Джемма шагнула на крыльцо, а Мартин уцепился за полу ее пальто и не двинулся с места. Что все это значит? Она оглянулась. Прямо как первый раз в первый класс! Джемма вспомнила, как Мартин рыдал и все цеплялся за нее в первый школьный день.

– Мы тебя сегодня ну совсем не ждали! Ты же говорил, что вернешься в пятницу, – щебетала Джемма, надеясь отвлечь внимание Блейка от странного поведения Мартина.

– А мне, представь себе, необычайно повезло. Во-первых, удалось достать билет на самый ранний рейс, а во-вторых, дозвонился по сотовому и вызвал вертолет. Здорово, да? А ты что скажешь, Мартин?

Мартин стоял, смотрел в пол и молчал, будто язык проглотил. Блейк нахмурился.

– Старик, ну-ка выкладывай начистоту! В школе нелады?

Мартин сопел, пыхтел – и ни полслова. Блейк перевел взгляд на Джемму и снова на сына.

– Марти, что с тобой? – Джемма сжала ладошку сына. – Я тебя просто не узнаю.

Мартин вскинул на нее глаза, посмотрел на отца и сказал громким шепотом:

– Да нет, папа, у меня все в порядке. Блейк охнул, опустился перед сыном на колени, притянул к себе и крепко обнял.

– Марти, сынок, родной ты мой! – приговаривал он и, не сумев справиться с волнением, всхлипнул. – Прости ты меня, что я так долго к тебе не приходил…

– Ладно, пап, не расстраивайся! Ты не виноват. Мама мне все объяснила. Она тоже не виновата…

Джемма перехватила взгляд сына, улыбнулась ему сквозь слезы и прошептала:

– Вы тут с папой занимайтесь своими мужскими делами, а я побегу приму душ.

Вовремя сообразив оставить отца с сыном наедине, она быстро поднялась к себе.

– Джемма, дорогая моя, сегодня у меня такой счастливый день! – произнес Блейк с чувством, открывая бутылку шампанского. – Хоть ты и не поклонница Бахуса, но тут уж ничего не поделаешь! Придется выпить за «новорожденного». Такова традиция. Я сегодня как-никак стал отцом… Как говорится, лучше поздно, чем никогда!

– Хорошо, Блейк, давай выпьем шампанского! Только мне пополам с апельсиновым соком.

– Уморишь ты меня когда-нибудь! – засмеялся Блейк. – Разбавлять «Клико» соком… Вы, мадам, из какого медвежьего угла? Ну да ладно! Чин-чин…

Они чокнулись и осушили до дна свои бокалы.

– Знаешь, Джемма, а Мартин, кажется, доволен, что я его отец. Ей-ей! Если честно, я думал, возникнут сложности. Все-таки Адриан целых девять лет считался его отцом.

После непродолжительной паузы Джемма заметила:

– Вот именно! Считался… – Она усмехнулась. – Ему было выгодно считаться отцом, ведь на самом деле…

– Ведь на самом деле, – оборвал ее Блейк, – тебе сразу нужно было поставить меня в известность относительно двусмысленной ситуации вокруг моего сына.

– А тебе десять лет назад следовало думать в первую очередь не о себе, а обо мне… – Джемме хотелось сказать больше, но перехватило горло.

Ладно, она ему оставит прощальное послание, где назовет вещи своими именами. Бросил ее тогда на произвол судьбы. Страшно вспомнить, что она пережила!..

– Но ведь это ты ушла, хлопнув дверью, – заметил Блейк после минутной паузы.

– Да, ушла! – Джемма вскинула подбородок. – Ушла, чтобы сохранить свою гордость.

– Сохранила?

– Представь себе.

– А с моей что сделала?

– В каком смысле?

– В самом прямом! А если Мартин, поразмыслив – а он мальчик рассудительный, – изменит свое отношение ко мне? А вдруг он ожесточится?

Что, испугался? – подумала Джемма, а вслух сказала:

– Сын в тебе души не чает, У вас всегда будут самые доверительные отношения. – Помолчав, добавила: – Только ты ему нужен! Запомни это, Блейк! Только ты, и никто другой…

Блейк подошел к Джемме, взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза, наклонился и поцеловал в губы.

– Дорогая, я благодарен тебе за все! Наш сын – замечательный человечек, и это целиком твоя заслуга. Представляю, как нелегко тебе было решиться на откровенный разговор с ним.

Джемма вздохнула.

– Да, я жутко волновалась… Все казалось, вдруг у него возникнет неприязнь ко мне, а то, не дай Бог, и ненависть. Я и сейчас этого опасаюсь.

Блейк поцеловал ей руку.

– Джемма, дорогая, выброси эти мысли из головы. Ненавидеть тебя? Да разве такое возможно? Ты заслуживаешь самого трепетного отношения. Мартин будет тебя боготворить, ручаюсь! Лично прослежу за этим.

Джемма улыбнулась.

– А если он пойдет в тебя? – не удержалась она от колкости.

– Если Мартин пойдет в меня, я его лишу наследства. Но, дорогая, сыновья обычно похожи на мать, – улыбнулся Блейк.

– Не знаю, не знаю… – засмеялась Джемма. – В мире нет ничего постоянного.

– Разве? А я? – возразил Блейк и, притянув ее к себе, крепко обнял.

Джемма на миг закрыла глаза. Господи, какое блаженство! Рядом с Блейком она вновь обретает свое прошлое. Да что там, жизнь! Душу охватила нежность, а тело – желание.

Джемма, остынь! – одернула она себя. Зачем все это, если в его чувствах нет ничего, кроме непрочного расположения.

– Блейк, знаешь, наши отношения приобрели в пределах Уикстона размах мировой сенсации. Мартин не удержался и сказал Кристоферу, кто его отец, а тот, видно, поделился с матерью, ну и так далее. Ты не поверишь, какой поднялся переполох.

Блейк пожал плечами.

– Вот и чудненько! Просто замечательно. Мне это на руку. Не придется давать объявление в местную газету.

– Значит, ты не против? – Джемма отшатнулась.

Блейк бросил на нее недоуменный взгляд.

– Джемма, а с чего ты взяла, будто я буду против? – процедил он. – Мне странно это слышать! Если хочешь знать, я бы с превеликим удовольствием помчался сейчас по улицам, крича во все горло всем и каждому, что у меня есть сын.

– Можно подумать, что ты узнал об этом только сегодня.

– Дело не во мне, дорогая моя, а в Мартине. Вот что! Почти полгода я был настороже, опасался сказать лишнее. Вдруг он поймет, что я его отец? Что тогда будет? А сегодня я безмерно счастлив. Мой сын меня любит! Клянусь, я ничего не сделаю такого, чтобы он меня разлюбил.

– Кто бы мог предположить, что в тебе дремлют такие могучие отцовские чувства! Не перестаю удивляться… Впрочем, за минувшую неделю произошли весьма ощутимые перемены.

– Да! – кивнул Блейк.

– Прежде всего, я должна поставить тебя в известность, что мое пребывание в этом доме на правах… – она задумалась, – скажем, экономки, считаю неуместным.

– Разумеется, Джемма! Тут и говорить не о чем.

– Я, конечно, разделяю твои отцовские чувства, – продолжила она, – поэтому с Марти ты будешь общаться в любое время, когда пожелаешь.

– О чем это ты? – Блейк прищурился. – Ясное дело, когда пожелаю…

– Блейк, в самом начале ты угрожал мне, будто намерен отобрать у меня сына, но сейчас у тебя этот номер не пройдет.

– Какой номер? Что с тобой? – Блейк побледнел. – Я хочу, чтобы у нас с тобой была дружная семья. – Он задумался. – Ну и болван же я! Дорогая Джемма, прошу тебя, стань моей женой.

Джемма усмехнулась.

– Да, Блейк, в находчивости тебе не откажешь! Это уж точно.

– В находчивости? – вытаращив глаза, переспросил Блейк.

– Сначала говоришь, будто с трудом меня терпишь, что я тебе на дух не нужна, а теперь вот жениться на мне надумал…

– Мало ли что я говорю! Особенно когда ты доводишь меня до белого каления. Да и ты, надо отдать тебе должное, в долгу не остаешься…

– Вот, значит, как! Нет, Блейк, я тебе не верю. Сегодня у тебя особый день. Эмоции берут верх над благоразумием. Поэтому твой экспромт с предложением руки и сердца меня не удивляет. А что потом? Утром ты схватишься за голову. Что я наделал под влиянием минуты, и все такое прочее…

– Опомнись, Джемма! Что ты несешь?! – Блейк обнял ее за плечи и посмотрел ей прямо в глаза. – Прошу тебя стать моей женой. Хочешь, упаду на колени?

– Остынь, Блейк! Не надо падать на колени. Давай рассуждать здраво. Завтра проснешься, поразмыслишь на свежую голову, и, если не передумаешь, я дам тебе ответ, – сказала Джемма и направилась к двери.