любит Джадда.

А хочет ли быть любимым он, Грифф?

Да, несомненно. А какой человек этого не хочет?

Гриффа позабавили такие сентиментальные мысли.

Его жизни позавидовали бы многие. И жизнь эта ему нравилась. Его состояние позволяло не только потакать своим прихотям, но и помогать людям. Он занимался благотворительностью по всему миру, но свои личные силы отдавал «Пауэлл прайвит секьюрити». Идею подбросил ему Сандерс, когда Грифф искал, чем бы занять себя. У него не было необходимости работать. Он запросто мог бы вести бездумную жизнь повесы. Но от такой жизни он бы быстро заскучал.

– Подумай о людях, которым не видать правосудия для себя и своих семей, – сказал ему Сандерс. – Подумай о преступниках, избежавших наказания, тех, кому сходит с рук даже убийство.

Идея правосудия над преступниками, которых законники не могут найти или не смеют тронуть, пришлась Гриффу по душе. И Сандере понимал это, потому что знал Гриффа, как никто другой. Они были братьями по оружию и вышли победителями в борьбе со злом.

Грифф посмотрел на озеро и вспомнил про лагуну среди островов Южных морей. С виду – рай посреди Тихого океана, а на деле – тюрьма, из которой не убежать.

«Черт! Не думай об этом. Не думай о том, что происходило там с тобой. Ты пережил все это много лет назад».

Грифф спустился вниз. Ему нужен кофе, прежде чем он закроется в своей берлоге и засядет за информацию о жертвах Скальпера. Едва ли он обнаружит там что-нибудь новое, способное послужить спасению Эмбер Керби, но по крайней мере сможет сказать себе, что сделал все возможное.

Должен же быть выход!

Уже не раз он давал ей убежать, но бежать было некуда. Эмбер так и не смогла найти лазейку во внешний мир.

В то первое утро, когда он вытащил ее из сырого подвала, он отвел ее в ванную и прямо в одежде обдал теплым душем. Затем в мокрой одежде повел на кухню, где стал кормить, словно младенца. Она выплюнула еду ему в лицо. Он утерся, нахмурился и назвал ее капризной девчонкой.

– Когда проголодаешься по-настоящему, будешь есть, – сказал он.

И был прав. Этим утром, когда он поставил перед ней тарелку с тостами и яичницей, она съела все до последней крошки.

Словно генерал своим солдатам, похититель объяснил ей правила игры. Так он это и назвал'' игра!

– Я охотник, – сказал он ей. – Ты моя добыча.

Даже если его слов было недостаточно, чтобы признать в нем сумасшедшего, то их подкрепляли действия.

Больше всего Эмбер пугал его взгляд, в котором сочетались похоть и жажда убийства. Однако он не изнасиловал ее, не снял с нее одежду, он вообще не притрагивался к ней.

В первый день он отвез ее, связанную, в лес и там развязал путы на ногах, после чего оставил одну. Только через полчаса Эмбер поняла, что может бежать. И она побежала так быстро, как могла. Пару раз она падала, но быстро научилась подниматься со связанными руками.

Но когда Эмбер уже решила, что ей удалось уйти, она вдруг услышала рев мотоцикла. Похититель появился из леса, нагнал ее и направил на нее ружье. Он заставил ее вернуться в наводящий ужас старый дом, в котором он жил.

Уже в течение трех дней он отвозил ее в лес и оставлял там на час-два. Эмбер пыталась найти выход, но потом поняла, что выхода нет. Видимо, он установил следящее устройство в наручники, которые никогда не снимал с ее запястий. Куда бы она ни бежала, он всегда знал, где ее искать.

Эмбер услышала, как он спускается по ступеням в подвал за ней. Ее обуревали противоречивые эмоции. Страх. Неуверенность. Возбуждение. Предвкушение. Она не знала, что он собирается сделать с ней, но если он снова увезет ее в лес, значит, у нее будет очередной шанс попытаться уйти.

Большую часть дня Ник провела за копиями рапортов, в надежде что ее осенит какая-нибудь идея. У них оставалось семнадцать дней, чтобы найти Эмбер Керби. Но они не имели ни малейшего понятия, где та находится. Убийца мог спрятать ее где-то неподалеку от Ноксвилла. А мог увезти в другой штат, на другой конец страны. Если он так же богат, как Кэри Мейгарден, то у него может быть даже свой самолет.

Ник отказалась от предложений и матери, и брата, которые приглашали ее на выходные. Она любила мать, но не горела желанием общаться с ее мужем, полковником ВВС, который слишком напоминал ей отца. Когда отец умер, Ник была уверена, что мама будет наслаждаться независимостью. Однако та через два года вышла замуж за такого же властного самодура, каким был отец Ник.

Брата, Чарлза Дэвида, Ник обожала с того момента, как его принесли из роддома. Ей тогда было четыре. Мальчик рос очень красивым. У него были огромные карие глаза и темные кудряшки. Он был похож на девочку, и это бесило отца. Он отвел сына в парикмахерскую и под истеричные завывания матери велел остричь его наголо.

Ник любила проводить время с братом. И хотя она не вписывалась в его артистическую среду, порой это было для нее словно глоток свежего воздуха. Мир, в котором жила она, отражал жестокую действительность реальной жизни. Если бы она не заезжала к брату в гости на Западное побережье, то, пожалуй, забыла бы, что в мире существуют красота и надежда.

Ник перечитывала рапорты по пяти убитым девушкам – Анджела Байере, Дана Паттерсон, Кэндис Бейтс, Гала Рамирес и Кендалл Мур, – пока у нее перед глазами не поплыли черные круги.

Дождь, шедший весь день, перешел в настоящий ливень. Ник взглянула на часы. Было уже семь. Урчание в животе напомнило ей, что в последний раз она ела в час.

Ник отложила бумаги и встала. И тут у нее зазвонил телефон. Может, это Грифф? Почему-то это имя сразу всплыло в ее голове. За сегодняшний день она уже не в первый раз думала о нем. Ник взяла телефон со стола, посмотрела на определившийся номер и, затаив дыхание, ответила на звонок:

– Алло.

– Если пообещаешь сделать кое-что для меня, то ядам тебе еще одну подсказку.