– А если меня застукают, когда я буду записывать?

– Я не знаю японских законов, но, возможно, у вас будут неприятности. А если вас арестуют, то мы вряд ли сможем вам помочь.

Уайтекер несколько секунд обдумывал все это. Затем спокойно и буднично произнес:

– Договорились.

2 декабря Уайтекер пробрался сквозь предпраздничную толпу, заполнившую пассаж «Хикори пойнт», и вошел в отдел фирмы «Рейдио шэк». Подождав, пока продавец освободится, он обратился к нему:

– Я хотел бы купить магнитофон. – Он посмотрел на листок. – «Рейдио шэк майкро-двадцать шесть».

Продавец ушел в подсобку и вернулся с магнитофоном, тремя батарейками «А» и тремя кассетами на девяносто минут каждая. Стоило все это сто сорок девять долларов восемьдесят два цента, включая налог.

Забрав покупку, Уайтекер направился к автомобилю. Его беспокоили не лишние затраты, а риск, на который его обрекло ФБР. Но если он запишет переговоры в Японии, окончание расследования приблизится, а это важнее.

Он сел в машину и положил пакет на сиденье. По дороге он обдумывал разговор с Шепардом. Жаль, что его не предупредили заранее. Он позаботился бы о том, чтобы обезопасить себя на случай, если в Японии попадет в беду, а ФБР отречется от него.

Ну ладно. Скорее всего, перед отъездом он еще поговорит с Шепардом и уж тогда постарается, чтобы тот повторил свою просьбу. Агенты сами учили его приемам, заставляющим людей повторить сказанное, и Уайтекер неплохо навострился делать это.

Императорский дворец возвышается в центре Токио, на месте прежнего замка Эдо, который вплоть до конца XIX века был цитаделью правителей-сёгунов. К юго-востоку от него раскинулся обширный «внешний сад» Кокэ Гёэн, где сохранилась сторожевая башня Фусими, к которой можно пройти по двухарочному каменному мосту, перекинутому через ров.

7 декабря Уайтекер и Уилсон увидели этот сад, подъезжая к «Палас-отелю» на такси, взятом в аэропорту Нарита. Уайтекер расплатился с водителем йенами, и они направились ко входу. Уилсон устал и был раздражен. Длительный перелет на самолете компании «Джапан эйрлайнз» обострил боли в спине, которые беспокоили его и прежде. Он был сыт по горло этими перелетами.

Напряженность в отношениях между производителями лизина возникла еще до токийской встречи. Многие компании были недовольны результатами переговоров в Ирвайне. Корейские компании «Мивон» и «Чейл йеданг» были уверены, что при распределении объемов производства их обманули. Руководители «Чейл йеданг» даже отказались приехать в Токио. Споры между АДМ и «Адзиномото» тоже были улажены лишь отчасти, и компании подозревали друг друга в нечестности. Решением, принятым в Ирвайне, была довольна только японская «Киова хакко».

По мере того как прибывали участники, воцарялась атмосфера вымученного дружелюбия. Последними, с пятиминутным опозданием, прибыли представители «Адзиномото» Икэда и Мимото. Было 9.35 по токийскому времени.

– Доброе утро, – произнес Икэда, входя в помещение. – Мы опоздали.

– Да нет проблем, – откликнулся Уилсон. – Мы тут только что уменьшили вашу долю на двадцать тысяч тонн, так что охотно вас извиняем…

Все засмеялись.

Минут сорок они разбирали по косточкам рынок лизина, обсуждая регион за регионом, клиента за клиентом. Скучно, зато снимает напряжение и способствует продуктивной работе.

Уайтекер взглянул на часы. Пора включать магнитофон.

Извинившись, он удалился в туалет и закрылся в кабинке. Там он вытащил свой «Рейдио шэк», нажал на кнопку «запись» и снова положил диктофон в карман. Затем, спустив воду, вышел и столкнулся нос к носу с Жаком Шодре, который вышел в туалет вслед за ним.

– Тоже решили проветриться? – улыбнулся Уайтекер.

Они вместе вернулись в конференц-зал. Уайтекер пропустил всего минуту начавшейся дискуссии.

Несмотря на начальные разногласия, основные производители лизина начали наконец приходить к единому мнению. В конце концов объемы производства были распределены. Правда, по некоторым вопросам, особенно по таинственной цифре «альфа», закрепленной за АДМ, так и не договорились, но в целом достигли согласия, какого не было прежде. Производство будет под контролем, даже в отсутствие «Чейл йеданг». Цены на лизин годами будут оставаться прежними.

Уилсон воспользовался случаем упорядочить неорганизованный доселе рынок. Пора всем производителям лизина регулярно обмениваться показателями объемов производства, сказал он. Эти данные может собирать образованная недавно отраслевая ассоциация. В других отраслях такой законный обмен информацией о размере рынка идет уже давно. При этом отраслевая ассоциация может оповещать всех участников лишь об общем количестве производимого лизина, оставляя долю каждого в тайне, – раскрытие этих цифр наверняка было бы противозаконным.

Вот тут-то и возникает возможность схитрить, продолжил Уилсон. Ежемесячный отчет о продажах не вызовет подозрений, если его итоги будут открыто докладываться отраслевой ассоциации. А после этого для согласования объемов компании будут негласно оповещены о продажах конкурентов. Если одна из компаний продаст больше намеченного, она должна будет купить лизин у отстающих. Это обеспечит контроль над производством.

– Делишься информацией, – заключил Уилсон, – и каждый месяц получаешь информацию в обмен.

Уилсон предложил по телефону докладывать цифры продаж Кандзи Мимото из компании «Адзиномото». Тот будет обобщать их и знакомить всех участников с результатом.

– Иначе говоря, – прибавил Уайтекер, – официально таким центром будет ассоциация, а на самом деле – Мимото.

Некоторые участники все еще сомневались. Уайтекер с Уилсоном не сдавались.

– Мимото будет сообщать нам только одну цифру – общий объем продаж, – сказал Уайтекер. – Данные по каждой компании в отдельности останутся ее коммерческой тайной.

– А это законно? – спросил Мимото.

– Да, сообщая только общую цифру, вы не нарушаете закон.

– Это вы так говорите… – с сомнением возразил Мимото.

– Незаконным будете только вы, – ответил ему Уайтекер. – А если считать, что это не вы, а ассоциация, то все в порядке.

Все снова развеселились. Отличная мысль.

Уилсон предупредил собравшихся, что сообщать информацию Мимото по телефону надо с осторожностью, убедившись, что телефон не прослушивается.

– Прослушка в наше время, знаете ли, вещь вполне возможная.

«Рейдио шэк» в кармане Уайтекера записал и эти слова.

Свидетельства по делу о фиксировании цен становились все убедительнее. И все же прокуроры не могли избавиться от какого-то гнетущего чувства. Не считая агентов ФБР, единственным сотрудником правоохранительных органов, встречавшимся с Уайтекером, был Кадмор, а он вскоре должен был покинуть их группу. Робин Манн поделилась этими мыслями с Роджером Хитоном, который временно вел общее наблюдение за ходом расследования. Они решили, что им пора познакомиться с Уайтекером лично.

Спустя несколько дней Манн провела с агентами ФБР телефонную конференцию, чтобы обсудить одну из сделанных в последнее время аудиозаписей. Объяснения агентов ее удовлетворили.

– Знаете, – вздохнула она, – было бы больше толку, если бы Уайтекер сам прокомментировал эту запись. Подумайте о том, как организовать нашу встречу. Чем скорее она произойдет, тем лучше.

Манн уже не впервые обращалась к ним с этой просьбой. Везеролл и Херндон молчали.

– Да, это понятно, – отозвался наконец Шепард. – Но вы же знаете, что тут есть кое-какие препятствия, которые мы пытаемся устранить. Безусловно, мы организуем встречу в ближайшее время. Просто мы не можем пока сказать, когда именно.