– У меня все нормально. Что за звонок?
– От пациента одного, – в голосе охранника звучало явное смущение. – Будто в окно на вашем этаже влезли две, то есть два… ну короче, две ниндзи… Мы на всякий случай проверили. Во второй процедурной, правда, окно открыто. Вот и осматриваем.
Главврач подал Николасу успокаивающий знак.
– Нет-нет, это я забыл закрыть. А пациентов наших вы знаете. Ну какие ниндзя, подумайте сами? Вы-то ведь нормальный.
Из приемной донесся сконфуженный смех.
– Погодите-ка, Котелков, я с вами.
Коровин быстро вышел из кабинета – не хватать же его было при охраннике.
– Подождите меня здесь, – обернулся Марк Донатович к Фандорину, оказавшись в безопасности. – Я скоро вернусь. И, может быть, сообщу вам нечто интересное.
Сделал ручкой, наглец, и был таков.
– Что вы стоите? – схватила Нику за руку помощница. – Сейчас они с Котелковым этим еще мордоворотов приведут! Бежим через балкон!
– Никого он не приведет. – Николас с нарочитой неторопливостью отошел к книжным полкам. – Скандал не в его интересах. Думаю, просто смоется, и всё.
– И вы так спокойно про это говорите? Он же гад, убийца!
Странно, но Фандорин уже не был в этом уверен на сто процентов.
– Подожду 15 минут. Не вернется – позвоню Сивухе.
– А что сразу-то не позвонить?
Николас укоризненно покачал головой:
– Чтобы «акцентуированный невропат» в самом деле убил Коровина и на куски разорвал? Хочет бежать – пусть бежит. Это будет равносильно признанию. Хватит трупов. Их в этой истории и так слишком много.
Миниатюрная брюнетка простонала, зашевелилась. Как некстати! Сейчас еще с ней объясняться!
Но прежде чем Ника придумал, что скажет коровинской секретарше, Валя быстро шагнула вперед и стукнула несчастную Карину по затылку еще раз. Та затихла.
Фандорин поморщился:
– А вдруг она, действительно, ни при чем?
Валя (тоже еще моралистка) отрезала:
– Не будет на рабочем месте бардак устраивать. Я, например, себе такого не позволяю! Ничего, полежит с полчасика и оклемается… Шеф, ну вы даете! Нашли время книжки читать!
Гипо… Гипо-питу… Николас листал медицинскую энциклопедию.
Вот оно.
«Гипопитуитаризм (синдром Симмондса, синдром Шиена). Заболевание, характеризующееся снижением и выпадением функции передней доли гипофиза или аденогипофиза. Гипофиз, или питуитарная железа состоит из двух долей – передней и задней. В передней доле гипофиза происходит продукция шести гормонов (адренокортикотропин, пролактин, соматотропин, фоллитропин, лютропин и тиротропин). При гипопитуитаризме продукция всех гормонов гипофиза резко снижается или исчезает. В результате резко снижается функция периферических эндокринных желез, работу которых контролируют гормоны гипофиза»,
– читал Фандорин, мало что понимая.
Валентина коротала время, разглядывая фотографии на стене. Кажется, среди пациентов Зиц-Коровина попадались люди известные.
– Ух ты, и Наволочкина у него лечится! – восхитилась Валя. – То-то она на куклу похожа.
– Кто? – рассеянно спросил Фандорин.
– Балерина. Вы чего, телевизор не смотрите?
«К недостаточности функции гипофиза могут привести аномалии развития гипофиза. В послеродовом периоде при патологических родах может произойти некроз передней доли гипофиза. При полном некрозе передней доли это состояние называется синдромом Симмондса, при частичном – синдромом Шиена. При гипопитуитарном синдроме происходит разрушение гормонопродуцирующих клеток передней доли гипофиза».
Ну и что, пожал плечами Николас. Какое всё это имеет отношение к трупам в коллекторе?
– И у Грызунова тоже фаршированная башка? – обнаружила на стене Валя известного парламентского деятеля. – Класс!
«Самым ранним признаком заболевания обычно бывает недостаточность со стороны гонадотропной функции гипофиза, – снижение количества гормонов гипофиза, регулирующих функцию половых желез. Если гипопитуитаризм возник в детстве или имеет наследственную природу, нарушается развитие в период полового созревания. Половое созревание задерживается, формируются евнухоидные пропорции тела, задерживается костный рост скелета. Не формируется либидо и потенция, вторичные половые признаки выявлены неявно. Не выражено оволосение в подмышечных впадинах и на лобке; замедляется рост бороды и усов; уменьшаются в размерах яички и предстательная железа; мышечная ткань атрофируется и заменяется на жировую. Больной, страдающий врожденным гипопитуитаризмом в острой форме, из-за замедленности пубертатного процесса нередко выглядит…»
– Ишь, пижон, бородку носил, крашеную! – снова помешала сконцентрироваться Валя. – Зря сбрил, так он лет на десять моложе смотрится.
– Да кто «он»? – раздраженно спросил Николас.
– Коровин. Вот он тут, с Олегом, гением этим.
Не выпуская том из рук, Фандорин подошел. Действительно, с темной бородкой Марк Донатович выглядел гораздо свежее.
Николас широко раскрыл глаза и неинтеллигентно ткнул пальцем:
– Смотри, что это?!
15. Фукаи мори
– Как что? – не поняла Валя. Главврач и Олег были сняты на крыше какого-то здания, наверное, этой же клиники. Во всяком случае на заднем фоне было видно Москву-реку и Храм Христа Спасителя. – Собор строят.
– Да его давным-давно достроили!
– Точно. То-то доктор моложе выглядит. А я подумала, из-за бородки.
– Доктор-то моложе, но Олег!
Глаза Фандорина вернулись к статье о диковинном заболевании и прочли предложение до конца: «Больной, страдающий врожденным гипопитуитаризмом в острой форме, из-за замедленности пубертатного процесса нередко выглядит намного моложе своего настоящего возраста».
– Не может быть! Вот он куда пошел! – закричал Николас. – Но это… Скорей, бежим!
Он первым кинулся в коридор, но Валя схватила Фандорина за руку.
– Шеф, куда я через охрану в таком прикиде? В окно надо!
– Нет уж, с меня хватит.
И каждый спустился своим путем: Ника по обычной лестнице, Валя по пожарной.
На первом этаже, в центральном коридоре, который было никак не миновать, звучали мужские голоса.
Прежде чем свернуть туда, Николас осторожно выглянул из-за угла.
Охранники, четверо.
– Почем я знаю? – сказал один, черноусый. Судя по голосу, тот самый Котелков. – Сказал, быть здесь, значит будем. Врубится сигнал – побежим. Наше дело маленькое.
В руке он держал какой-то маленький, черный прибор, не сводя с него глаз.
Значит, Марк Донатович отправился туда один! Нельзя терять ни секунды.
Фандорин вышел в коридор и громко спросил:
– Главврач у Олега? Здравствуйте.
Все к нему обернулись. Кажется, узнали.
– Здравствуйте. Да. А вы не в курсе, что там случилось?
Значит, Коровин ничего им не объяснил, только велел быть наготове, понял Николас.
Он тоже ничего объяснять не стал, потому что некогда. Только спросил про прибор:
– Это для срочного вызова? Отлично.
И побежал к двери, ведущей во двор.
Там перешел на полурысцу. Гипопитуитаризм? Бред какой-то!
Как он ни спешил, а Валентина поспела к ангару первой.
Сидела на ступеньке с таким видом, будто ждет уже очень давно.
– Что за гонки, шеф? Чего мы так с места сорвались?
– Проверим «дикое предположение» доктора Коровина.
Фандорин толкнул дверь.
В ангаре горел свет, причем в нескольких местах, но поскольку помещение было таким большим, оно все равно тонуло в полумраке.
Играла музыка. Мягкий голос, не поймешь, мужской или женский, тихо пел грустную песню на незнакомом языке.
Коровина вошедшие увидели почти сразу. Он сидел на диване, спиной к двери. А вот Олега видно не было.
– Марк Донатович! – позвал Фандорин. – Решили к вам присоединиться. А где Олег?
Доктор не удостоил ответом. Даже не шевельнулся. Это было по меньшей мере невежливо.
