Норцитовый шлюз у основания купола открылся, и в него въехала тележка с пушкой, а потом вошли рабочие. Он успел рассмотреть Боггса, Бэйли и Переса. И вдруг

— черная тень тракианского корабля пронеслась над ними. Джек бросился на землю. Ему Показалось, будто над ним нависла черная смерть. В наушниках слышался приглушенный шум космических двигателей.

Корабль скрылся за горизонтом, оставив купола Лазертауна нетронутыми. Ух — пронесло!

Джек поднялся, вздохнул и медленно пошел к шлюзу. Когда он пришел, ворота были закрыты.

— Пустите меня! — крикнул Джек. Связь молчала. Тогда он сжал перчатку в кулак и изо всех сил стал стучать по бронированным дверям. Ворота не открывались.

Шторм разозлился. Он поднял перчатку и хотел выстрелить по воротам, но потом опустил ее и горько засмеялся. Норцитовое покрытие, как зеркало, отразило бронекостюм. Шторм махнул рукой и сел на землю. Он был серьезно ранен.

«Джек, Джек, вставай!» — услышал он голос Боуги и попытался разлепить веки. У него ничего не получилось. Только острая боль полоснула по телу. Боже, как ему было больно! А еще ему было холодно. Непонятно — почему? Ведь в бронекостюме всегда было тепло! Поэтому он и носил на спине замшевую прокладку — она впитывала пот и позволяла спине высыхать. А сейчас он лежал недалеко от лазертаунских куполов, уткнувшись лицом в мертвую лунную пыль, и замерзал.

«Вставай, Джек! Нам нужно и д т и!» — бубнил на ухо Боуги.

Шторм собрал последние силы и заставил бронекостюм подняться. Тело опять пронзила боль, он застонал. Кажется, на этот раз он не сможет выдержать выпавшего ему испытания.

«Босс, ты сможешь!» — кричал Боуги. — «Вставай, Босс, иначе мы опоздаем!»

Джеку очень не понравилось то, что он услышал. Опоздаем? Опоздаем — куда? Берсеркер… Точно такой же, какого он еще недавно убил в туннеле… Дрожь омерзения прошла по телу Шторма. Отродье, чудовище, которое вот-вот превратит его в зверя, не способного ни чувствовать, ни мыслить — зато способного убивать и быть убитым.

«Босс! Босс! Это не так!» — запаниковал дух где-то в сознании Джека.

— Ладно, хватит отрицать очевидные вещи! И я это видел, и ты сам это видел. — Джек прислонился к стенке купола, сжал железную перчатку и опять ударил по бронированным дверям, потом посмотрел вверх и увидел почерневшую от огня коробку. Когда-то это была телекамера системы безопасности. Значит, охрана у городских ворот просто-напросто не могла видеть, что он здесь.

«Дай мне помочь тебе, Босс!» — опять попросил Боуги.

Шторм удивился: прикосновение берсеркера было ласковым, успокаивающим. Создавалось впечатление, что дух пытается унять боль. Джек встряхнулся. Сознание Боуги быстро отпрянуло от него, так, будто было чем-то обижено и шокировано.

— Отстань от меня! Ты завладеешь мною тогда, когда я буду мертв! — Джек пошатнулся и с трудом отошел от ворот в городской стене. Он знал, что это не единственный шлюз, и хотел попытаться дойти до других дверей и как-то сообщить о себе.

«Нет, Босс!» — мягко и настойчиво проговорил Боуги. И вдруг, несмотря на команды, отдаваемые Штормом, бронекостюм остановился.

«Нам надо и д т и!» — упрямо повторил Боуги, и бронекостюм зашагал прочь от купола.

— Но там же ничего нет! — Шторм с удивлением посмотрел на мертвую каменистую поверхность планетки. — Лазертаун мертв, Боуги, а если я не сумею попасть под купол, то же случится и со мной — я тоже буду мертв!

Берсеркер ничего не хотел слушать:

«Извини, Босс! Нам нужно идти! Если ты мне позволишь, я смогу тебе помочь!».

Шторм поежился:

— Нет!

Боуги не унимался:

«В таком случае ты должен будешь пройти столько, сколько сможешь».

Джек противился движению бронекостюма — но у него ничего не получалось. Помимо его воли серебряный скафандр быстро шагал по камням, рытвинам, перепрыгивал через широкие расщелины, огибал островерхие скалы. Джек оказался в ловушке — и ловушкою этой был его собственный бронекостюм. Он больше не мог контролировать своих движений — он шел на некий зов, похожий на пение сирен. Пение, приведшее к гибели многих и многих. Когда-то Элибер говорила ему, что Боуги — это малыш, капризный и эгоистичный. И вот этот малыш вырос, и Джек уже не мог управиться с ним. Значит, вот какая судьба была ему уготована… Да, да, он видел подобное на Милосе. Это было начало конца. Боугн становился сильнее с каждой минутой. Теперь бронекостюм уже не шел, а несся, огромными прыжками преодолевая расстояние. Рядом с ним никого не было и услышать его никто не мог, но Шторм все равно запрокинул голову и заорал изо всех сил:

— Отпусти меня!

Боггс снял рубашку и вошел в медицинский отсек. Медик — мужчина в роговых очках и маленькой накрахмаленной шапочке — сочувственно кивнул.

— Все вернулись? — тихо спросил старый рабочий.

— Думаю, что все, — медик повернулся к приборам. — Да вы не волнуйтесь, Боггс! Ваше сердце теперь уже работает не так, как раньше!

— И все остальное тоже! — Боггс лег на спину и утер со лба пот. — Сколько человек вернулось под купол?

— Думаю, около двадцати, — медик безразлично пожал плечами. — Мы все вам обязаны.

Боггс осторожно вздохнул:

— Я думаю, что обязаны, — он повернул голову на подушке и посмотрел на кучу брошенных тут же скафандров. Бронекостюма среди них не было.

— Эй, ты! — окликнул он медика.

— Тише, старик! Я же говорил тебе не волноваться! Через пару минут тебя отправят на рентген, — отозвался тот.

Боггс приподнялся на кушетке:

— Нет-нет, подожди! А где парень, который был в бронекостюме? Молодой, русоволосый, с голубыми глазами… что он сейчас делает?

Медик посмотрел на Боггса:

— А такой не возвращался. Был тут какой-то черноволосый, но он заменил свой скафандр на новый и снова ушел — вот и все.

Боггс закрыл глаза. Он был слишком стар для того, чтобы плакать. Значит, Джек, Джек Шторм не вернулся. Все они знали, что Джек ранен, но он не жаловался и терпел. Наверное, что-то случилось, и никого, кто мог бы оказать ему помощь, не было рядом… Да… это каменистое поле между куполом и шахтами забрало лучших. Боггс лежал тихог почти не дыша. Его сердце сжалось от боли.

Злибер открыла глаза. Над ней стоял святой Калин и держал ее за руку.

— С тобой все в порядке, дитя?

Элибер поднялась и осмотрелась. Рядом с ней должен был лежать убитый милосец, но его почему-то не было. Странно… она очень хорошо помнила, какой заряд психической энергии запустила в него!

— До чего же крепкий череп у этого Крока! — буркнула она и поднялась на ноги. Не тут-то было! Ноги ее не очень-то держали! Она пошатнулась. Святой Калин быстро подкатил ей кресло.

— Ты можешь дышать?

Она не знала, что ответить. У нее было такое ощущение, что ее шею открутили, совсем так, как это делают с цыплятами, а потом опять приставили к плечам. Калин подал ей стакан воды и она сделала глоток:

— Да, но очень больно. — Элибер потрогала пальцами горло. Шея была здорово припухшей. Она прохрипела: — Пришлось все рассказать этому вонючему медведю?

Калин кивнул:

— Да. Скрывать это не было никакого смысла.

Его Святейшество потер руки. Его костяшки были покрыты сеточкой тоненьких, еле заметных шрамов — может быть, они образовались от тяжелой работы, а может быть, и от драк. Элибер задумчиво взглянула на святого уокера:

— Как ты думаешь, а ему удастся туда добраться?

Калин посмотрел в окно:

— Не знаю. Страшнее всего то, что он может разрушить все находки после того, как осмотрит их. И все-таки я надеюсь, что он этого не сделает. Я представляю его гладиатором, готовым к схватке с врагами, но вот против кого он будет драться и за кого…

— Видимо, он работает на траков…

— Может быть. Но если бы тракам надо было уничтожить находку, они давно нанесли бы удар… Я думаю, жуки все-таки хотят посмотреть на то, что там таится, — Калин задумчиво потер лоб. — Возможно, сейчас не самое лучшее время для того, и все же…