— Еще теплый, — сказала она, показывая девочке загустевшую массу из смолотых отварных зерен разных сортов. — Я собрала эти зерна прошлой осенью, когда мы с Джондаларом были в Путешествии. Здесь есть рожь, пшеница и овес. Я добавила в них немного соли, когда варила. Эти мелкие темные семена от растения, которое я называю лебедой, но Зеландонии называют его по-другому. Я сделала эту кашу для Лоралы. Но ее достаточно и для нее, и для нас с тобой. А может быть, сначала посмотрим, понравится ли ей мясная кашица?

Мясо было завернуто в несколько больших листьев подорожника. Эйла протянула его Ланоге, решив посмотреть, что та будет делать. Она открыла сверток, взяла пальцами немного кашеобразной массы и сунула в рот ребенку, сидевшему у нее на коленях. Малышка, с готовностью глядя на сестру, открыла рот, но вкус еды явно удивил ее. Она пожевала ее, распробовала и, наконец проглотив кашицу, вновь открыла ротик. Она напомнила Эйле голодного птенца.

Ланога улыбнулась, и Эйла поняла, что впервые видит улыбку этой девочки. Скормив сестренке все мясо, Ланога перешла к каше. Сначала она попробовала сама, потом положила немножко в рот малышки. Они обе следили, как Лорала воспримет новую еду. С очень сосредоточенным видом она подержала ее во рту, потом слегка пожевала эту немного клейкую смесь. Словно задумавшись ненадолго, она проглотила ее и вновь открыла рот. Эйла изумилась, как много мог съесть этот ребенок, но только когда рот малышки перестал охотно открываться, Ланога сама попробовала кашку еще раз.

— Если Лорале дать что-то подержать, то ведь она сразу отправит это в рот, правда? — спросила Эйла.

— Да, — ответила девочка.

— Я захватила кусочек мозговой кости. Один мой знакомый мальчик обычно любил подержать ее во рту, когда был таким же маленьким, как она, — сказала она с нежной и немного печальной улыбкой. — Попробуй дать ей эту косточку, и посмотрим, понравится ли она ей. — Эйла вручила ей кусочек оленьей ножной кос точки с отверстием, заполненным костным мозгом. Как только Ланога дала малышке косточку, та немедленно отправила ее в рот.

Вновь сначала был изумленный взгляд и задумчивое узнавание нового вкуса, но уже вскоре раздались посасывающие звуки. — Посади ее на траву и поешь сама, Ланога.

Волк следил за ними с небольшого расстояния, где Эйла велела ему лежать. Слегка повизгивая, он медленно подползал к сидящей на траве девчушке. Ланога понаблюдала за ним немного, потом озабоченно взглянула на Эйлу. Она, похоже, даже не осознавала, что мог зверь все время был рядом с ними.

— Волк любит играть с детьми, — сказала Эйла. — Ему хочется поиграть с ней, но мне кажется, что косточка может слегка смутить его. Если она уронит ее, то он может подумать, что она отдает косточку ему. У меня есть другие мясные косточки для него. Я отдам их ему там, у Реки, и мы пока спокойно поедим.

Эйла вытащила из мешка довольно объемистый кожаный сверток, в котором оказалось несколько кусков бизоньего жаркого и одна большая сырая кость с жестким, подсохшим шматком коричневатого мяса. Она встала и, сделав знак Волку следовать за ней, пошла по направлению к Реке, где оставила ему кость. Он с видимым удовольствием принялся за еду.

Вернувшись, она достала еще несколько вещей. От Путешествия у нее остались еще кое-какие запасы. Среди них были сухие крахмалистые корни, жареные сосновые орешки; немного лесных орехов в скорлупе и дольки сушеных яблочек, кислых и вкусных. Пока они ели, Эйла сказала девочке:

— Ланога, я уже говорила, что мы собираемся искупаться и немного помыться перед тем, как пойти на встречу с женщинами, но я думаю, что должна объяснить тебе, почему нам лучше сделать это. Я понимаю, что ты сделала все возможное, чтобы узнать, как накормить Лоралу, но ей нужны не только растертые коренья, чтобы вырасти здоровой. Я показала тебе, как приготовить для нее другую еду, как соскребать мясо, чтобы она смогла съесть его даже без зубов. Но больше всего ей нужно молоко, по крайней мере хоть немного молока. — Девочка жевала и молча смотрела на Эйлу. — Там, где я выросла, женщины обычно подкармливали детей друг друга, если у одной из кормящих матерей пропадало молоко. Пролева сказала мне, что обычно женщины Зеландонии тоже подкармливают Молоком чужих детей, но, как правило, только родственников или близких друзей. У вашей матери нет сестер и подруг, которые кормят детей, поэтому я хотела попросить кормящих женщин помочь вам. Но матери очень заботятся о своих детях. Они, возможно, не захотят брать на руки грязного и дурно пахнущего ребенка, боясь запачкать потом своего собственного.

Нам нужно вымыть Лоралу, чтобы она выглядела чистенькой и привлекательной для других матерей. Нам придется воспользоваться мыльным корнем, которым мы с тобой мыли руки. Я покажу тебе, как нужно купать ее, чтобы ты потом поддерживала ее в чистоте, а поскольку, видимо, именно ты будешь относить ее к кормящей матери, то тебе тоже нужно искупаться и вымыться. Я захватила для тебя одежду. Ее мне дала Пролева. Конечно, одежда не новая, но зато она чистая. Носившая ее девочка выросла из нее. — Ланога не отвечала, и Эйла удивилась, отчего же она такая молчаливая. — Ты поняла? — спросила она.

Ланога кивнула и, продолжая жевать, то и дело поглядывала на свою сестренку, которая все еще посасывала вкусную косточку. Эйла подумала, что этому изголодавшемуся ребенку явно недоставало питания. Одного пюре из крахмалистых корнеплодов недостаточно для полугодовалой малышки. К тому времени, когда Ланога наелась, малышка, похоже, стала сонной, и Эйла решила, что нужно сначала искупать ее, а потом уложить спать. Отставив посуду в сторону, Эйла почувствовала вполне определенный запах.

Девочка тоже его заметила.

— Она покакала, — сказала Ланога.

— Там у ручья растет мох. Пойдем подотрем ей попку перед купанием, — сказала Эйла.

Девочка молча смотрела на нее. Женщина взяла малышку. Ланога удивилась, но не возразила. Эйла подошла к ручью, встала на колени около воды, сорвала пучок мха с прибрежного камня и, удерживая ребенка на одной руке, подтерла ему попку смоченным в воде мхом. Сорвав второй пучок мха, она повторила свои действия. Пока она проверяла, все ли чисто, малышка оросила берег теплой струйкой. Эйла подержала ее над землей и, когда дело было сделано, вновь протерла Лоралу мягким мхом и передала ее Ланоге.

— Неси сестренку к чаше, Ланога. Пора ее хорошенько вымыть. Почему бы тебе не посадить ее сюда? — сказала Эйла, показывая на заполненное водой углубление в камне.

Девочка изумленно смотрела на нее. Ее лоб задумчиво сморщился. Эйла не думала, что у Ланоги не хватает ума, хотя она мало говорила, но сейчас она, очевидно, не понимает, что надо делать. Вдруг Эйла вспомнила те времена, когда только попала в Клан, как она не знала, что делать, и это заставило ее думать. Она заметила, что девочка лучше воспринимает прямые указания.

— Ланога, посади ребенка в эту ванночку, — сказала она. Теперь эго было не разговорное выражение просьбы или предложения, но указание, почти приказ.

Ланога медленно направилась к каменной чаше, сняла голенького ребенка со своего бока, но ей, видимо, немного не хотелось опускать в воду свою сестренку. Подойдя к ним, Эйла взяла Лоралу под мышки и, держа ее лицом к Ланоге, слегка опустила, чтобы ее ножки почувствовали приятное тепло воды, а потом медленно усадила ее на дно этой каменной чаши.

Теплая вода оказалась новым ощущением для малышки и разожгла ее желание исследовать окружение. Она погрузилась в воду, потом вытащила из нее ручку и посмотрела на нее. Она повторила свой опыт, на сей раз, слегка расплескав воду, вновь посмотрела на руку и сунула в рот большой палец.

Что ж, она не заплакала, хорошее начало.

— Окуни руки в эту плошку, Ланога, и попробуй, какая у нас получилась скользкая жидкость из-за мыльного корня. — Девочка сделала, что ей велели. — Теперь зачерпни рукой немного жидкости и натри ею Лоралу.

Пока две пары рук натирали малышку скользкой жидкостью, она сидела спокойно, с легкой озадаченностью поглядывая на свое тело. Это было новое, но довольно приятное ощущение.