Начальник Президентской охраны кивнул, хотя не понимал, при чем здесь детектор — дело-то очевидное.

Водителя прогнали через полиграф.

На все вопросы, касающиеся убийства, он отвечал “нет”.

И кривые, которые выписывал на экране ноутбука полиграф, подтверждали, что он не врет, что говорит сущую правду.

— Ваша техника ошибаться может?

— В отдельных случаях — да. Во всех — маловероятно.

Результаты опроса доложили Президенту.

— Проверьте гараж и салон автомобиля. Самым тщательным образом проверьте!..

Гараж и салон автомобиля облазили на коленках, держа в руках огромные увеличительные стекла, забрались в самые недоступные места, сняли и стряхнули над расстеленным полиэтиленом обивку… Собрали кучу мусора, который в течение нескольких дней сортировали — грязь отдельно, пыль отдельно. Одних только волосков сотни три отобрали. И каждый сравнили с каждым.

Эти волосы принадлежали покойному.

Эти — его жене.

Эти — водителю.

Эти — любовнице.

Замам…

Референтам…

Другим побывавшим в машине работникам…

А вот эти…

“Эти” волоски были необычными, потому что были из парика. Причем перекрашенными в цвет, близкий к цвету шевелюры водителя.

На сиденье водителя, на коврике, на приборной панели были найдены микрочастички грима.

На руле мазки тонального крема.

И все сразу стало очевидным…

Водитель не убивал своего хозяина, он даже не был в момент убийства в гараже. Его каким-то образом отключили, например, подмешав в еду или питье психотропные вещества, влили в рот водки, положили в беседку и, загримировавшись под него, сели в его машину.

Когда “болван” вызвал машину, в машине сидел уже не водитель, сидел убийца!

Это был гарантированный и, может быть, единственный способ проскользнуть сквозь кольца охраны. Стать тем, кто не может вызывать подозрений, спокойно сблизиться с жертвой, сделать свое дело и незамеченным, хотя и наблюдаемым всеми, покинуть место преступления.

Все очень просто!

Хотя на самом деле не просто. Не просто выполнить грим, подобрать цвет и форму парика. Еще сложнее скопировать походку, жесты, мимику, голос так, чтобы, общаясь практически в упор, никто не заметил подмены.

Покойник — не заметил.

— Мы предполагаем проверить всех людей, которые в промежуток между восемнадцатью и восемнадцатью тридцатью могли находиться…

— Можете не проверять, — прервал своего телохранителя Президент. — Меня больше не интересуют выводы следствия.

— Но я думал…

— Вы слишком поздно начали думать. Думать надо было раньше, когда объект был жив, когда я просил его защитить. А теперь — поздно. Все поздно…

Президента действительно мало интересовали выводы следствия. Он лучше, чем кто-либо, знал, кто был коллективным исполнителем заказа, и знал, кто был заказчиком.

Впрочем, нет, об исполнителях он знал не так уж и много, знал, может быть, чуть более других, знал лишь, что они есть. Что способны на самопожертвование. И способны выполнять задачи, которые другим выполнить не под силу. Потому что с этой практически безнадежной задачей справились.

Чему то ли радоваться, то ли огорчаться…

Конечно, радоваться, коли остались еще в стране профессионалы такого уровня.

Но еще более огорчаться. Тому, что в стране есть профессионалы такого уровня.

И никакого противоречия в том нет. Потому что все зависит от стоящего впереди знака — плюса или минуса. От того, по какую сторону баррикады эти профессионалы окажутся. Посредники заверяли его, что по эту. Но так ли это? И даже если так, будет ли так в дальнейшем?

Не узнать.

Как тогда проверить их преданность?

Только заставив пролить кровь. Потому что слова в этом мире ничего не значат. Значит — кровь.

Заказать им очередного “болвана”?

Нет, “болван” — это не проверка. Это лишь проверка технических возможностей. Проверка лояльности — это нечто иное. Но все равно желательно замешанное на крови!

Да, им нужно заказать человека, но не “болвана”. Не “болвана”! Им нужно заказать их человека. Так будет болезненней. Так будет вернее. Если они им пожертвуют — им можно доверять. Если нет… Если нет, то лучше их задавить теперь, пока они не ждут атаки с этой стороны. С его стороны.

Нужно заставить отдать их своего человека. Например, того, который разрабатывал тему заговора. Лучше его! И тем убить двух зайцев!..

Только не зайцев. Если учитывать масштабы игры, следует сказать не зайцев, следует сказать — медведей. Убить двух медведей! Так будет вернее. Так будет в самый раз…

Ситуации такого уровня Служба безопасности разрешать самостоятельно не могла. Не имела права.

Можно было, конечно, как раньше, на боевых, рискнуть взять ответственность на себя и… Только тот, кто возьмет, тот в случае неудачи и огребется. А огребаться не хочется. Отвыкли они в уютных офисных креслах рисковать. Привыкли за них держаться.

— Похоже, надо сдаваться “Рыжему”.

“Рыжий” был птицей высокого полета. Слишком высокого, чтобы тревожить его по пустякам.

— К “Рыжему? Да ты что?! Сдались мы ему с нашими проблемами…

Но “Рыжий” прореагировал на случившееся неожиданно нервно. Слишком нервно.

— Почему вы не доложили мне сразу?

— Но мы не думали…

— Надо было думать! Думать вообще полезно!.. “Рыжий” потребовал представить ему подробный отчет и затребовал в Москву директора Дальэнерго…

— Что это он из-за какого-то паршивого завода?..

Но дело было не в заводе — что такое один, на задворках электрической империи, бетонный заводик в сравнении с тысячами больших и малых предприятий отрасли, десятками тысяч километров линий электропередачи, миллиардными оборотами? Пустяк. Меньше, чем пустяк!

Дело было в том, что “наезд” на завод ЖБИ-2 был лишь первым “звоночком”. После которого прозвучал еще один, о чем начальники Службы безопасности ничего не знали. Прозвучал в прямом смысле этого слова — на столе, в кабинете директора другого, в другом конце страны, предприятия энергосистемы. О чем директор незамедлительно доложил наверх.

Один случай — можно списать на случай.

Два случая — это уже предупреждение… Только о чем?..

“Рыжий” лихорадочно соображал, от кого может исходить угроза. Угроза делу.

В стране намечается очередной этап передела собственности. Намечается с его подачи и не без его участия. Все должно начаться по хорошо просчитанному сценарию и начаться скоро…

Запад готов под распродажу естественных монополий списать долги и даже чего-нибудь подкинуть стране на бедность. Почему — пока не ясно. Но очень кстати. Эти ребята умеют продавливать угодные им решения.

Хозяин против них не пойдет. У Хозяина позиции шаткие, он, как та проститутка, которая всех должна удовлетворить — и тех и этих, со всех деньги содрать и при этом девичью честь сохранить. Что трудно.

Нет, Хозяин в драку не полезет. Хозяин будет в стороне, будет над дракой.

Кто еще? Народ?

Народ, как верно подметил Пушкин, будет безмолвствовать. Народу еще Петр языки повырвал вместе с бородами. А Сталин остатки подчистил.

Народ можно в расчет не брать.

Оппозиция? Тоже не противник. Им чем хуже, тем лучше. Внешне протестуя против “распродажи Родины”, они будут “за”, надеясь извлечь из этого процесса свои дивиденды.

Конкуренты?

Ерунда. Реальной конкуренции в стране нет. С теми, кто хоть что-то собой представляет, все уже договорено. Им мир важнее денег. А тех, что помельче, всех давно перестреляли и пересажали. Рынок силы устоялся. Никто в чужую кормушку без спроса не сунется.

Здесь тоже все схвачено.

Расклад самый удачный — верхи пока не могут, низам все по фигу, прослойка молчит в тряпочку, прикормленная спонсорскими подачками.

Путь расчищен. Как говорил их Ленин — вчера было рано, завтра будет поздно. В самый раз — сегодня, сейчас.

Подгрести основные в этой стране фонды, а там посмотрим, кто чего стоит. И сколько.