Кулак, держащий меня на всякий случай за шкирку, предостерегающе сжался, но я безбоязненно продолжила:
— …изъятие драконита, а?
Маг медленно откинулся на спинку и положил ладони на подлокотники.
— Считаешь, я посвящу тебя в свои планы на будущее?
Конечно, считаю. По твоей расслабленной и полной удовлетворения позе видно, что тебе не терпится произвести на меня впечатление и покрасоваться перед окружающими. Впрочем, ты не так глуп, чтобы поддаваться на всплеск желания…
— Грядёт новая эра, дракон. Всё перевернется, станет иным.
Загадки, загадки…
— Давай, я угадаю! — предложила я. — Ты хочешь встать во главе Магического Совета. Вся власть будет в твоих руках, ведь Совет Магов оказывает влияние даже на корону! Для достижения своих целей ты используешь дракона-отступника и народ падших эльфов — естественно, наобещав им всяческих благ и посулив кусок от пирога власти. Но один нюанс, в который ты не собираешься посвящать своих марионеток, заключается в том, что все эти обещания пустые. Власть одна, а делиться ею значит оставить всё на прежних местах, только поменять начинку…. Поэтому, добившись желаемого, ты и огрызка не бросишь тем, кто надеялся на равное застолье!
Судя по искорке в тёмных глазах мага, именно так оно и было. Но он не собирался делиться этой милой тайной с присутствующими и медоточивым голосом произнес следующую речь, обращаясь вроде бы ко мне, но рассчитывая всё же на уши немного помрачневших от услышанного тарен-рэйя и дракона:
— Ты не права. Твои догадки ложны. Я не собираюсь вставать во главе этого Магического Совета, ибо я и так занимаю там высокий пост заместителя Верховного Мага…
Ни шиша себе!..
— …так что мне даже тянуться не надо. Я пекусь об иных целях: о торжестве истины, установлении верной власти и резком прогрессе.
О, ну да, конечно! «Печётся» он! Просто варится в собственном соку…
— То бишь хочешь восстановить справедливость и изменить этот «неправильный» мир? — съязвила я.
— Именно, — кивнул он. Присутствующие с любопытством следили за нашим диалогом.
— И какая же, прости за любопытство, справедливость должна восторжествовать?
— Дракон, дракон, — ухмыльнулся маг. — Зачем тебе это ведать?
Ещё пальчиком погрози и скажи "Фу!".
— Должна же я знать, во имя чего умирать буду! — встала в позу "руки в боки" я. Маг расхохотался и встал с кресла. После чего он замолчал и, придав голосу убедительные торжественность и патриотизм, сказал:
— Во имя восстановления в равенстве этого народа….
Он обвел рукой обособленно стоящих беловолосых.
— …во имя воцарения достойного правителя на троне драконов….
Он указал ладонью на тут же ухмыльнувшегося Горра.
— …во имя новой власти магии, наконец! Я открою людям много новых заклинаний — уже опробованных и гораздо более эффективных, чем те примитивы, которыми оперируют якобы мудрейшие из мудрейших. Достаточно тебе причин этого великого дела?
Мудрейшим из мудрейших, как я поняла по тону, ты подразумеваешь себя, мерзкий властолюбец?!
— Достаточно, — бросила я мрачно. Судя по довольным лицам, произнесенная патетическая речь возымела успех. Маг был горд собой, но предусмотрительно не выказывал явного триумфа. Зря старается — все и так свои и без того длинные уши развесили, а некоторые личности так вообще слюнями истекают. В предчувствии мнимого воцарения на троне. Как же, станешь ты править, Горр!
— Пока ты мне не нужна, — произнес маг. — Я просто решил посмотреть в глаза тому дракону, что сумел дважды уйти из-под моего носа.
— Четырежды, — поправила я, с мрачным удовлетворением заметив, как прищурился маг и заинтересовались тарен-рэйя.
— Четырежды…, - повторил он в задумчивости, прекрасно, впрочем, осознавая, что его слышу не только я. — Что ж, четыре — так четыре, но уж поверь: в этот раз ты не уйдешь. Сегодня-завтра мы увидимся снова. Отведите её!
Меня поволокли за шкирку, но я дернулась и попыталась пойти сама — гордо и независимо. Попыталась. За эту попытку мне молниеносно и многозначительно подставили к горлу острый нож и в таком положении поволокли к камере. При моем виде — разъяренная, но живая и здоровая — Эман облегченно вздохнул.
Тюремщик небрежно втолкнул меня в темную камеру и, зловеще погромыхивая ключами, закрыл нас, словно птичек в клетке.
— Всегда подозревала, что он — гадюка! От слова "гадить", — прошипела я. Эман решил воздержаться от комментариев, ожидая продолжения прочувствованной речи и хотя бы намека на объяснение. Объяснения он дождался после нескольких отборных ругательств на разных языках — человечьем и драконьем.
— Угадай, что за сволочь нас подставила? — обратилась я к эльфу.
— Так нас всё-таки подставили…, - пробормотал эльф. — Честно говоря, теряюсь в догадках. Точнее, в отсутствии оных.
Я с эмоциями поведала Эманцифаэлю всё, что увидела и услышала, плюс небольшую предысторию про Хозяина-мага. По мере продвижения рассказа эльф мрачнел всё больше. К концу у него на лице пребывало выражение, полностью соответствовавшее нашему невеселому положению — сумрачное и пугающее осознанием безнадежности.
— И он ещё хочет стать королём! — продолжила я затронувшую меня тему. — Всё и сразу!
— Я не понимаю, — произнес Эман, отвлекшись от угрюмого созерцания одной точки перед собой. — Тебя заботят эти банальные цели предателя дракона, в то время как твоё положение на данный момент оставляет желать лучшего!
— Знаешь, мне как-то всё это… сугубо и глубоко! — от души рыкнула я. — Если такая змея будет править царством, во что оно тогда превратится!!?
— Он не будет править, Инцея, — спокойно произнес Эман, деловито подстилая под себя похожий на измочаленную тряпку плащ. — Он будет на правах…как бы это выразиться поточнее…. вассала, представителя действительного правителя…
— Марионеткой, короче, — рыкнула я, думая о своём.
— Угу. В любом случае, столкновения не предотвратить: будь Горр властителем, будь маг им…. Зато надо думать, как тебя спасать!
Эман — такой зануда, нечисть его за ногу! Ну, зачем мне думать о собственной сохранности, когда под угрозой столько жизней — взрослых и детских?!..
Это самое я ему и сообщила, перемежая заковыристыми выражениями. От увлекательного процесса обогащения словесного запаса Эманцифаэля меня отвлекла тень, упавшая на пол тюремной камеры. Я обернулась, смерив беловолосого тюремщика презрительным взглядом. Насколько я могла судить, Эман в полнейшем согласии со мной разделил неприязнь.
— Добрая ночь, господа заключенные, — оскалился беловолосый.
— …! — процедила я.
— Слушай, — проговорил, посмеиваясь, тарен-рэйя, — тебе ли нарываться? Я ведь не посмотрю, что ты женщина — так мордашку разрисую, что даже этот эльфик тебя не узнает!
Позади меня свистнул рваными полами плащ, и решетка жалко скрипнула под силой налетевшего на неё Эмана.
— Ite, taren-raya! Injuria fem realis, injuria fem verbalis…. Constat ignem urere. Memento.
Не знаю, что так задело Эмана: угроза или пренебрежительное выражение "этот эльфик", — но вид у него был страшнецкий. Хотя, надо отдать должное, тарен-рэйя даже не шевельнулся. Зато слова всё-таки произвели на него впечатление — ухмылочка, как миленькая, стерлась с его физиономии.
Тюремщик отпрянул от решетки и, одарив нас мрачным взглядом, пошел дальше по коридору.
— Что ты ему сказал? — полюбопытствовала я, вопросительно приподняв бровь.
— Да так, сделал внушение, — пробормотал Эман, снова устраиваясь на полу. Я хмыкнула.
Во даёт! Всегда знала, что у эльфов с нервами непорядок, а в целом — с головой! Недаром в Великом Лесу деревья такие высокие…. И всё же это был отважный поступок — открыто "сделать внушение" врагу. Я оценила. И решила, что следует отвлечь Эмана от мрачных мыслей, в кои он так погрузился, если судить по общему виду.
— Расскажи мне об этих эльфах, — села я рядом.
— Это не эльфы, это тарен-рэйя, — пробурчал он, покосившись в мою сторону.
