– Мам, а ты придешь укладывать меня спать? – спросил Мартин после ванны, вбежав в гостиную румяный и вкусно пахнущий клубничной пеной. Видно, воспользовался случаем и бухнул в ванну полбутылки.

– Маме нездоровится, – ответил за нее Блейк. – Если хочешь, я уложу тебя спать.

– Тогда тебе придется мне почитать, – заявил Мартин, решив сразу просветить Блейка, в чем состоит ежевечерний ритуал отхода ко сну.

– Думаю, это мне по силам.

Мартин покосился на мать. Джемма кивнула, обняла и поцеловала сына, и тот, довольный и счастливый, проследовал за Блейком наверх.

Джемма сидела, задумчиво глядя на тлеющие угли. Сейчас ей так тепло и спокойно, но все это лишь обман. Нужно найти в себе силы покинуть этот дом. Она не знает, как жить дальше, но знает точно: оставаться здесь нельзя.

Через полчаса вернулся Блейк.

– Виноват. Задержался. Я сказал Мартину, что каждый день столько читать ему никто не будет, но он так упрашивал почитать еще чуть-чуть, что я не устоял.

Джемма улыбнулась. Дипломатические способности сына были ей хорошо известны.

– А что ты ему читал?

– «Хоббита». Я сказал, что буду читать с ним каждый вечер, а он предложил читать в гостиной. Хочет, чтобы перед сном ему читала ты.

Блейк улыбнулся, и так тепло, что Джемма вздохнула, собираясь с силами сказать ему то, что должна была сказать. Однако она так и не отважилась, а Блейк продолжил:

– Знаешь, раньше меня раздражали люди, которые все время говорят о своих детях. А сейчас, когда я сидел на кровати рядом с Мартином и его голова у меня на плече становилась все тяжелее и тяжелее, я вдруг почувствовал себя таким счастливым… Нет, все-таки это удивительное ощущение, когда ребенок засыпает у тебя на плече. Ничего подобного в жизни не испытывал…

Лицо Блейка светилось нежностью и любовью, и Джемма, собрав всю свою волю в кулак, наконец отважилась:

– Блейк, мне нужно сказать тебе одну вещь. Взглянув ей в лицо, Блейк сел в кресло напротив.

– Послушай, Джемма, если ты хочешь объяснить, зачем сделала то, что сделала, то я уже говорил и скажу еще раз. Я не хочу это слышать. Мне даже думать об этом неприятно. Давай будем жить сегодняшним днем. Ведь у нас не так уж и плохо получается.

Не зная, куда девать руки, Джемма пригладила волосы. Хотя она собиралась говорить совсем о другом, ей было больно, что Блейк пресекает все ее попытки объясниться и не желает ничего слышать.

– Блейк, я больше не хочу у тебя работать, – напрямую заявила она, пока не успела расслабиться. – Конечно, я подожду, пока ты найдешь мне замену, но буду очень признательна, если ты как можно скорее дашь объявление.

На миг Блейк опешил и изменился в лице, но тут же собрался. Лицо стало жестким: казалось, кожа натянулась так, что стала прозрачной.

– Ты будешь видеться с Мартином в любое время, – поспешно добавила она. – Я не хотела вот так сразу говорить ему, что ты его отец, но ничего не поделаешь. Все равно рано или поздно придется…

Сжав кулаки, напряженный, словно сжатая пружина, Блейк молча смотрел на нее. Потом так же молча вскочил и вышел из гостиной.

Джемма откинулась на спинку кресла, пытаясь успокоиться. Теперь, когда с лица Блейка спала маска, она увидела в нем столько ненависти, что диву давалась, как сумела вынести. Она не сдвинется с места. Блейку нужно время переварить информацию, но он вернется. Им нужно обо всем договориться.

Через полчаса Блейк вернулся, грохнул на стол бутылку виски и стакан и тяжело опустился в кресло. По его глазам Джемма без труда определила, чем он занимался последние тридцать минут.

– Мерзость, да? – Он поднял стакан и выпил. – Я все никак не мог понять, как Адриан, человек, у которого было все, умудрился стать пьяницей. А теперь понял. Поживешь с такой, как ты, и рано или поздно станешь. Никуда не денешься!

– Я просто сказала, что не хочу больше у тебя работать.

– Да, миссис Давенпорт, вы просто сказали. Причем выбрали для этого самый удачный момент. Снимаю шляпу. Общаясь с акулами бизнеса, я много чего повидал в этой жизни, но еще ни разу не встречал особи с таким звериным чутьем.

– Что ты несешь, Блейк?

– Действительно, что я несу? Ведь ты у нас маленькая румяная домохозяйка. Угадал, Джемма? Целыми днями хлопочешь по дому, вьешь для меня гнездышко… А я, кретин, стремлюсь сюда, забываю о работе… Это Джеймс открыл тебе мой маленький секрет?

Джемма вытаращила на него глаза.

– Джеймс? Да с тех пор, как ты сюда переехал, я с ним ни разу не говорила.

Блейк пожал плечами.

– Может, и не говорила. Значит, сама вычислила. Джемма, я тебя явно недооценил. Непростительная ошибка… Я-то думал, что умею скрывать свои чувства, но, когда речь идет о Мартине… я… Я прост как история про Хоббита, да? Теперь я понял, Мартин это лучшее, что у меня есть в жизни. Скрывать не имеет смысла, так что давай сразу перейдем к делу.

– К какому делу? Блейк, я не понимаю о чем ты. Я собираюсь уйти и беру Мартина с…

– Да, да! Я знаю, Джемма, какой у тебя главный козырь! – перебил ее он. – Ты хочешь уйти. А я хочу, чтобы ты осталась. Вношу поправку. Я хочу, чтобы остался Мартин. Так что называй свою цену.

– Мою цену? – Джемма вытаращила глаза.

– Да, Джемма, скажи мне свою цену. Поговорим о деньгах. Так понятно? Сделай одолжение, ведь я не идиот, прекрати изображать из себя невинность. Впрочем, я на самом деле идиот. Ты состряпала для меня иллюзию семейной жизни, и я с радостью заглотнул крючок. Ведь ты с самого начала знала, с каким сосунком имеешь дело. Я же сам сказал, что буду платить за работу по дому по минимальным расценкам, а потом передумал – уж больно мало показалось.

Джемма печально покачала головой.

– Блейк, ты меня неправильно понял. Думаю, нет смысла обсуждать это с тобой, раз ты в таком настроении. Поговорим лучше утром. – Она встала и хотела уйти, но он, поймав ее за руку, задержал.

– Нет уж, дорогая моя, лучше поговорим сейчас! – рявкнул он. – Не хочу, чтобы все это висело у меня над головой и ты, когда тебе вздумается, мне угрожала. Ну же, давай, Джемма, говори свою цену. Как, по-твоему, сколько я заплачу за то, чтобы остаться здесь со своим сыном? Утром я попрошу Алекса составить договор, только сразу хочу предупредить. На этот раз никаких лазеек не будет! Так что советую как следует подумать, прежде чем откроешь ротик. Имей в виду, будешь держать меня за идиота, своими руками выставлю тебя за дверь!

Джемму душили слезы. Господи, неужели он думает, что она на самом деле такая изворотливая и жадная тварь? Если он держит ее за такую стерву, у них нет и не может быть будущего. Хорошо, что она решилась от него уйти…

– Признайся, Джемма, а ведь ты получаешь от всего этого удовольствие! – не унимался Блейк. – Какой азарт! А какой мощный выброс адреналина! Главное – не промахнуться с ценой. Занизишь цену – получишь, что хочешь, но противник решит, что ты дурак. Завысишь – бац! – и ты вне игры, а второго шанса может и не быть… Ну а если попал в самую точку, то словишь кайф! Нет, это выше ее сил! Джемма закрыла лицо руками и зарыдала.

– Мне ничего не нужно! – выдавила она между всхлипами. – Блейк, мне не нужны твои деньги. Просто я не хочу больше у тебя работать.

Блейк отнял ее ладони от лица и опустился рядом с ней на колени.

– В чем дело, Джемма? Ты устала? – тихо спросил он, с участием глядя ей в глаза. – Я понимаю, дом такой большой, что одной тебе тяжело. Хочешь, найму кого-нибудь и у тебя будет больше свободного времени. Почему ты сразу не сказала? Я думал, ты всем довольна. Джемма, если дело только в этом, мы найдем выход.

Джемма покачала головой.

– Нет, Блейк, дело не в работе по дому.

– А в чем? Скажи, Джемма! – Он схватил ее за ладони, но она отстранилась.

Как найти слова, чтобы выразить, что чувствуешь, когда тебя предают? Как сказать, что она уходит, потому что он обсуждает их отношения с коллегами? Если Блейк способен на такое, разве он поймет?! Разве хочет понять, если каждый раз, когда она пытается объяснить про Адриана, уходит от разговора?!