— Может, остановимся, и вы наденете теплую одежду, — оборачиваясь, сказала идущая впереди ученица, осветив факелом Эйлу и Джондалара. — В глубине пещеры можно изрядно замерзнуть, особенно в теплый сезон. Зимой, когда снаружи снег и лед, воздух здесь кажется сравнительно теплым. В глубоких пещерах круглый год одинаково холодно.
Остановившись, Эйла натянула куртку с длинными рукавами, и это обычное действие успокоило ее. Конечно, ей очень хотелось развернуться и выбежать из пещеры, но когда ученица вновь повела их вперед, Эйла сделала глубокий вдох и последовала за ней.
Длинный пещерный коридор был очень узким, и в нем становилось все холоднее, однако после очередных пятидесяти футов каменистая галерея стала еще уже. Воздух стал более влажным, на стенах поблескивали капли воды, а свисающие с потолка сталактитовые сосульки нацелили острия на сталагмитовые столбики, выросшие на каменистом дне. Когда примерно две сотни футов темного, сырого и холодного коридора остались позади, пол его начал повышаться, он не закрыл проход, но идти по нему стало труднее. Именно здесь опять возникло искушение повернуть назад, и многие обычно проявляли на этом подъеме малодушие, решив, что уже и так достаточно натерпелись. Для того чтобы следовать дальше, нужна была твердая решимость и воля.
Подняв факел, ученица первой забралась по каменному склону к узкому отверстию. Эйла смотрела, как колеблются отблески пламени, затем глубоко вздохнула и, взобравшись по этому крутому подъему, встала рядом с факельщицей. Потом она протиснулась вслед за ней в узкий лаз, переползла через какие-то камни и вылезла из следующего отверстия, за которым начинался спуск в глубину этого каменного мира.
Если раньше почти подсознательно ощущался ток воздуха, то теперь была заметна разве что его нехватка. После этого узкого лаза движение воздуха уже совершенно не ощущалось. Первым свидетельством того, что здесь ступала нога человека, стали три красных пятна, намалеванные на левой стене. Вскоре Эйла заметила еще какой-то рисунок в неровном свете факела, который несла идущая впереди женщина. Она едва могла поверить своим глазам, и ей захотелось попросить ученицу остановиться, чтобы рассмотреть стену в лучшем свете. Она подождала идущего за ней высокого мужчину.
— Джондалар, — тихо сказала она, — мне показалось, что я видела мамонта на стене!
— Да, и он там не один, — сказал Джондалар. — Я думаю, Зеландони сочла необходимым провести обряд поиска как можно скорее, иначе тебе показали бы эту пещеру с должной торжественностью. Многих из нас приводили сюда в детстве. Не совсем маленькими, а когда мы способны были уже что-то понимать. Когда впервые попадаешь в это место, то оно пугает тебя, но одновременно потрясает до глубины души. Даже сознавая, что всего лишь участвуешь в ритуале, человек все равно испытывает огромное потрясение.
— Зачем мы идем сюда, Джондалар? — спросила она. — О каком обряде ты говорил?
Обнаружив, что спутники отстали, проводница вернулась за ними.
— Разве вам еще не сказали? — спросила она.
— Джоконол просто сказал, что Зеландони хочет видеть Джондалара и меня, — сказала Эйла.
— Я не совсем уверен, — сказал Джондалар, — но, по-моему, мы пришли сюда, чтобы помочь Зеландони найти дух Тонолана, если он заблудился в ином мире. Ведь только мы видели то место, где он умер, а благодаря тому камешку, что ты посоветовала мне захватить с собой — кстати, Зеландони сказала, что это была отличная мысль, — она надеется, что обряд поиска пройдет успешно, — сказал Джондалар.
— А что это за пещера? — спросила Эйла.
— Ее называют по-разному, — сказала проводница. Джоконол и второй ученик догнали их. — Большинство называют ее Лабиринтом Родниковой Скалы, или, реже, Вертепом Дони. Жрецам известно и другое священное название, как и большинству людей, хотя его редко упоминают. Эту пещеру называют "Вход в Чрево Матери". Есть еще несколько подобных особо почитаемых пещер.
— Всем известно, конечно, что вход одновременно подразумевает выход, — добавил Джоконол. — Это означает, что вход в чрево является также родовым путем.
— То есть мы идем по одному из родовых путей Великой Земной Матери, — уточнил молодой ученик.
— Помните, как Зеландони пела на похоронах Шевонара… "Чрево Матери породило детей целый сонм", должно быть, именно о таком месте говорилось в той песне, — сказала Эйла.
— Она понимает, — сказала проводница, кивнув другим ученикам. — Как ты хорошо знаешь Песню Матери, — добавила она, обращаясь к Эйле.
— Она впервые услышала ее во время последних похорон, — с улыбкой заметил Джондалар.
— Это не совсем так, Джондалар, — возразила Эйла. — Разве ты не помнишь? У Лосадунаи есть подобная баллада, только они не поют ее. Лосадуни рассказал мне ее на их языке, и я постаралась запомнить. Ваша песня немного отличается, но, в сущности, говорит о том же.
— Может, Лосадуни просто не умеет петь, как Зеландони, — предположил Джондалар.
— У нас тоже не все умеют петь ее, — сказал Джоконол. — Многие просто рассказывают. Я, к примеру, не пою, и ты поняла бы почему, если бы услышала мое пение.
— В некоторых Пещерах ее поют на другой мотив, и слова также могут немного отличаться, — сказал молодой ученик. — Было бы интересно услышать когда-нибудь вариант Лосадунаи, особенно если бы ты, Эйла, смогла перевести его для меня.
— С удовольствием. Их язык очень похож на язык Зеландонии. Ты, возможно, сможешь понять эту балладу даже без перевода, — сказала Эйла.
По какой-то причине все трое прислужников вдруг заметили ее необычное произношение. Старшая проводница привыкла считать, что племя и язык Зеландонии являются совершенно особенными; что именно Зеландонии являются Людьми, Человеческими Детьми Земли. Трудно было осознать, что люди, живущие далеко на востоке за горным ледником, говорят почти так же, как Зеландонии. Чтобы прийти к такому выводу, эта иноземная женщина должна была слышать много языков, на которых говорят племена, живущие еще дальше, и которые сильно отличаются от языка Зеландонии.
Ученики вдруг поняли, какой удивительной была жизнь этой иноземки и как много знает она о других племенах. Джондалар также многое узнал за время своего Путешествия. Прошло всего несколько дней после его возвращения, а он уже успел удивить всех многими вещами. Возможно, именно за новыми знаниями и отправляются люди в Путешествия.
Рассказы о Путешествиях очень популярны. Почти все молодые люди обсуждают возможности большого Путешествия, но лишь немногие осмеливаются отправиться в путь, и уж совсем единицы уходят так далеко, что даже не возвращаются домой. Но Джондалар отсутствовал пять лет. Он побывал в очень дальних краях, пережил много приключений, но самое важное, он вернулся назад, чтобы передать своим родным приобретенные им полезные знания. У него также появились новые представления, способные изменить привычную жизнь, а такие изменения далеко не всегда желательны.
— Я не уверена, следует ли мне показывать тебе настенные изображения, мимо которых мы проходим. Ведь тебе еще предстоит особый ритуал знакомства с этой пещерой, но ты все равно увидишь хотя бы часть их, поэтому давай уж я посвечу тебе, чтобы ты смогла получше разглядеть рисунки, — сказала проводница.
— Да, я с удовольствием взглянула бы на них, — сказала Эйла.
Проводница подняла факел и осветила стену. Первым бросился в глаза очень красиво изображенный мамонт. За массивной выпуклой головой возвышался горб, а круто понижающаяся спина делала его силуэт легкоузнаваемым. Очертания спины являлись отличительной чертой этих огромных шерстистых животных, даже более явной, чем их изогнутые бивни или длинный хобот. Контур был очерчен красной краской, а рыжевато-коричневые и черные оттенки выявляли отдельные анатомические признаки. Его морда была направлена к выходу, и рисунок казался настолько реальным, что Эйла вдруг подумала: этот мамонт может сейчас выйти из пещеры.
Поразившись живости изображения, Эйла рискнула приблизиться к самой стене. Здесь явно поработал очень искусный мастер. Каким-то кремневым резцом на известняковой стене прорезали точный и четкий контур животного, обведя его черной линией. Поверхность стены вокруг этого резного мамонта была подчищена до светло-бурого природного цвета. Благодаря этому на первый план выдвигались как контурное изображение и внутренняя раскраска, так и рельефное исполнение всей фигуры.
