– Давай вернемся, – предложил он. – А то я чувствую себя здесь как на каникулах. Мы приехали заниматься делом: я хочу хорошенько разобраться в записях Рика.

Анжелина встала. Она огляделась и увидела то, что увидел Рубен: город в грязном угаре на краю синего моря, нищета и грязь у подножия возносящихся к небу гор, червоточина в райском саду. Но это было лишь на поверхности. Если у нее будет время, она слой за слоем снимет этот покров и покажет ему то, что лежит глубже. Она начнет сегодня ночью.

Они провели день в крохотной гостиной Мамы Вижины, читая тетрадь Рика. Тетрадь была солидным томом из более чем трехсот страниц. Рик вел скрупулезные записи по всем своим исследованиям с перекрестными ссылками, подробной библиографией и целыми кусками текстов, если они имели особое значение. По всей тетради были приклеены или прикреплены стаплером вырезки из газет, фотокопии и письма. Труд был всеобъемлющим и производил впечатление разорвавшейся бомбы. Чем дальше Рубен читал, тем лучше он понимал, почему Ордену так не терпелось заполучить эту тетрадь. Она содержала имена, адреса, должности, подробности преступных деяний, совершенных членами Ордена, размышлениями о подлинном масштабе их влияния в американском обществе. Если хотя бы половина из того, о чем писал Рик, была правдой, АНКД ловило рыбу в водах, которые кишели акулами.

Целый раздел тетради был посвящен материалам о работорговле. Именно исследуя передвижение человеческого груза из Африки в Новый Свет, Хаммелу впервые удалось проследить происхождение и распространение Седьмого Ордена. Его тетрадь была полна фотокопий и оригиналов документов, имевших отношение к его поискам и, прежде всего, к поиску того корабля, который привез этот культ из Тали-Ниангары на берега Гаити.

Медленно, из ветхой бумаги и выцветших чернил перед Рубеном возникал целый мир. Варварский, непостижимый мир, чьими границами были цепи и кандалы, крючья и раскаленные клейма. По мере того как Анжелина читала ему, переводя сухие счета и чопорные письма давно умерших торговцев в живые интонации своего голоса, призраки обрастали плотью.

Молодые мужчины, проданные за кусок гуингампского хлопка или бутылку крепкого вина, женщины, становившиеся пленницами за пригоршню бисера или ожерелье из раковин каури, дети, отнятые у родителей за треуголку или отрез ткани. Черные тела, втиснутые, как книги на полку, в трюмы крохотных кораблей, где нечем было дышать. Долгое ожидание у африканских берегов, когда корабли будут полностью загружены, вышвырнутые за борт трупы, запах уксуса на залитых солнцем палубах, самоубийства, кровавый понос, цинга, земля, пропадающая вдали, открытое море, долгое путешествие в рабство.

Сильнее всего прочего на Рубена действовали воображаемые звуки, от которых дрожь пробегала по коже в тишине дома Мамы Вижины: рев прибоя, поскрипывание шпангоутов, удары молота, заклепывающего кандалы, бряцание цепей, свист сизалевого кнута, стоны больных и отчаявшихся, шум ветра в потрепанных парусах, шипение сальной кожи под клеймом, треск хрупких костей.

Они нашли то, что искали, поздно днем. Ближе к концу тетради Рик сделал длинную запись красными чернилами под заглавием: «Гаити – Что необходимо проверить в архивах». Запись состояла из списка газет восемнадцатого века, выходивших в Сан-Доминго/Гаити: официальная газета Les Affiches Americaines, Journal General de Saint-Domingue, La Gazette du Jour, Jourgal de Port-au-Prince, L'Aviseur du Sudи La Sentinelle du Peuple.На полях Рик поставил несколько восклицательных знаков. И он дважды подчеркнул всю запись.

Около каждого названия он написал ряд дат от мая до сентября 1775 года. Ниже в кружках он написал несколько имен, каждое с вопросительным знаком:

Нэрак? Маньябль? Кастэн? Ле Жен?

Предыдущая страница тетради содержала запись, сделанную несколькими месяцами раньше, сразу перед отъездом Рика в Африку. Если он планировал провести расследование в архивах Порт-о-Пренса, он не сумел осуществить свои планы. Рубен и Анжелина отправятся в архивы завтра прямо с утра.

Пока они читали, наступил вечер. Раздался тихий стук в дверь, и в комнату вошла Локади.

– Скоро пора выходить, – сказала она. – Боги будут ждать в перистиле.

Во тьме начинается ночь. Воздух стал густым от боя барабанов. Они торопили ночь, призывая ее вступить во владение. Те, кто боялся темноты, запирали окна и двери. Другие смотрели и слушали, вспоминая.

Ночь была теплой, но Рубен ощутил холодок, садясь в машину, маленький «пежо», который он взял напрокат в то утро. Анжелина уселась за руль, а четыре подруги Мамы Вижины непостижимым образом втиснулись на заднее сиденье. Даже захлопнув все дверцы, они слышали рокот барабанов, твердый, настойчивый, у самых границ ночи.

Они ехали по вспугнутым, безобразным улицам, мимо покосившихся и жавшихся друг к другу домов, молчаний, страхов, нищих в подъездах, потрепанных флагов, ставней, которые мигали коротко и с треском захлопывались, когда они проезжали. Анжелина вела машину прямо к Рю-де-Кэ, потом свернула к аэропорту. Они миновали причал «ро-ро» слева для горизонтальной погрузки и разгрузки грузов, летное поле Боуэна справа, выехали на равнину и устремились в глубь нее. Город замерцал позади, то вспыхивая огнями, то пропадая, и наконец пропал совсем. Тьма вошла в них. Никто не произнес ни слова. Они уже были наполовину богами.

Дорога шла вдоль манговых аллей; спелые фрукты висели у них над головами на длинных тонких ножках. Вскоре деревья уступили место плантациям сахарного тростника, притихшего в неподвижном ночном воздухе. Тут и там в свете их фар возникали дома, выбеленные известью, как надгробия, притулившиеся в тени огромных пальм.

Проселочная дорога привела их к перистилю,центральному строению, где будут разворачиваться основные события этой ночи. Люди уже собрались там в больших количествах. Некоторые пришли пешком, другие приехали на полуторке, кое-кто добрался сюда на велосипеде, совсем немногие – на автомобиле. Скамейки были забиты мужчинами, женщинами, детьми; они оделись во все самое лучшее, но вели себя скорее как на пикнике, а не как на религиозной церемонии. Некоторые курили, другие потягивали kola-champagne,кто-то прикладывался к бутылке с клэреном.

В центре перистилявысился столб – очищенный от веток ствол дерева, установленный вертикально в круглом бетонном основании. Именно по этому дереву и спустятся лоа,войдя в нижний мир из царства духов. Бетонное основание было живописно раскрашено: флаг Гаити, черный козел, змея, несколько крестов, человеческий череп. На нем в чугунных подсвечниках стояли свечи, несколько бутылок рома и разнообразные подношения.

Хуперы уже были здесь, рядом с дверью, которая вела в баги,внутреннее святилище. Локади попросила их, и они приехали заранее в камьонетевместе с Мамой Вижиной. Они выглядели смущенными и чужими здесь больше всего потому, что изо всех сил старались вести себя естественно и быть приятными со всеми. Дуг Хупер снял повязку со щеки, но пять сантиметров раны с черными нитками швов и желто-синей припухлостью вокруг сразу бросались в глаза. Джин надела свое самое нарядное платье, но рядом с яркими платьями других женщин оно казалось полинялым и невыразительным. Дуг заметил Рубена и Анжелину, когда они вошли, улыбнулся и замахал рукой, словно испытал облегчение, увидев еще одно белое лицо.

Они нашли свободные места рядом со входом.

Анжелина в этот вечер была другой, ее волосы, кожа, глаза изменились. На ней был ярко-красный шарф и такого же цвета платье. В свете факелов, пылавших вдоль стен по всему перистилю,она, казалось, вспыхнула алым пламенем. Мужчины обращали на нее внимание, некоторые совершенно недвусмысленно смотрели в ее сторону. Некоторые женщины, заметив ее, улыбались, кто-то из них подходил обнять и поцеловать ее, напоминая ей о том, когда они встречались в последний раз. Рубен чувствовал себя забытым. Он окинул перистильвзглядом, пытаясь угадать, кто из участников Макандал. Может быть, он еще не появился.