Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тут наконец-то проснувшиеся режиссеры вырубили трансляцию и пустили на экран стандартную таблицу настройки, явно намекая зрителям, что на телеканале все в порядке, это у ваших телевизоров, граждане, начались галлюцинации!..

Через несколько секунд изображение студии возникло вновь, и телеведущая с натянутой улыбкой, принеся зрителям соответствующие извинения, сообщила, что по техническим причинам программа новостей заканчивается досрочно...

— Одного не пойму, — проворчал Ивлиев, не глядя на меня, — на хрена тебе понадобилось разбивать камеру?

— Не камеру, а телемонитор, — поправил я его. — Экран, где прокручивается текст, который читает диктор. А разбил я его потому, что на него могли вывести текст письма Богданова. Телевизионщики частенько так страхуются.

— А лично мне другое непонятно, — сказал Виталий Гаршин, который тоже присутствовал на нашем мини-совещании. — Что же было написано в том письме? Только не говори, Алька, что ты собираешься унести эту тайну с собой в могилу.

Я молча вытащил из кармана сложенную вдвое тетрадь и раскрыл ее.

— Э-э! — вскочил Ивлиев. — Ты что собираешься делать?

— Как — что? Зачитать копию письма, которое я сжег в студии.

— А на нас оно не подействует? — спросил главный оперативник. — Ты же сам говорил, что пожелания этого долбаного мага сбываются, когда их прочтет адресат!

— Не бойтесь, Петр Леонидович, — сказал я. — Во-первых, адресатом данного письма являемся не мы, а более массовая аудитория. Во-вторых, я уже прочел это письмо — и, как видите, со мной ничего не стряслось.

— Да пошел ты со своей уксусно-вонючей философией! — махнул рукой Ивлиев. — Ладно, читай, коли тебе неймется.

Я поднес листок к глазам.

«МОСКВА, ЦЕНТРАЛЬНОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ.

Меня зовут Богданов Олег Григорьевич. Прочитайте первые буквы моей фамилии, имени и отчества, и вы поймете, кто я на самом деле. Поэтому я имею право обратиться ко всем людям, населяющим планету Земля.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ЭТО ПИСЬМО ПРОЧИТАЛИ ПО ТЕЛЕВИЗОРУ И ЧТОБЫ ВСЕ ЛЮДИ УСЛЫШАЛИ ЕГО!

Я не буду рассказывать о себе.

Я просто хочу, чтобы все вы жили в мире и согласии.

Я хочу, чтобы вы были счастливы.

Я хочу, чтобы на Земле не было зла.

Я желаю всем вам здоровья, благополучия и долгих лет жизни».

— И все? — разочарованно спросил Гаршин.

— Да, — сказал я. — Всего одна страничка школьной тетрадки.

— М-да, — сказал Виталий. — Письмо, конечно, наивное и, я бы сказал, непродуманное.

— Ты учти, кто его писал, — возразил я. — Семнадцатилетний паренек, который по-настоящему еще не знает жизни. Вчерашний школьник. Это же все равно как если бы грудному ребенку дали в руки волшебную палочку, и он принялся бы творить добро так, как он понимает его... И ещё, как сказал мне Олег, он стал невольным убийцей своей сестры и хотел во что бы то ни стало искупить этот грех.

— Вот блин! — прорезался наконец дар речи у Ивлиева. — Сколько я видел в своей жизни идиотов разного оттенка, но такого, как этот недоросль из Ржева, встречаю в первый раз! Это ж надо было так замахнуться — счастье... здоровье... благополучие — и всем до краев, по полной мерке! Он всерьез думал, что, когда его желание исполнится, на Земле воцарится рай?!

— Наверное, — пожал плечами я. — Иначе не отправил бы эту волшебную бомбу в Останкино.

— Ладно, — сказал Гаршин. — Что теперь говорить об этом? Письмо ведь не дошло до адресата. И вот, кстати возникает интересный вопрос в связи с этим. Насколько был всемогущим этот Олег? На что он реально был способен? И при каких условиях прорезались в нем экстраспособности? Жаль, Алька, что ты его так и не расколол до конца...

— У меня не было другого выхода, — возразил я. — Богданов был опасен для общества, согласитесь. Кроме того, в разговоре со мной он уже собирался высказать очередное желание. Если бы он приказал мне забыть все содержание нашего разговора и убраться из Ржева, то я бы подчинился. Не знаю, гипноз это был или что-то другое, но он реально мог влиять на людей, делая из них марионеток. А представьте, что случилось бы, если бы он прислал свою открыточку в наш Центр с пожеланием забыть все, что связано с поисками Всемогущего... Мы бы тогда окончательно потеряли контроль над ситуацией.

— Возможно, — кивнул Гаршин. — Но чисто теоретически было бы любопытно побеседовать с ним... в лабораторных условиях. Не говоря уж о том, что можно было бы использовать его в наших интересах.

— Значит, ты думаешь, я допустил ошибку? — спросил я. — Испортил вам всю обедню, да?

— Не кипятись, Ардалин, — примирительно сказал Ивлиев. — Никто тебя не обвиняет. На твоем месте я бы тоже расстрелял этого придурка.

Мы помолчали.

Потом Гаршин спросил меня:

— Ты не выяснял у Тютёва, что стало с сестрой Олега? Она ведь наверняка превратилась после воскрешения в «пустышку», и ее должны были «перепрограммировать» на новую личность.

— Возможно, — пожал плечами я. — Но какое это теперь имеет значение? К тому же, я просто не успел пообщаться на эту тему с Тютёвым — я ведь и с самим Олегом после его... второго рождения толком поговорить не успел, потому что нашел это письмо...

— Слушайте, мужики, — вмешался Ивлиев, который все это время возбужденно кружил по кабинету. — Давайте расходиться, а? Поздно уже, и мы сейчас все равно ничего не придумаем. Ну их в задницу, все эти проблемы!

— Да-да, — сказал рассеянно Виталий, который напряженно думал над чем-то. — Сейчас, сейчас... Я вот что думаю... Значит, ты говоришь, Алик, что Олег ничего не помнит о своем прошлом, так?

— Абсолютно, — сказал я.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво поинтересовался Ивлиев. — Может, он просто притворяется, что стал другим?

Я глубоко вздохнул. Может, признаться им, что я и сам когда-то побывал в Круговерти? Нет уж, спасибо. Не хватало только, чтобы они увидели во мне подопытную морскую свинку.

— Нет, — сказал я. — Он не притворяется. За это я ручаюсь.

— Ну, хорошо, допустим, — сказал Гаршин. — Но ведь тело-то у него осталось прежним, верно? Вот если бы мы знали, какое условие необходимо для инициации его чудесного дара, то можно было бы поэкспериментировать. Возможно, мы получили бы ответ на вопрос, где в человеке скрывается дар всемогущества — в теле или в душе? Неужели ты так и не вытянул из Богданова, что это за условие?

Перед моим мысленным взором всплыло видение: толстая древняя книга, догорающая на траве.

Предположим, я расскажу им сейчас про Евангелие. Наверняка они привезут Олега сюда, в наш следственный подвал, снабдят его Священным Писанием и заставят исполнять различные желания.

Предположим, опыт завершится успешно, и они сделают из Олега Всемогущего. Обманным путем заставят его отменить запрет на смерть, введенный его предшественником. А что потом? А потом у них будет два выхода: либо вновь превратить Олега в ничего не помнящую «пустышку» (кстати, кто сказал, что на свете больше нет убийств? А разве лишение человека памяти и личности — не убийство?), либо продолжать тайно эксплуатировать его в тех или иных целях.

Как и несметное богатство, Всемогущество опасно. Оно перечеркивает все моральные принципы и категории этики. И даже те, кто боролся против него, завладев им, наверняка ощутят соблазн рискнуть поиграть с огнем.

Нет уж, сказал я себе.

Не дам я вам такой возможности.

И Олега убивать я вам тоже не дам.

— Нет, — сказал я как можно сокрушеннее и даже развел руками. — Не вытянул. Я же сказал: не разговор у нас с ним был, а игра в кошки-мышки, и он вертел мной как хотел. Единственное, что мне удалось сделать, когда он ослабил свое воздействие, — нажать на курок...

— Драный ты носорог, Ардалин! — с отвращением провозгласил Ивлиев.

Глава 15

Работы в отделе Ивлиева было действительно выше крыши.

Помимо интернет-поиска и изучения материалов прессы, проводилась тестирование реальных способностей вновь выявленных «живых феноменов»: телепатов, ясновидцев, предсказателей будущего, обладателей дара телекинеза, гипнотизеров, колдунов, экстрасенсов и прочих кудесников.

84
{"b":"12487","o":1}