Послушали запись на автоответчике, переглянулись.

– А вы, сэр, Игорьку зачем? – спросил Мурзилка. – Имеете на этот счет версии, гипотезы, комментарии?

– Не имею, – хмуро ответил Фандорин.

Бритый сказал:

– Несущественно, Мурзик. Есть живец – будет и рыбец. Спиннингуем?

– Спиннингуем, Фантик.

Кто такой Фантомас, Ника, конечно, знал. Злодей из романов Пьера Сувестра и Марселя Аллана. Но что значит «Мурзилка»?

– Что такое «Мурзилка»? – спросил он. – И что такое «спиннингуем»?

– Эх, гражданин, сразу видно, у вас не было детства, – с укором сказал брюнет, оставив оба вопроса без ответа.

– Ну вы, Бивис и Батхед, ближе к делу, – поторопил молодых людей депутат. – Время дорого. Идеи есть?

– А какие тут могут быть идеи, босс? – удивился Мурзилка. – Сейчас напичкаем гражданина техникой и пустим в свободное плавание. Фантик, не сверкай лысиной. Давай, мечи начинку.

Второй открыл большую спортивную сумку и со сноровкой бродячего коммивояжера принялся доставать оттуда разные предметы.

Сначала летнюю куртку из ткани защитного цвета.

– Повернитесь. Оп-ля.

Помог Фандорину просунуть руки в рукава.

– Куртец всегда должен быть на вас. Наша разработочка. В верхней пуговице объектив, еще один в хлястике. Вы идете себе, ворон считаете, а у нас на мониторе полный обзор, 360 градусов. Ничего, если я вас немножко пощекочу?

Он засунул Нике под рубашку какую-то плоскую металлическую таблетку на липучке.

– Магнитофончик. На случай, если разговор идет в экранирующем помещении и нам не слышен. Очочки наденьте и не снимайте.

Он сунул Фандорину солнцезащитные очки.

– В правой дужке телефончик.

– Зачем?

– Чтоб мы могли вас инструктировать по ходу.

– И крикнуть вовремя: «Фандорин, сливай воду!» – в рифму подхватил Мурзилка.

Сивуха фыркнул:

– Тарапунька и Штепсель. Ильф и Петров.

Кто такие первые двое, Ника понятия не имел, но на писателей-сатириков сталинской эпохи молодые люди, на его взгляд, похожи не были. Скорее уж они напоминали ему Дживза и Вустера. Кого угодно, только не работников правоохранительных органов. Как полагается выглядеть нормальному полицейскому? Он должен быть туповат, честен и надежен, как каменная стена. Главная его задача – всем своим обликом вызывать у людей доверие, соответствовать лозунгу «служить и защищать». А у этих двоих на лбу написано: «надуть и обобрать». Нет, молодые сотрудники Криминально-аналитического центра МВД Николасу решительно не нравились.

– Я, кажется, знаю, зачем вы Игорю понадобились, – сказал Сивуха. – Он тоже очень высокого мнения о ваших способностях. Сам мне это говорил, когда вы первый ребус расщелкали. Посоветоваться желает, не иначе. Но чего желает этот идиот, не важно. Главное, чтобы он на вас вышел.

Фандорин кашлянул.

– Даже если он хочет меня убить?

– Хотел бы – убил бы. – Аркадий Сергеевич пожал плечами. – Зачем звонить-то? Чтоб вы насторожились?

Хорошо бы он оказался прав…

– Что я должен делать?

Мурзилка почесал переносицу.

– Вы что бы сейчас делали, если бы не эта заморочка?

Посмотрев на часы, Ника сказал:

– Дочку бы из театрального кружка поехал забирать. У нее сегодня генеральная репетиция.

– Вот и езжайте. Живите в обычном режиме.

– А если он меня перехватит, когда со мной будет ребенок? Я не стану рисковать дочерью!

Фантомас полуобнял его за плечо:

– На кой ему ваша дочь, сэр? Это во-первых. Во-вторых, мы с Мурзиком все время будем у вас на хвосте. Ну а в-третьих, что вам теперь, под кровать залезть и не вылезать оттуда? Мы же не знаем, когда и как он на вас выйдет. Скорей всего просто звякнет на мобильник.

И Фантомас не ошибся.

Звонок раздался, когда Николас вез Гелю домой.

Как раз перед этим дочка, не пожелавшая ничего рассказывать о репетиции и всю дорогу напряженно о чем-то думавшая, вдруг заговорила:

– Пап, я хочу спросить очень-очень важный вопрос.

Ему тоже было не до разговоров. Молчал, часто посматривал в зеркальце. Ничего необычного не приметил. Зеленый «пассат» оборотней то мелькал сзади, в потоке машин, то исчезал, то появлялся опять.

– Задать, – поправил Ника. – «Спросить вопрос» – это не по-русски.

– Пап, я хочу задать очень важный вопрос. А правда, что мы на свете не один раз живем, а много-много раз? Мне один человек сказал^{32}. Будто все эти жизни похожи, как две капли воды. И происходит в них одно и то же. И человек тоже ведет себя одинаково, потому что он так устроен. Но если кто-нибудь вдруг возьмет и поступит не как в прежних жизнях, а по-другому, то вся остальная жизнь тоже поменяется. Ты что про это думаешь?

Спросила – и замерла. Значит, для нее это действительно важно. Ника сделал усилие, чтобы сосредоточиться.

– Никогда не слыхал про такую теорию. Разве всё, что с нами происходит, уже было?

– Ты чего? – удивилась Геля. С манерами у нее все-таки было не очень – мамино воспитание. – Разве у тебя не бывает, когда вдруг замечаешь: это уже было раньше, железно было. Такое у всех бывает.

– Ты про дежа-вю?

– А?

– Переспрашивать «А?» невежливо. Нужно сказать…

Тут и зазвонил телефон. Очки немедленно отреагировали – в правой дужке запищал голос Фантомаса:

– Про дежа-вю потом перетрете. Спокойненько берем трубочку. В правую руку, чтоб мы тоже слышали.

– Писк какой-то, – завертела головой Геля. – Пап, ты трубку-то возьмешь?

– Алло, – не своим голосом произнес Фандорин.

– Это Игорь. Встретиться надо.

– Хорошо…

– Сейчас дочку домой отвезете… – (Следит! – ёкнуло в груди.) – …И давайте в детский скверик на Покровском бульваре. Знаете?

– Знаю.

– Через полчаса.

И всё, конец разговора.

– Слышали-слышали, окей, – сообщил наушник.

– Пап, опять пищит. Так что, правильно мне человек сказал?

– А?

В висках стучало так сильно, что он почти ничего не слышал.

– Сам же говорил: «А?» переспрашивать невежливо. Так правильно или нет?

– Да.

«Через полчаса… Почему так быстро? Может быть, отказаться и не ходить? Это не мои игры, они мне даром не нужны», – метались в голове обрывочные мысли.

– Я так и думала! – с облегчением воскликнула дочка. – Значит, смерти бояться нечего. Если в жизни что-то не заладилось – можно поставить точку, начать всё сначала и в следующий раз попробовать по-другому.

Фандорин так дернулся, что чуть не въехал в соседнюю машину.

– Что ты несешь?! Постой, ты меня не так поняла. Вот я вернусь вечером, и мы с тобой подробно всё обсудим.

Он вспомнил, что Алтын велела проследить, как девочка поужинает. Нет, не успеть. Плохой у Гели отец. А скоро, возможно, вообще никакого не будет.

Полчаса спустя он полз вниз по Покровскому бульвару, плотно забитому автомобилями. Вечерний час пик еще не кончился.

– …В это время в парке пусто, он это учел, – пищал наушник. – Значит, нам к нему близко не подобраться. Ваша задача – подвести его как можно ближе к ограде. Что он вам будет говорить, не суть важно. Главное, чтоб он в зону вошел.

– В зону?! Вы же говорили, что не собираетесь его убивать!

– Фантик, этот человек считает нас уголовниками. Ты обиделся? Я тоже. Николай Александрович, золото вы наше, да если б мы хотели Игоряшу грохнуть, это и со ста метров можно. А нам он живой нужен. Мы его шприцем подстрелим. Как он Марфу Захер.

– Что? Каким шприцем?

– У красотки на груди был след от укола. Усыпляющего. Вот и мы Игорька баиньки уложим. Но для этого он должен в пятнадцатиметровую зону попасть. Ясно? К оградке его ведите, к оградке… Всё, приехали. Паркуйтесь и, как говорится, храни вас Аллах.

На сей раз зеленого «пассата» в зеркале Ника так и не обнаружил, сколько ни вглядывался.

Он остановился у входа. Провел маленький аутотренинг: вспомнил, как Алтын смотрела на пианиста – чтоб не так жалко было расставаться с жизнью. Если придется.