Тридуба приподнимал ее, когда надо было пропустить бинт под телом.

— Хорошо, хорошо…

Он повторял это снова и снова, как можно быстрее наматывая бинт окоченевшими неуклюжими пальцами, пока не забинтовал Катиль так крепко, как только можно. Его руки были в крови, повязка в крови, живот и спину Катиль покрывали розовые отпечатки его пальцев, потеки темной грязи и темной крови. Ищейка снова натянул на нее рубашку и осторожно перевернул на спину. Он дотронулся до ее лица — теплое. Глаза закрыты, грудь тихо вздымалась, дыхание легким облачком курилось около рта.

— Надо достать одеяло.

Он встал, подошел к своему мешку и нашел одеяло, разбросав все барахло вокруг костра. Потом встряхнул одеяло и накрыл Катиль.

— Вот, так-то теплее, верно? Давай, погрейся. — Он подоткнул одеяло, перекрывая доступ холоду. Натянул край на ноги Катиль. — Погрейся…

— Ищейка…

Тридуба наклонился над ней, прислушиваясь к дыханию. Он выпрямился и медленно покачал головой.

— Она умерла.

— Что?..

В воздухе кружились белые крупинки. Снова пошел снег.

— Где же Поулдер, черт возьми? — раздраженно ворчал маршал Берр. Он глядел вниз, в долину, нетерпеливо сжимая и разжимая кулаки. — Я приказал ему ждать, пока Бетод не вступит в битву, а не пока он нас разобьет, черт подери!

Вест не мог найти никакого ответа. Действительно, где же Поулдер? Снег становился гуще, снежинки мягкими кругами опускались на землю, закрывая поле битвы серой завесой и придавая всему ощущение нереальности. Все звуки доносились как будто из невозможного далека, приглушенные и гулкие. Курьеры сновали за линией фронта взад и вперед — черные точки, быстро двигавшиеся по белой земле, — доставляя депеши с отчаянными требованиями пополнения. Раненых становилось все больше: их, стонущих и задыхающихся, приносили на носилках, привозили в повозках или они брели сами, молчаливые и окровавленные, по дороге внизу, под штабом Берра.

Даже сквозь снег было ясно видно, что солдатам Кроя приходится нелегко. Тщательно выстроенные шеренги теперь угрожающе прогибались посередине, подразделения слились в единую шевелящуюся массу, смешались друг с другом в хаосе и смятении битвы. Вест потерял счет штабным офицерам, которых генерал Крой присылал на командный пункт, требуя помощи или разрешения отвести войска. Все гонцы отсылались назад с одинаковым ответом: держаться и ждать. А от Поулдера не было никаких вестей, кроме зловещего и необъяснимого молчания.

— Где же он, черт возьми?

Берр прошагал обратно к палатке, оставляя темные следы на свежевыпавшем снегу.

— Эй, вы! — нетерпеливо крикнул он адъютанту.

Вест на почтительном расстоянии двинулся следом и вслед за маршалом протиснулся через полог палатки. Челенгорм шел по пятам.

Берр наклонился над столом и выхватил перо из чернильницы, разбрызгивая но деревянной столешнице черные капли.

— Отправляйтесь в лес и разыщите генерала Поулдера! Узнайте, какого черта он там делает, и сейчас же возвращайтесь ко мне!

— Да, сэр! — отозвался офицер, вытягиваясь в дрожащую струнку.

Берра чиркал пером по бумаге.

— Сообщите ему, что я приказываю начинать атаку немедленно! — Яростными взмахами запястья он подписал свое имя и сунул бумагу адъютанту.

— Слушаюсь, сэр! — Молодой офицер целеустремленным шагом вышел из палатки.

Берр снова повернулся к картам. Он морщился и одной рукой раздраженно дергал себя за бороду, прижав другую к животу.

— Где Поулдер, черт подери?

— Возможно, сэр, он сам подвергся нападению…

Берр рыгнул, скривился, снова рыгнул и грохнул кулаком по столу, так что задребезжала чернильница.

— Черт бы драл этот проклятый желудок! — Его толстый палец уперся в карту. — Если Поулдер вот-вот не появится, нам придется отправлять в бой резерв. Вы слышите, Вест? Отправлять кавалерию.

— Да, сэр, разумеется.

— Наш план не должен провалиться! — Маршал нахмурился, глотнул. Весту показалось, что он очень побледнел. — Наш план не должен… не должен… — Он слегка покачнулся и заморгал.

— Сэр, с вами…

— Бу-э-э!

Маршал Берр внезапно резко перегнулся вперед, извергая на столешницу струю черной рвоты. Она разлилась по картам, и бумага окрасилась ярко-красным. Вест застыл как вкопанный. Берр захрипел, уперся сжатыми кулаками в стол и затрясся всем телом, затем набычился и изверг из себя новую порцию рвоты.

— Гх-у-э-э-э!

Он откачнулся от стола — с губы тянется нитка красной слюны, глаза на белом лице выпучены — и с глухим стоном повалился назад, стащив за собой один из перепачканных кровью чертежей.

Вест наконец понял, что происходит, и успел вовремя кинуться вперед и подхватить безвольное тело маршала, прежде чем оно рухнуло на пол. Он зашатался и сделал несколько шагов по палатке, чтобы не дать Берру упасть.

— Вот дерьмо! — выдохнул Челенгорм.

— Помогите мне, черт возьми! — рявкнул Вест.

Здоровяк шагнул к нему и подхватил маршала под вторую руку, и вместе они наполовину поднесли, наполовину подтащили его к кровати. Вест расстегнул верхнюю пуговицу на мундире Берра, ослабил воротник.

— Видимо, что-то с желудком, — пробормотал он сквозь сжатые зубы. — Он давно жаловался на него…

— Я позову врача! — выкрикнул Челенгорм.

Он бросился к выходу, но Вест схватил его за руку.

— Нет.

Челенгорм уставился на него.

— Что?

— Если станет известно, что маршал болен, начнется паника. Поулдер и Крой будут делать все, что им вздумается. Армия развалится. Никто не должен ничего знать, пока не закончится сражение.

— Но…

Вест встал и положил руку Челенгорму на плечо, глядя ему прямо в глаза. Он уже знал, что надо делать. Он не хочет быть свидетелем еще одной катастрофы.

— Послушайте меня. Мы должны следовать его плану. Мы должны.

— Кто должен? — Челенгорм дико оглядел палатку. — Вы и я, вдвоем?

— Да, если необходимо.

— Но речь идет о человеческой жизни!

— Речь идет о тысячах человеческих жизней, — прошипел Вест. — Вы слышали, что он сказал: наш план не должен провалиться.

Челенгорм побледнел почти так же, как Берр.

— Но вряд ли он имел в виду…

— Не забудьте, что вы мне обязаны. — Вест наклонился ближе. — Если бы не я, вы стали бы одним из трупов в той куче тел, что гниют сейчас к северу от Камнура.

Ему самому не нравилось то, что он делал, но другого выхода не было, и не было времени для любезностей.

— Мы понимаем друг друга, капитан?

Челенгорм сглотнул.

— Да, сэр, думаю, что понимаем.

— Ну и хорошо. Вы позаботьтесь о маршале, а я присмотрю за тем, что происходит снаружи.

Вест поднялся и подошел к пологу палатки.

— Но если он…

— Придумайте что-нибудь! — рявкнул Вест через плечо.

Сейчас у него имелись более значительные поводы для беспокойства, чем жизнь одного человека, кем бы он ни был.

Он вынырнул на холодный воздух. Не меньше двух десятков офицеров и стражников были рассыпаны по командному пункту перед палаткой, они смотрели в подзорные трубы, показывали вниз, в заснеженную долину, и переговаривались.

— Сержант Пайк! — Вест подозвал к себе бывшего арестанта, и тот подошел под пеленой падающего снега. — Я хочу, чтобы ты стоял здесь на страже. Ты понял меня?

— Конечно, сэр.

— Мне нужно, чтобы ты охранял вход и не пускал в палатку никого, кроме меня и капитана Челенгорма. Никого! — Он понизил голос. — Ни при каких обстоятельствах.

Пайк кивнул, его глаза блеснули на розовой бесформенной плоти изуродованного лица.

— Я понял.

Он подошел к палаточному пологу и встал рядом — почти небрежно, заткнув большие пальцы за перевязь меча.

Минутой позже по склону в расположение ставки прискакал всадник на взмыленной лошади, фыркающей паром из ноздрей. Он соскочил на землю и успел сделать несколько шагов, прежде чем Вест заступил ему дорогу.

— Срочное сообщение для маршала Берра от генерала Поулдера! — задыхаясь, выпалил гонец.