В следующее мгновенье он чувствовал, что куда-то несется по воздуху.

Судорожно сжимавшего артефакт человека догнала вторичная ударная волна, еще выше подбросившего и ускорившая полет. Он закричал. В какой-то момент его развернуло по направлению полета и Сергей увидел стремительно приближавшийся с бешеной скоростью и от того сливающийся одной зеленой пеленой покров ле-са.

«Мамочка!» — только и пронеслось в голове, когда тащившая его сила отпустила, и он начал отвесно падать вниз. В сумерках сплошной покров леса стал разрываться, выхватывая бесчисленные детали острых шпилей деревьев на отдельные фрагменты, которые на глазах быстро увеличивались.

Последним видением стало одно из самых высоких стволов, на которое его несло. Вот понизу больно резанул первый удар о верхушки деревьев, но это отстраненно пронеслось в сознании, когда как глаза с ужасом смотрели на не передаваемой скорости приближавшееся дерево. Шорох ветра, треск ломавшихся тонких веток и заключительный удар. Окончание полета ознаменовалось единой всколыхнувшейся волной боли во всем теле. Затем благословенная темнота беспамятства накрыла Горшенина…

Сколько пролежал, он не знал. Он знал одно, что сумасшедший полет закончен и сильно болит левая рука. Попытался пошевелить ею и застонал от прорезавшей в локте боли, одновременно почувствовав хруст.

«Сломана!» — подумал Сергей, пережидая волны боли, постепенно затухающие в руке.

Когда сознание прояснилось полностью, осторожно повертел головой в обе стороны, боясь потревожить ка-кие-нибудь другие повреждения или возможные переломы, так как все тело ныло от ударов, но ничего, кажется все остальное в порядке.

Он лежал на спине и кроме тяжелых ветвей ели над головой, сквозь которые он наверняка и падал вниз, не было видно. Впрочем, после осмотра вокруг также ничего не увидел. Не от того, что ночь наступила полностью — в свете взошедшей Луны освещения было достаточно. Он лежал в сугробе под деревом, так что хотя бы ориентировочно определить, куда его закинуло, не смог.

— Начнем выбираться, — сам себе вслух произнес Сергей. Что- то теплое грело правую, здоровую руку. Это что-то было артефактом, который он так и не выпустил из рук. — Это хорошо, очень хорошо! Значит, не зря по-ломал руку, — воодушевил он себя и попытался повернуться на бок, одновременно стиснув зубы от ожидания боли в руке от изменения положения. Но, казалось бы, такое простое движение не возымело успеха — он продол-жал лежать в том же положении! Торс повернулся благодаря движению руки, но ноги! Только сейчас он обратил внимание, что… боже, он не чувствовал низа! Все тело на уровне таза и книзу он не чувствовал!

— Спокойно, Серега, спокойно! Без паники! Этого не может быть, — прошептал он, но тут же волна отчаяния и безысходности накрыла его.

— Это не со мной произошло, НЕТ!!! — от ужаса закричал он.

Тогда, когда он потерял сознание, он и сломал позвоночник. Вот поэтому и потерял сознание. Организм ми-лосердно выключил его. Лучше бы и не приходил в себя!..

Кое-как пережив этот факт, он испугался не за то, где он находится и смогут ли его найти? Наверняка смогут!

Его разум пребывал на той шаткой психологической грани, когда сознание балансирует, пытаясь не соскользнуть в омут безумия от дальнейшей перспективы жизни без движения. Перед глазами проносились воспоминания обездвиженных парализованных людей с подобными переломами, переломавшими всю их жизнь. Он был молод и здоров, и подобное казалось ему далеким, его совершенно не касающимся, отстраненным фактом. Нет, он был впечатлительной натурой и как считается, что нехорошо думать и представлять себя в подобном положении, но он еще в тогда, обычной жизни несколько раз представлял себя, чтобы он делал и как бы жил на месте обездвиженных. И еще тогда решил, что лучше наложить на себя руки, чем осознавать свое положение, ловить на себе украдкой брошенные взгляды родных, обихаживающих его безвольное тело. Представил глаза матери, в уголках глаз которой бы видел постоянную не проходящую боль и слезы. Нет, так жить не стоит. Эта жизнь казалась ему кошмаром…Теперь этот кошмар стал частью его. Он вошел в его жизнь, но в их жестоком мире не осталось мамы, папы, которые бы о нем позаботились… Стоп, Вика! У него есть самый родной, оставшийся единственный человек, которого он любит и который… который, которому придется заботиться о нем.

— Я так не хочу! Муж-инвалид, иждевенец?! Ей и так хватит забот по воспитанию сына или дочери, не важно, его развитию, чтобы он вырос и смог…, - на этом месте он замолчал, представив, что Вика, останься она без него сможет дать ребенку. Эта мысль сразу привела его в чувство. Надо жить, пусть и в таком состоянии. Она хоть и сильная женщина, но ей нужна его поддержка… К тому же начатое дело, борьба с захватчиками… Он сможет продолжать руководить… Все эти мысли заставили озлобиться на безголовых, приведших к вот этой цепочке в его и многих других жизнях и внутренне собраться.

Сколько еще пролежал, обдумывая и выстраивая логические цепочки, он не знал, но умом понимал, что на-страивает себя на первичной задаче — выбраться и доползти до своих. Приняв решение, сразу же приступил к его выполнению, здоровой рукой став разгребать снег.

Оказалось, что он провалился не так уж и глубоко. Рефлекторно пытался подтянуться, чтобы расчистить про-ход перед собой, перед этим отложив в сторону артефакт и кое-как, ухватившись за ствол, придав безвольному телу вертикальное положение разгреб снег. Прямо перед собой увидел темный лес. Повернулся, пытаясь опреде-лить, в каком направлении ползти и о чудо! нашел знакомый ориентир — уходящая в лес все та же проселочная дорога, вернее, ее направление между деревьями. Значит, его унесло вглубь леса. Если ползти по ней он рано или поздно выползет к посту наблюдения, к избушке, а значит, будет дома. Точное расстояние неизвестно, хотя они исследовали так, на всякий случай, докуда тянется дорога — от избушки входа в базу до крайнего тупикового места дороги около десяти километров. Только неизвестно где, на каком участке он приземлился! И ничего страшного — доползем! К тому же его уже ищут! Они явно не успокоились от предположения, что они сгорели от той вспышки на поле или что там взорвалось? По крайней мере, он сильно на это надеялся.

От этой положительной мысли он дернулся вперед и начал заваливаться на спину. Ухватился правой рукой за ствол и остался в вертикальном положении. Огляделся. В поле зрения попал уже более тускло светящийся артефакт.

«Черт, а как же быть с ним? Я не дойду с ним! Ничего — оставлю здесь. По следам найдут, а если и занесет, используем металлодетектор. Ничего, все хорошо!» — подумал он и начал подтягивать тело вперед, намереваясь опрокинуть его на живот, но боль в руке от неосторожного движения заставила на некоторое время замереть, ожидая спада. Тогда проанализировав, что ее надо как-то и чем-то зафиксировать расстегнул полушубок и осто-рожно снял ремень, подпоясывавший брюки.

— Не потеряю штаны! — произнес он, улыбнувшись представившейся картине, несмотря на свое положение.

Кое-как, одной рукой несподручно, превозмогая легкие волны боли, прижал левую руку к боку и обхватил ее у кисти ремнем. Еще больше усилий потребовалось застегнуть ремень вокруг торса. Все, он готов.

Немного передохнул, осмысливая, как будет грести одной рукой снег, лежа на животе. Черт, не через чур ли самонадеянно? Справиться ли он, хватит ли сил? Хватит! — пришла злость, и Сергей рванулся вперед и… остался на месте. Что за черт? Что мешает? В темноте он не мог разглядеть, что держит безвольную половину тела и тогда опустил правую руку, ощупывая себя. Вскоре понял, что держит.

Он упал и застрял меж двух сплетенных между собой вылезших из земли корней и в которых намертво зажат, так как ощупав их понял, как глубоко они впились в тело, которое не чувствует боли. И которое уже потеряло неизвестно сколько крови! Наверное, они и сломали позвоночник. До него дошло, что что-то теплое и липкое, не тепло от артефакта обволакивает пальцы. Неизвестно, сколько он уже потерял ее?! Сразу попытался оценить, как он себя чувствует. Нет ли головокружения и сонливости?! Кажется, пока все в порядке, но это ненадолго.