– Спасибо, Николай Александрович. Но лучше я сам. – В глазах Олега сверкнули смешливые искорки. – Папочка, действительно, ужасно расстроится. Еще бы! Человек, которого он нанял отыскать рукопись, оказался преступником. Сначала убил доктора, потом попробовал убить больного ребенка, единственного сынулю.

У Фандорина от изумления отвисла челюсть. Он подумал, что ослышался.

А Сивуха-младший покатился со смеху.

– Вы правда поверили, что я добровольно в психушку пойду? Чтоб чужие дядьки и тетки трогали меня руками, щупали, мяли, совали ложку в рот, держали в общей палате? Чтоб санитары меня под душ Шарко затаскивали? Да я лучше сдохну. И потом, разве могу я так сильно огорчить папу? Нет-нет, я никого не убивал. Это всё вы. Вы и убили-с, как сказано в романе писателя Достоевского. Молчите, молчите! – поднял он руку, видя, что Николас хочет что-то сказать. – Минутку. Дайте реконструировать ситуацию…

Он сел на стол, подпер рукой подбородок, приняв позу мыслителя, и уставился на Николаса, который всё не мог прийти в себя.

– Есть, готово! Дело было так. Вы вступили в преступный сговор с Игорем, профессиональным киллером, который по собственной инициативе уничтожал врагов своего босса. С какой целью? Это ясно: он хотел прибрать папулю к рукам, собирался шантажировать. Это одна история. Другая связана с нечистоплотным частным сыщиком Н. А. Фандориным. Получив от депутата А. С. Сивухи задание найти рукопись Достоевского, вы при помощи злодея Игоря разработали дьявольский план. Убивали людей, имевших отношение к рукописи, а Игорек прятал трупы в ту же яму – чтобы папе было трудней отвертеться. Но по счастливой случайности захоронение было обнаружено, планы преступников были сорваны. Героические работники правоохранительных органов сработали оперативно, и Игорек психанул – пустился в бега. Тогда ваша помощница и сообщница по вашему приказу и на глазах у свидетелей убила беднягу отравленной иглой. Понимая, что земля горит у вас под ногами и боясь, что депутат А. С. Сивуха до всего докопается, вы с вашей телохранительницей проникли на территорию клиники, чтобы взять меня в заложники. Вы знали, что ради сына папа согласится на всё. Ваша девка убила доктора. Тем же способом, что Игоря. Потом стала гоняться за мной по лестнице, упала, свернула себе шею. (Шею я ей потом доверну, не проблема.) Ну вот и всё. По-моему, довольно складно. Кое-какие детали пока не проработаны, но это мы с папой и юристами после обмозгуем. Что скажете, Николай Александрович, разве я не гений?

Он смотрел на завороженно слушавшего Нику с торжествующей улыбкой. Можно было не сомневаться, что всё произойдет именно так, как описало это маленькое чудовище. Вполне правдоподобная, а главное очень удобная версия. Волки будут сыты, а овцы… Но кого волнуют овцы?

– А что же вы про себя не спросите? – вкрадчиво спросил Олег. – Неужели не интересно?

У него была такая тонкая, хрупкая шея. Казалось бы, сдави ее как следует – и дух вон. Но Фандорин видел, как этот хилый на вид парень позабавился с непобедимой Валентиной – будто кошка с мышью. Посопротивляться, конечно, можно. Однако исход известен заранее.

– И так ясно, – сказал он сухо, чтобы не дай Бог не дрогнул голос. – Вы нанесете мне травмы, несовместимые с жизнью. Кажется, в протоколе вскрытия пишут именно так.

– А вот и не угадали! – Олег картинно простер руку. – Организатор дьявольского сговора, человек сомнительной профессии Н. А. Фандорин, увидев, что его инфернальная помощница погибла, не пожелал предстать перед правосудием и наложил на себя руки. Это, извините, не обсуждается. Но я дам вам выбор.

– Какой?

А если рвануть с места, как в баскетболе, и толкнуть его в грудь, прикидывал Николас. Ну и чего я добьюсь? Дверь-то все равно заперта. Окон нет. А он грохнется со стола, да снова вскочит.

– Вы можете выбрать смерть легкую и красивую – или ужасную и безобразную.

Убийца спрыгнул со стола, тем самым положив конец фандоринским сомнениям – толкать или не толкать. Подошел к висевшему на стене шкафу и открыл дверцы. Выехал окованный металлом столик, а внутри на полках стояли какие-то стеклянные приборы, емкости, пузырьки – целая химическая лаборатория.

– Вот. – Олег взял маленькую коробочку, вынул из нее таблетку. – Клеопатрин. Очищенный экстракт яда египетской кобры. Известен с античности. В концентрированном виде вызывает мгновенную смерть. Без мучений, без рвоты. На лице отравившегося даже застывает улыбка. Возможно, конвульсивная, но все равно лежать с улыбкой в гробу – это красиво.

Он открыл бутылку минеральной воды, налил в стакан, выпил.

– Много болтаю, горло пересохло. – Бутылку поставил на край стола, таблетку положил рядом. – Вам, запить. Только, пожалуйста, прямо из горлышка. Это мой любимый стакан. Если кто до него губами дотронется, выкидывать придется. Жалко.

– А если я глотать таблетку не стану?

– Если вы откажетесь от таблетки, или начнете звать на помощь, или, чего доброго, вздумаете на меня наброситься, – Олег подмигнул, давая понять, что ход мыслей собеседника для него тайной не является, – тогда вы изберете иной способ самоубийства. Расшибете себе голову об один из этих столбов.

Он показал на четырехгранные металлические колонны, подпиравшие потолок ангара.

– То есть на самом деле башку вам, конечно, проломлю я. А потом подтащу труп к столбу и приложу пробитым местом. Получится очень правдоподобно. Выбирайте: таблетка или вот это.

Молодой человек отошел в угол, где стояло японское чучело для кэндо, и вынул из гнезда деревянный меч.

– Ххха! – выдохнул он, рассекая воздух молниеносным ударом сверху вниз. – И череп напополам. Меч я помою с мылом, никто не догадается. Да и не будут особо копать, папа позаботится. Ну так что? Таблетка и улыбка на лице или вышибленные мозги и похороны в закрытом гробу?

Всю последнюю минуту Николас медленно, как бы ненароком, перемещался вбок – туда, где у стены лежали всякие спортивные принадлежности. Оставалось преодолеть еще какие-нибудь два метра.

– Ну и зря. – Олег даже расстроился. – Предстоит унизительная сцена. Сейчас будете от меня убегать, орать во всю глотку. Кстати, это бессмысленно – тут полная звукоизоляция. А то умерли бы красиво, с достоинством, по-античному. Как Сократ или Сенека.

– Хрен тебе! – злобно выкрикнул Ника, должно быть, заразившись хамской лексикой от Валентины.

Он метнулся к стене и схватил с подставки бейсбольную биту.

– Не стану я от тебя бегать, огрызок!

Когда-то в юности Ник Фандорин неплохо играл в бейсбол, даже был лучшим хиттером школьной команды. Конечно, он не надеялся перефехтовать шустрого гения, но появилась одна идея – дикая, даже полоумная. Шанс она давала самый крохотный. Но утопающий ведь хватается и за соломинку, а тут все-таки бита. Прочная, ухватистая, тяжелая.

Ника взял биту покрепче, встал в угрожающую позу.

– Ого! – Олег смотрел на него с радостным изумлением. – Беру свои слова обратно. Так даже интересней. Бой Пса-Демона с Красноволосым Дьяволом.

Он тоже встал в боевую стойку: руки подняты над головой, меч вытянут параллельно полу.

– Можно глоток воды? – попросил Фандорин.

Противник учтиво поклонился в пояс:

– Последнее желание осужденного всегда выполняется.

Подойдя к столу, на котором лежала таблетка, Ника плеснул в стакан воды и отпил.

– Эй, я же просил стакан не трогать! – закричал Олег. – Неужели трудно? Я теперь из него пить не смогу!

Ответа он не дождался. Ника молча двинулся навстречу врагу, помахивая своим оружием.

– Кяааа! – истошно возопил Пес-Демон, скакнул вперед и ударил мечом по бите.

Потом еще, еще и еще – Николас еле успевал закрываться. Да не очень-то и успевал.

– Атари! – крикнул Олег, слегка коснувшись клинком его лба. – Снова атари! – Теперь меч несильно шлепнул Николаса по плечу. – И опять атари!

Последний удар – по колену – был довольно чувствительным.

Прихрамывая, Фандорин отступал к середине ангара. Его начинало охватывать отчаяние – из идеи ничего не выходило.