Зеландони вновь более тщательно осмотрела ее, потом проницательно взглянула на молодую женщину.
— Ты ведь уже не первый раз рожаешь, не так ли?
Подождав, пока кончится боль, она ответила:
— Да, не первый. У меня был сын, — тихо сказала она.
Зеландони с удивлением подумала, почему он не с ней. Неужели умер? Если она родила мертвого ребенка или младенец умер вскоре после родов, то об этом лучше знать заранее.
— Что с ним случилось? — спросила она.
— Мне пришлось оставить его. Он живет в семье моей сводной сестры, Убы. Он остался в Клане, по крайней мере я надеюсь, что он жив и здоров.
— И у тебя тогда были трудные роды?
— Да. Я едва не умерла, рожая его, — вяло и подавленно сказала Эйла, пытаясь не выдать своих чувств, но жрица заметила страх в ее взгляде.
— Сколько же ему сейчас лет, Эйла? Или лучше скажи, сколько было тебе, когда ты родила его? — поинтересовалась Зеландони.
— По-моему, мне тогда едва исполнилось двенадцать лет, — сказала Эйла, чувствуя начало очередной родовой схватки. Они становились все чаще. — А сейчас мне уже девятнадцать, двадцать будет к лету. Я уже стара, чтобы рожать детей?
— Нет, не стара, но ты была слишком молода, когда рожала первого. Неудивительно, что роды были такими трудными. Ты говоришь, что тебе пришлось оставить его в Клане. — Она помедлила, обдумывая, как лучше задать следующий вопрос. — Твой сын, он оказался ребенком смешанных духов? — спросила наконец Зеландони.
Эйла молчала. Она встретила внимательный и прямой взгляд Зеландони и вдруг скорчилась от сильной схватки.
— Да, — переждав боль, сказала она, настороженно глянув на жрицу.
— Я думаю, это еще больше осложнило твои роды. Насколько я понимаю, рождение детей смешанных духов очень трудно дается нашим женщинам. Вероятно, из-за больших голов младенцев. Обычно у них еще несколько иная форма. Их тяжелее рожать, — заметила Зеландони. — Но с этим ребенком, Эйла, тебе не придется долго мучиться. Все идет хорошо, ты понимаешь.
Жрица заметила, как роженица напряглась во время последней схватки. "Напряжение может только осложнить, все, — подумала она, — но я боюсь, что у нее слишком живы воспоминания от первых родов. Скорее бы пришла Мартона. По-моему, как раз сейчас она нуждается в постоянном внимании, а мне необходимо приготовить ей расслабляющий настой. Может, беседа немного развеет ее страхи".
— Не хочешь рассказать мне немного о своем сыне?
— Сначала они решили, что он урод, что он будет обузой для Клана, — начала Эйла. — Он не мог даже самостоятельно держать головку, но потом вырос сильным и здоровым. Все полюбили его. Грод даже сделал для него маленькое копье. И он очень быстро бегал с самого детства.
Эйла улыбалась сквозь слезы, вспоминая сына, и это вдруг многое объяснило жрице. Она осознала, что Эйла очень любила этого ребенка и так гордилась им, что для нее не имело значения, какие духи смешались для его зачатия. Сначала, узнав, что она оставила его сводной сестре, Зеландони подумала, что, возможно, она испытала облегчение, найдя для него приемную мать.
Некоторые люди еще помнили бабушку Брукевала. Большинство понимали, что рожденная ею дочь была ребенком смешанных духов, хотя об этом никогда не упоминали открыто. Никто, по правде говоря, не хотел удочерять ее после смерти матери, да и Брукевала ожидала такая же участь. Он был похож на свою мать, и в нем тоже угадывались черты плоскоголовых, Зеландони отлично видела их, но никогда не сказала бы об этом прямо, особенно ему.
Возможно ли, что Эйла стала восприимчивой к духам плоскоголовых, поскольку они воспитали ее? Может, и этот ребенок родится таким же? И что тогда делать? Самым разумным, конечно, было бы тихо закончить его жизнь, не дав ей начаться… Это довольно легко сделать, и никто даже не узнает, родился ли ребенок живым. Так можно было бы избавить всех от страданий, даже самого ребенка. Стыда не оберешься, если в Пещере появится очередной нежеланный и нелюбимый ребенок, подобный Брукевалу или его матери.
"Но если Эйла любила своего первого ребенка, — размышляла жрица, — то разве не будет она так же любить и второго? Просто удивительно, как хорошо она относится к Экозару. Мне даже показалось, что она испытывает к нему искреннюю симпатию, и он спокойно и хорошо относится к ней. Может, все будет в порядке? Важно еще, как поведет себя Джондалар".
— Джондалар сообщил мне, что у тебя начались роды, — сказала Мартона, войдя в дом. — Он старательно бубнил, что это только начало и я могу не спешить, но сам едва не вытолкал меня из дома, чтобы я поскорее ушла к вам.
— Ты подоспела как раз вовремя, Мартона. Мне нужно приготовить кое-что для нее, — сказала Зеландони.
— Чтобы ускорить роды? — спросила Мартона. — Первые роды обычно бывают затяжными. — Она ободряюще улыбнулась Эйле.
— Нет, — сказала Зеландони и задумчиво помолчала, прежде чем продолжить. — Просто ей необходимо немного успокоиться. Все идет вполне нормально, даже немного быстрее, чем я думала, но она очень напряжена и, видимо, боится родов.
Эйла заметила, что Зеландони не стала оспаривать слова Мартоны по поводу первых родов. Она давно поняла, что Зеландони многое знает и хранит много разных секретов. Возможно, даже лучше, чтобы только Зеландони знала о том, что у нее есть сын. Надо будет поговорить с ней об этом позже.
У входа раздался тихий стук, но Пролева вошла, не дожидаясь приглашения.
— Джондалар сказал, что Эйла рожает. Могу я чем-то помочь? — спросила она. На груди у нее были завязаны концы одеяльца, в котором у нее за спиной тихо посапывал новорожденный младенец.
— Да, можешь, — сказала Зеландони. Она временно присвоила себе право разрешать доступ в этот дом, и Эйла была благодарна ей за это. Приближалась очередная схватка, и ей меньше всего хотелось сейчас думать о том, кому следует быть рядом с ней. Целительница заметила, что напряжение Эйлы усиливается одновременно с болью. Было очевидно также, что она сдерживает стоны. — Ты можешь посидеть с Эйлой, пока Мартона вскипятит воду. А мне нужно принести несколько специальных трав.
Зеландони быстро вышла. Несмотря на внушительные размеры, она бывала очень проворной в случае необходимости. Выйдя из дома, Зеландони заметила Фолару.
— Можно мне войти туда, Зеландони? Я хотела бы помочь, если смогу, — сказала она.
Жрица задумалась лишь на мгновение.
— Да, заходи. И помоги Пролеве успокоить ее, — велела она, быстро удаляясь в сторону своего дома.
Когда она вернулась, Эйла беспорядочно металась по лежанке, стараясь перетерпеть очередную судорожную схватку, но по-прежнему не издавала ни звука.
Мартона и Пролева с двух сторон держали ее за руки, тревожно поглядывая на роженицу. Озабоченная Фолара добавила раскалившийся камень в уже почти закипевшую воду. Сейчас она была очень похожа на свою мать. Страх в глазах Эйлы заметно уменьшился при виде целительницы.
Она подошла к роженице.
— Все будет хорошо, Эйла. Ты все делаешь прекрасно, тебе нужно просто немного расслабиться. Я сейчас приготовлю тебе настой, и он поможет тебе успокоиться, — сказала Зеландони.
— Какой настой? — спросила она, когда боль отступила.
Зеландони внимательно глянула на нее. Она явно спросила не от страха, а из интереса. Похоже, именно так можно на время развеять ее тревоги.
— В основном из ивовой коры и листьев малинника, — сказала она, быстро глянув, не закипела ли вода. — И еще добавлю туда немного липового цвета и щепотку дурмана.
Эйла понимающе кивнула.
— Кора ивы слегка ослабит боль, а малинник отлично успокаивает во время родов, липовый цвет сделает настой послаще, а дурман… наверное, это листья того вонючего растения — оно помогает снять боль и усыпляет, но может помешать схваткам. Хотя щепотка, возможно, даже поможет.
— Именно так я и думала, — согласилась жрица.
Быстро пройдя в кухонный очаг, чтобы положить травы и кору ивы в приготовленный Фоларой кипяток, Зеландони отметила, что правильно сделала, рассказав Эйле о том, какое снадобье приготовит для нее; теперь она, возможно, спокойно выпьет это лекарство, и вообще было бы глупо пытаться скрыть что-то от нее. Пока целебный напиток настаивался, Эйла выдержала еще несколько схваток. И когда жрица принесла ей чашку, Эйла уже была вполне готова принять его, но все-таки приподнялась и сначала попробовала снадобье, сосредоточенно закрыв глаза. Потом кивнула и выпила его.
