– Ваши люди хорошо поработали, – продолжал он. – Но мы знаем, что нас ожидает, и, учитывая масштабы этой компании, вам потребуется куда больше агентов. Продумайте свои дальнейшие действия, прикиньте, что вам понадобится, и сообщите мне план игры, чтобы я начал организовывать поддержку.

Стаки пообещал, что скоро вернется и тогда передаст свои соображения.

– И еще одно, – сказал Эспозито. – Если возникнут затруднения с Министерством юстиции, дайте мне знать. Я схожу в дом напротив и сделаю для вас, что смогу.

Стаки поблагодарил его. В доме напротив находились главные офисы Министерства юстиции. Теперь Бюро было готово поддержать Спрингфилд в «Битве за урожай».

Директор ФБР Луис Фри занял место во главе стола в своем кабинете. Его помощники и заместители приготовились к брифингу, который проводился в восемь часов утра.

– Есть что-нибудь новое? – спросил он, окинув взглядом присутствующих.

И тут же заговорил о статье в «Вашингтон пост», которую успел прочесть утром. Ее обсуждение шло недолго – Фри не любил разводить канитель. Затем он обратился к одному из помощников:

– Что у тебя?

Помощник вкратце обрисовал ситуацию в своем отделе и ответил на вопросы директора. Во время брифинга директора информировали о событиях за прошедшие сутки и о том, что ожидалось в следующие.

Фри взглянул на Эспозито.

– Что скажешь, Билли?

Сверяясь со своим блокнотом, Эспозито рассказал начальнику о текущих делах и добавил:

– Парни из Спрингфилда только что рассказали мне о деле АДМ. Это громадное дело. Оно потребует много ресурсов.

Подняв голову, он увидел озадаченные лица.

– Что такое АДМ? – спросил один из них.

– Компания «Арчер Дэниелс, Мидленд».

Снова непонимание. Эспозито пояснил:

– Это компания из списка «Форчун пятьсот», один из крупнейших в мире переработчиков зерновых.

По глазам Фри Эспозито понял, что ему название «АДМ» знакомо.

– Насколько убедительны свидетельства, собранные спрингфилдскими агентами? – спросил директор. – Раз речь идет об АДМ, они должны быть очень убедительны.

Эспозито понимающе кивнул. Такая могучая компания, как АДМ, могла привлечь крупные юридические силы, которые запросто разгромят плохо подготовленного противника.

– У них есть видеозаписи, – ответил Эспозито. – Я видел некоторые из них. Производят сильное впечатление.

Он описал просмотренные им записи. Фри закидал его вопросами, – верный признак, что директор ФБР заинтересовался.

– Ну что ж, звучит неплохо, – сказал тот. – Главное, не растерять преимущество. – Он повернулся к следующему подчиненному: – Что у тебя?

Напряжение между двумя прокурорскими группами, задействованными в «Битве за урожай», росло. Пока дело было на стадии расследования, все мирились с разногласиями. Но теперь, когда его вот-вот вынесут на публику, конфликты прорывались наружу.

Сотрудники антитрестовского отдела предпочитали действовать методично и хотели участвовать в допросах, которые должны были последовать сразу после атаки на АДМ, а также, по укоренившейся традиции, во всей оперативной работе. Это приводило агентов ФБР в отчаяние: они привыкли совсем к другим методам. В отличие от антитрестовцев, юристы спрингфилдской окружной прокуратуры не мешали агентам самостоятельно выслеживать и вылавливать преступников, но настаивали на том, чтобы они делали это быстро и решительно.

В начале февраля агенты ФБР и работники прокуратуры устроили телефонную конференцию, чтобы обсудить план атаки. Все согласились, что во время операции на командном пункте должны присутствовать юристы, на случай если придется разрешать непредвиденные вопросы. Робин Манн выразила желание принять участие в допросах служащих АДМ непосредственно во время рейда. Ей особенно хотелось побеседовать с Уилсоном.

Работники окружной прокуратуры не видели в этом смысла. Они считали, что всю оперативную работу надо оставить ФБР, а прокуроры вступят в игру на стадии судебного преследования.

Находившийся в Спрингфилде Джо Харцлер не мог смолчать:

– Робин, послушайте, Боб и Брайан справятся с этим без нас. Они лучше знают, как захватить свидетеля врасплох и что делать в экстремальных условиях.

– По-моему, здесь все же необходимо присутствие юриста, знающего антитрестовские законы, – упорствовала Манн.

– Робин, ну о чем вы говорите?! – кипятился Харцлер. – Часто ли вам приходилось вламываться в дома, арестовывать преступников и допрашивать их, ломая их сопротивление?

Шепард и Херндон не вмешивались, но внутренне были согласны с Харцлером. Они не имели представления, чего можно ожидать от юриста антитрестовского отдела в напряженный момент, и им вовсе не хотелось, чтобы Робин Манн вертелась рядом.

Но она стояла на своем.

– Джо, мне случалось присутствовать при захвате и допросе преступников, и я убедилась, что это очень полезно для дела.

Харцлер все больше распалялся. Это настолько расходилось с правилами работы окружной прокуратуры, что он не мог принять слова Манн всерьез. Ему казалось, что она спорит просто из упрямства.

– Робин, – резко бросил он, – этим должны заниматься люди, которые знают, что делают!

– То есть работники окружной прокуратуры, вы хотите сказать? – парировала она.

Повисла неловкая пауза, и один из прокуроров поспешил сменить тему. Через несколько минут Манн высказала особое мнение по какому-то чисто техническому вопросу.

– Вы согласны, Джо? – спросила она с вызовом.

Но ответа не получила.

Харцлер отошел от телефона и устранился от участия в конференции.

Спрингфилдский окружной прокурор Фрэнсис Хьюлин была обеспокоена конфликтом с антитрестовским отделом. Препирательства между обвинителями только на руку обвиняемым. С этим следовало покончить.

Она решила съездить в Вашингтон и встретиться с помощником генерального прокурора Анной Бингеман, руководившей антитрестовским отделом. Хьюлин полагала, что они смогут договориться. Готовясь к поездке, она позвала в свой кабинет на третьем этаже нескольких помощников, чтобы объявить им о принятом решении.

– Я хочу поговорить с Анной Бингеман и убедить ее передать это дело в наши руки, – сказала Хьюлин. – Ваше мнение?

– Формально антитрестовский отдел будет иметь основания для возражений, – сказал Харцлер. – Если все окружные прокуроры в стране начнут перехватывать дела о нарушении антитрестовских законов, то зачем нужны эти отделы?

Хьюлин возразила, что такие прецеденты были. К примеру, раньше всеми нарушениями в области налогового законодательства занимался исключительно отдел налогов, а теперь их зачастую рассматривает окружная прокуратура. Она обратилась за поддержкой к своему помощнику Рику Коксу, но он был согласен с Харцлером.

– Жаль, но, боюсь, из этого ничего не выйдет, – сказал Кокс.

Хьюлин от своей затеи не отказалась. В пятницу, 24 февраля, она явилась в вашингтонский офис антитрестовского отдела. Анна Бингеман была занята, и Хьюлин пришлось наведаться в офис еще пару раз. Когда Бингеман освободилась, она, сердечно поприветствовав Хьюлин, пригласила ее в кабинет. После вступительного обмена любезностями Хьюлин перешла к делу.

– Как вам известно, наша прокуратура с некоторых пор курирует расследование по АДМ, – начала она.

В тот вечер Херндон повел семью обедать в ресторан «Эплбиз». Его родители приехали из Канзас-Сити погостить и познакомиться с родившейся недавно внучкой, и на несколько часов он выкинул «Битву за урожай» из головы.

Посреди обеда запищал пейджер. Посмотрев на номер, Херндон увидел, что это Роджер Хитон.

– Сейчас вернусь, – сказал он своим и отошел к телефону-автомату, чтобы позвонить Хитону.

– Я только что говорил с Фрэнсис, – сказал тот. – Она сообщила, что Анна Бингеман передала расследование в ее руки. Бингеман якобы сказала ей: «Командуйте».