Харцлер в ответ спросил, под каким предлогом агенты отказывают в этой встрече. Хитон сказал, что они боятся, как бы свидетель не пал духом. Это объяснение Харцлеру не понравилось.

– Так продолжаться не может, – проворчал он. – Добейтесь встречи с этим парнем и выясните, на что он годен.

Харцлер понимал, что прокурорам необходимо посмотреть свидетелю в глаза, чтобы определить, можно ли ему доверять. А в этом деле имелось обстоятельство, которое делало встречу еще более насущной. Уайтекер был одним из руководителей АДМ, на нем лежала большая ответственность, и платили ему более чем хорошо. Отсюда вытекал вопрос, который не давал Харцлеру покоя и ответ на который, он был убежден, необходимо выяснить, прежде чем делать какие-то дальнейшие шаги.

Чего ради Уайтекер все это затеял?

3 июня 1994 года сотрудники спрингфилдского офиса ФБР в полном составе поглощали кофе с пирожками в конференц-зале. Везеролл поднялся и встал у одной из стен лицом к аудитории. Прозвучали аплодисменты.

– По-испански jubilarse значит «уходить», – сказал Везеролл. – Это похоже на слово «юбилей», и именно так я воспринимаю уход на пенсию.

Проработав в ФБР двадцать три года, Джо Везеролл решил, что с него хватит. Момент был подходящий. Расследование мошенничества с лизином завершилось. Дин Пейсли, который вел дело с самого начала, ушел на покой после встречи на Гавайях. Дальнейшая судьба дела будет доверена другим сотрудникам и другим ведомствам. Уж если увольняться, то именно сейчас.

Везеролл сообщил о своем решении Шепарду и Херндону несколько дней назад и надеялся, что все пройдет в камерном ключе. Он не хотел устраивать прием по этому случаю и согласился лишь на небольшой «междусобойчик» в офисе. Коллеги поднесли ему адрес, и на этом все закончилось. Вернувшись в Шампейн, Везеролл очистил свой рабочий стол и в 17.00 отдал ключи коллегам. Распрощавшись со всеми, он в последний раз вышел из своего кабинета.

На душе Везеролла было спокойно. Он был уверен, что Шепард и Херндон доведут дело до конца. Преступные переговоры производителей лизина записаны на пленку, все помехи устранены, сюрпризов можно не опасаться. Нет сомнений, что теперь все пойдет как по маслу.

В Мобиле, штат Алабама, специальный агент Крэг Даль просматривал протокол своей беседы с одним из представителей немецкой корпорации «Дегасса». Даль вел следствие по делу о предполагаемом промышленном шпионаже, в котором обвинялись двое бывших сотрудников этого гиганта сельскохозяйственной индустрии. Компания подозревала, что служившие в ней ранее Крис Джонс и Тим Холл незаконным путем воспользовались секретной информацией о производстве аминокислоты под названием «метионин». Корпорация подала исковое заявление в Министерство юстиции, а то направило дело на рассмотрение юристам Мобила, где находилось одно из отделений «Дегассы».

24 июня сотрудник «Дегассы» Эндрю Бёрк дал показания агенту Далю в Министерстве юстиции в Вашингтоне. Сам Бёрк не имел свидетельств преступных действий и говорил со слов своего информатора Кайла Раунтри. Тот утверждал, что он достоверно знает о том, что Холл завладел конфиденциальной информацией «Дегассы» по метионину. Раунтри представил и письма, которыми Джонс обменивался с одним из руководителей АДМ. Раунтри полагал, что Джонс и Холл продали секретную информацию компании АДМ, – он даже видел несколько чеков АДМ на имя Джонса, каждый на десять тысяч долларов. Если преступление действительно имело место – в чем Даль не был полностью уверен, – значит, АДМ собиралась использовать украденную у «Дегассы» технологию при планировании строительства метионинового завода.

Возможно, ключом к расследованию служил этот самый руководитель из АДМ. Надо выяснить, не использовал ли он украденные секреты сознательно и не подбивал ли других к участию в этом преступлении. Даль перелистал свои записи, чтобы узнать его имя.

Марк Уайтекер.

Даль никогда не слышал о Марке Уайтекере, но не сомневался, что вскоре с ним познакомится. Не исключено, что по итогам расследования этому Уайтекеру предъявят обвинение.

Прошло две недели, и информация о расследовании, начатом в Мобиле, просочилась по каналам ФБР в спрингфилдский офис. Первая весточка пришла 12 июля по телефону из вашингтонского подразделения ФБР по борьбе с мошенничеством. Затем один из сотрудников отдела переслал в Спрингфилд по факсу копию докладной записки с изложением претензий «Дегассы» к ее бывшим служащим Джонсу и Холлу.

Копию передали Шепарду и Херндону. Они знали, что метионином занимается подразделение Уайтекера, – этот продукт не раз упоминался в записанных ими разговорах сотрудников АДМ. Херндон вспомнил, что Уайтекер летал как-то с Рэнделлом на самолете компании, выбирая место для строительства метионинового завода. В этом же самолете летел и Крис Джонс, – правда, Уайтекер начал записывать их беседу с Рэнделлом уже после того, как Джонс сошел в одном из промежуточных пунктов посадки.

На полях полученной копии агенты наставили множество вопросительных знаков и обсудили свои сомнения по телефону. Имя Уайтекера в тексте записки не встречалось. Агенты надеялись, что если преступление и было, то Уайтекер в нем не замешан и его, возможно, удастся использовать как свидетеля и по этому делу.

В конце записки в графе «контактное лицо» стояло имя руководителя офиса ФБР в Мобиле – Тим Фурман.

– Брайан, давай позвоним этому Фурману и выясним подробности, – предложил Херндон.

Шепард согласился. Херндон нажал кнопку телеконференции и набрал номер. Фурман подошел к телефону, агенты представились.

– Как вам работается в Мобиле? – спросил Шепард.

Но Фурман не любил лишней болтовни, и Шепард перешел к делу. Он сказал, что они с Херндоном занимаются расследованием фиксирования цен в АДМ, и принялся излагать историю «Битвы за урожай», чтобы у Фурмана сложилась полная картина.

– Мне в общих чертах известно ваше дело, – прервал его Фурман и добавил, что им надо поговорить с Далем, который ведет расследование по метионину. Но Даля на месте нет, сказал он. – Вам следует знать, – продолжил Фурман, – что, согласно самым последним сведениям, ваш Уайтекер все же замешан в нашем деле.

Наступила пауза.

– Тогда нам надо поговорить с Далем как можно скорее, – сказал Херндон.

– Да, я думаю, именно это вам и следует сделать в первую очередь, – согласился Фурман.

В тот же вечер Робин Манн вместе с Роджером Хитоном вошли в один из номеров декейтерского отеля «Холидей-Инн». Манн осмотрелась. Комната была просторная, но мрачная, поскольку из конспиративных соображений шторы были задернуты. Над круглым столом висела замысловатая лампа, которая не столько освещала, сколько создавала игру теней. Не выпуская из рук портфель, Манн выдвинула стул и села. Хитон занял место рядом с ней, Шепард и Херндон остались стоять.

Прокуроры добились своего после года безуспешных попыток встретиться с Уайтекером и сегодня должны были познакомиться со свидетелем. Расследование мошенничества в торговле лизином было в целом закончено, и дело могли передать большому жюри в любой из последующих двенадцати месяцев. Это означало, что прокурорам потребуется время, чтобы вместе с Уайтекером подготовить его показания. Поэтому откладывать встречу больше было нельзя.

В ожидании Уайтекера собравшиеся обсудили, как лучше построить беседу с ним. Агенты рассказали Манн и Хитону о расследовании, проводившемся в Мобиле, но имя Уайтекера не упомянули. Они хотели скоординировать свои действия с Далем.

Договорились, что беседу начнет Шепард, который представит прокуроров и произнесет несколько вводных фраз. После этого прокуроры – в основном Манн – будут задавать интересующие их вопросы. Агенты попросили их не слишком давить на Уайтекера и не запугивать его – это ведь их первое знакомство, а не перекрестный допрос.