– Неясно, какими мотивами он руководствуется, противореча собственным словам. В результате он навредил самому себе. Если вначале ему грозило наказание в виде семидесяти восьми месяцев тюремного заключения, то теперь этот срок может удвоиться. – Судья Бейкер посмотрел на Уайтекера. – Суд выносит подсудимому приговор в виде содержания под стражей в федеральном или другом карательно-исправительном учреждении в течение ста восьми месяцев. Это минимальный срок заключения, который может быть присужден по закону в данном случае, и, по мнению суда, это наказание справедливо.

Сто восемь месяцев. Девять лет в тюрьме. Ничто не имело значения по сравнению с этим. Уайтекера обязали возместить нанесенный АДМ ущерб. С учетом процентов вышло более одиннадцати миллионов долларов.

Уайтекер по-прежнему не реагировал. Судья Бейкер объявил заседание закрытым и покинул зал суда. Судебные маршалы подошли к Уайтекеру, чтобы отвести его в тюрьму. Шепард и Херндон смотрели, как их бывшего осведомителя выводят через заднюю дверь. Они годами мучились с этим человеком и волновались за него. А теперь все изменилось. Их чувства разрывались между человеком, которого они знали, и лжецом, каким он был в действительности.

Репортеры окружили Маккея. Агентов почти не замечали. Надев темные очки, они вышли на улицу. Но один приметливый телеоператор увидел их и заснял, как они идут к своим автомобилям, припаркованным у торгового центра по соседству. Затем он переключился на другие объекты.

В сгущающихся сумерках агенты и Рилен стояли около «мини-вэна» Херндонов и говорили об Уайтекере. О том, как он выглядел, как держался, что сказал.

– Интересно, что он имел в виду, когда говорил про людей, которым навредил? – проговорил Херндон.

– Марк не осознает, сколько людей пострадало из-за него, – покачал головой Шепард.

Примерно в то же время Уайтекер в наручниках, пригнув голову, нырнул на заднее сиденье машины, которая увезет его в декейтерскую окружную тюрьму, где он уже провел несколько дней. Когда автомобиль тронулся с места, Уайтекер заметил нацеленную на него телекамеру и помахал оператору.

В тюрьме судебные исполнители передали Уайтекера местному начальству. Пока оформляли бумаги, Уайтекера заметил другой заключенный, который только что смотрел телевизионные новости.

– Слушай! – воскликнул он. – Ты же тот парень, которого я только что видел по ящику!

– Да, – ответил Уайтекер со счастливой улыбкой, – это я.

Прения по уголовному делу о фиксировании цен, в котором обвинялись Мик Андреас, Терри Уилсон и Марк Уайтекер, начались 15 июля 1998 года в зале суда № 2125 федерального здания Дирксена в Чикаго. Множество зрителей заполняли дугообразные скамьи, возвышавшиеся амфитеатром над ареной, где разворачивались юридические сражения. По всему залу были установлены телевизионные мониторы, чтобы все могли увидеть видеозаписи, которые обвинение обещало представить на суде.

Джим Гриффин встал, обращаясь к двенадцати присяжным и шести их дублерам. Позади него за четырьмя столами для прокуроров и адвокатов расположились все основные действующие лица этой драмы. Мик Андреас в синем костюме и пестром галстуке сидел, взявшись рукой за подбородок. Рядом был Терри Уилсон со своими адвокатами. Он выглядел нездоровым и посасывал мятные леденцы. Ямады из «Адзиномото» не было: обвинение с него не сняли, и он не стал возвращаться в Америку, чтобы выслушать его.

Бросалось в глаза отсутствие еще одного человека. Вопреки советам своего адвоката и судьи Бланш Мэннинг, председательствовавшей на заседании, Марк Уайтекер предпочел не появляться на публике. Прошло меньше полугода с тех пор, как его осудили за мошенничество. Несколько недель, пока шла подготовка к процессу, он провел в тюрьме с максимальной изоляцией заключенных, находившейся по соседству с залом суда. Но накануне он попросил судью Мэннинг перевести его назад, в тюрьму Северной Каролины, где изоляция была минимальной, а кормили лучше.

Шепард и Херндон сидели бок о бок за прокурорским столом, на случай если вдруг возникнут вопросы, требующие разъяснений. Последние три года они жили ради этого момента; это был шанс отстоять свое реноме. Агенты тяжело переживали поток обвинений, обрушившийся на них от АДМ, Уайтекера и министерства. Даже судья Мэннинг, отказывая защите в просьбе не использовать аудио- и видеозаписи на процессе, не преминула попенять агентам за то, что им не удалось держать Уайтекера под контролем. Но теперь само их присутствие в зале суда говорило о том, что они выдержали испытание и как профессионалы, и как люди. Они входили в команду правопорядка, они мастера своего дела. Слушая Гриффина, излагавшего присяжным позицию обвинения, они ощущали, как восстанавливается справедливость. Этот процесс будет живым утверждением их многолетнего труда.

– Майкл Андреас и Терранс Уильямс были пойманы с поличным с помощью аудио- и видеозаписей, подтверждающих, что они совершили преступление, в котором их обвиняют, – говорил Гриффин присяжным. – Благодаря сотрудничеству Марка Уайтекера у нас есть несколько различных видов улик, записанных на пленку.

Однако, продолжил Гриффин, Уайтекер тоже совершил преступление, похитив деньги АДМ, и потому обвиняется в фиксировании цен вместе с остальными. Адвокаты, несомненно, будут обвинять в самых разных грехах и Уайтекера, и людей, которые вели расследование. Но присяжные могут доверять свидетельствам, представленным прокуратурой.

– Когда улики неоспоримы, лучшим способом защиты часто становится нападение, – сказал Гриффин, – и вы, несомненно, сами убедитесь в этом сегодня. Мы вызовем агентов ФБР в качестве свидетелей, и они расскажут, как проходило расследование. Они вели его по правилам и собрали целую гору свидетельств.

Когда Гриффин закончил речь, было почти два часа, и судья Мэннинг объявила перерыв. Юристы собрались в кабинете судьи, чтобы обсудить ходатайство защиты. Шепарда и Херндона не пригласили.

Ровно в 15.00 заседание суда возобновилось. Пока не появились присяжные, прокуроры обсуждали возражения со стороны защиты. Судья Мэннинг быстро разрешила этот вопрос, отклонив возражения адвокатов.

– Пригласите присяжных, пожалуйста, – попросила она маршала суда.

Марк Халкоуэр, один из адвокатов Уилсона, встал и сказал, что защита вновь возражает против присутствия в зале Шепарда и Херндона. Обвинение собирается вызвать их обоих в качестве свидетелей, и от надежности и достоверности их показаний во многом зависит судьба обвиняемых. Поэтому будет несправедливо, если им позволят слушать других, – они могут изменить свои показания в зависимости от предыдущих выступлений.

Судья Мэнниг в синей мантии взглянула на прокуроров.

– Следуя решению, которое я вынесла во время перерыва, обвинение может оставить в зале одного из двух этих свидетелей.

На миг в зале воцарилось молчание. Мигали флюоресцентные лампы на потолке.

Мучник встал. Прокуроры предвидели возможность такого решения, но он знал, что агенты не были к нему готовы.

– Ваша честь, – сказал Мучник, – поскольку свидетелей еще не допрашивают и стороны излагают свои позиции, что вряд ли может повлиять на показания, нельзя ли, чтобы…

– Нет, прокурор, – прервала его Мэннинг, – я уже вынесла постановление. Решайте, кто остается.

У Мучника не было выбора.

– Мы выбираем Херндона.

– Он остается?

– Остается.

– Хорошо.

Мучник попытался еще раз попросить пересмотреть решение, но Мэннинг прервала его.

– Агент Шепард, – обратилась она к нему, – вы можете покинуть зал.

Шепард моргнул. В зале стояла тишина. Херндон покачал головой. Шепарду потребовались все силы, чтобы смолчать и сдержать возмущение решением судьи. Он взял свои вещи и встал.