— Ему нужно разбить вас на маленькие кусочки и прожевать, — сказал Тул.
Ищейка кивнул.
— Вроде того куска, при котором состояли вы. Сейчас он как раз выплевывает последние косточки.
— Прошу прощения, — резко вмешался принц, не имевший понятия, о чем идет разговор. — Было бы лучше, если бы мы продолжили дискуссию на союзном наречии.
Тридуба, не обращая на него внимания, продолжал на северном:
— Он хочет растащить вашу армию на небольшие части. А потом он раздавит их одну за другой. Вы думаете, что он идет на юг, поэтому он рассчитывает, что ваш маршал Берр пошлет своих людей на юг. А он двинется на север, по дороге застанет ваших врасплох и, если их будет немного, порвет в клочки, как уже сделал здесь.
— А потом, — пророкотал Тул, — когда все ваши милашки-солдатики вернутся в грязь или побегут обратно за реку…
— …он по зиме займется городами, — подхватил Доу. — Расколет их, как орешки, не торопясь, один за другим, и его карлы смогут насладиться содержимым.
Он причмокнул, в упор глядя на девушку. Он смотрел на нее, как шкодливый пес смотрит на свиной бок, и она ответила прямым взглядом — что говорило в ее пользу, отметил Ищейка. Сам он сомневался, что у него хватило бы духу поступить так же в ее положении.
— Бетод идет на север, и мы пойдем за ним, — сказал Тридуба, и все поняли: это не обсуждается. — Будем за ним приглядывать. Нам нужно двигаться достаточно быстро, чтобы держаться впереди. Тогда, если ваш дружок Берр полезет в эти леса, мы сможем предупредить его, прежде чем он наткнется на Бетода, как слепой на колодец.
Принц гневно хлопнул ладонью по земле.
— Я хочу знать, о чем они говорят!
— Бетод со своей армией движется на север, — прошипел Вест сквозь стиснутые зубы. — И они намерены следовать за ним.
— Это недопустимо! — вскричал этот глупец, подтягивая перепачканные грязью манжеты. — Такой образ действий подвергает всех нас опасности! Прошу вас, передайте им, что мы немедленно выступаем на юг!
— Значит, решено.
Все повернулись к тому, кто это сказал, и испытали немалое потрясение. Это был Молчун, и он говорил на союзном наречии так же гладко и бегло, как сам принц.
— Вы идете на юг. Мы идем на север. Мне надо отлить.
Он поднялся с земли и скрылся в темноте. Ищейка глядел ему вслед с разинутым ртом. Зачем учить чужой язык, если ты и на своем-то больше двух слов подряд никогда не скажешь?
— Очень хорошо! — взвизгнул принц дрожащим испуганным голосом. — Ничего лучшего я от них не ожидал!
— Ваше высочество! — зашипел ему Вест. — Они нам нужны! Без их помощи мы не доберемся ни до Остенгорма, ни куда-либо еще!
Девушка искоса глянула в их сторону.
— Вы хотя бы знаете, в какой стороне юг?
Ищейка подавил смешок, однако принц не шутил.
— Нам нужно идти на юг! — кричал он, скривившись от гнева.
Тридуба фыркнул.
— У багажа нет права голоса, малыш, даже если бы у нас в отряде было принято голосовать. А у нас не принято. — Он перешел на общее наречие, но Ищейка сомневался, что принца обрадуют его слова. — У тебя уже была возможность отдавать приказы, сам видишь, к чему это привело. Странно, что твоим людям хватило дурости выполнять их. В одном можешь не сомневаться: ты не прибавишь наши имена к списку твоих покойников. Если хочешь идти с нами, научись не отставать. Ну а хочешь отдавать приказы — что ж…
— Юг вон там, — закончил за него Ищейка, ткнув большим пальцем в сторону леса у себя за плечом — Счастливого пути.
Без пощады
«Архилектору Сульту, главе инквизиции его величества.
Ваше преосвященство! Осада Дагоски продолжается. Три дня подряд гурки предпринимали попытки взять штурмом наши стены, и каждая атака была мощнее и решительнее предыдущей. Они пытаются завалить наш канал камнями, перебросить через него мостки, взобраться на стены, подтащить тараны к воротам. Трижды они атаковали, и трижды мы отбрасывали их назад. Их потери велики, но они могут это себе позволить. Солдаты императора кишат на полуострове, как муравьи. Однако наши люди полны отваги, наши оборонительные сооружения крепки, наша решимость непоколебима, а корабли Союза по-прежнему курсируют в заливе, снабжая нас всем необходимым. Можете быть уверены, Дагоска устоит.
Касательно предмета меньшей важности — Вам, без сомнения, будет приятно узнать, что дело магистра Эйдер закрыто. Я откладывал исполнение приговора, пока рассматривал возможность использовать в наших интересах ее связь с гурками. К несчастью для нее, шансов на успех подобных тонких маневров практически нет, и в итоге жизнь магистра перестала быть нужной для нас. Я решил, что вид женской головы на городской стене не пойдет на пользу боевому духу наших войск. В конце концов, на этой войне мы занимаем сторону цивилизации. Поэтому с бывшим магистром гильдии торговцев пряностями было покончено без лишнего шума, но, заверяю Вас, окончательно. Ни Вам, ни мне больше не нужно думать о ней и ее неудавшемся заговоре.
Как всегда, ваше преосвященство, служу и повинуюсь.
Занд дан Глокта, наставник Дагоски».
Внизу у воды было тихо. Тихо, темно и спокойно. Мелкие волны плескались о причал, корабельные доски поскрипывали, с залива долетал прохладный ветерок, море поблескивало в лунном свете под усыпанным звездами небом.
«Трудно представить, что лишь несколько коротких часов назад сотни людей умирали в полумиле отсюда. Что воздух раскалывался от воплей боли и ярости. Что даже сейчас обломки двух огромных осадных башен еще дымятся под городскими стенами, и земля вокруг них завалена трупами, словно опавшими осенними листьями…»
— Тф-ф.
Глокта обернулся (в шее щелкнуло) и прищурился в темноту. Из тени между двух черных зданий выступил практик Иней, настороженно поглядывавший по сторонам. Перед собой он толкал арестанта с заведенными за спину руками, гораздо меньше него ростом, сгорбленного и закутанного в плащ с поднятым капюшоном. Две фигуры пересекли пыльную набережную и взошли на причал, их ноги гулко затопали по деревянным мосткам.
— Прекрасно, Иней, — сказал Глокта, когда альбинос остановил пленника перед ним. — Думаю, это нам больше не понадобится.
Белая рука сдернула с узника капюшон.
В бледном свете луны лицо Карлотты дан Эйдер выглядело худым и изможденным, резко очерченным. Запавшую щеку покрывала сетка черных ссадин. Ее голова была выбрита, как это принято делать с сознавшимися изменниками, череп без волос казался необычно маленьким, почти детским, а шея — слишком длинной и уязвимой. К тому же шею Карлотты охватывало кольцо воспаленных синяков — отпечатки, оставленные звеньями цепи Витари. Вряд ли в этой узнице осталось хоть что-то от той холеной и властной женщины, которая взяла Глокту за руку в аудиенц-зале лорд-губернатора целую эпоху назад.
«Несколько недель в темноте, сон на осклизлом полу в душной, раскаленной камере, неуверенность в том, проживешь ли еще хоть час, — все это сильно портит внешность. Уж я-то знаю».
Увидев Глокту, она вскинула подбородок, раздувая ноздри. Ее глаза, обведенные темными кругами, блеснули.
«Смесь страха и дерзости. Такое порой испытывают люди, когда они знают, что вот-вот умрут».
— Наставник Глокта, я не смела надеяться, что увижу вас снова. — Беззаботные слова, но в голосе дрожал страх. — Что теперь? Камень к ногам — и в залив? Вам не кажется, что это слишком театрально?
— Да, правда. Но я имел в виду совсем не это.
Он взглянул на Инея и еле заметно кивнул. Эйдер вздрогнула, зажмурилась, закусила губу и ссутулила плечи, когда над ней нависла огромная фигура практика.
«Ждет сокрушительного удара по черепу? Или острого лезвия между лопаток? Или проволоки поперек глотки? Ужасное предвкушение: что это будет?»
Иней поднял руку, и в темноте блеснул металл. Затем раздался тихий щелчок: ключ вошел в замок наручников Эйдер и отомкнул его.
