Наезд.

Джип стал наплывать на экран, быстро увеличиваясь в размерах, пока не стал хорошо различим номерной знак.

Джип постоял еще минуту или две и поехал дальше.

Но тут же в ГИБДД ушел запрос по поводу владельца автомашины — марка… цвет… номер…

Джип еще до гаража не доехал, а было уже известно, кому он принадлежит, кто выдавал доверенность и где тот и другой проживают и работают.

ФСБ, конечно, не КГБ, но тоже кое-что еще может.

…Фигура человека, вышедшего из-за угла.

Дальний план.

Средний.

Крупно — лицо и одежда.

Оцифровка.

Сброс фотографий — фас, профиль, полный рост — по оптическому кабелю на Лубянку.

Отсмотр и анализ материала…

Знакомое лицо. Потому что это лицо приходило по почте раньше. Позавчера. И третьего дня… Причем вблизи места действия данный субъект не проживает, так как все фотографии жильцов соседних домов и их постоянных гостей сложены в отдельную стопочку.

Тогда кто это?..

И тот, чьи фотографии пришли двумя часами раньше?..

И те, что пришли вчера…

Ответить на эти вопросы можно было, например, под благовидным предлогом проверив у “прохожих” документы или посадив им на хвост шпиков и проследив до порога дома или учреждения, в котором они работают.

Комитетчики, не мудрствуя лукаво, так бы и сделали, потому что людей у них было до чертовой бабушки. В отличие от фээсбэшников, которые после многочисленных сокращений, чисток и реорганизаций утратили свое былое могущество. Поэтому приходится компенсировать недостаток оперативников излишками архивариусов.

— Если это профессионалы, то это наверняка бывшие наши люди, — предложил алгоритм поиска Директор ФСБ.

А профессионалов как действующих, так и уволенных в запас в стране не так уж много, и большинство из них состоят на негласном учете.

Фээсбэшники прошлись по своим и эмвэдэшным филерам. И хоть не быстро, но нашли то, что искали.

Четыре человека, запечатленных на фото, раньше работали в Первом Главном управлении КГБ и на Петровке, вышли в отставку и через несколько лет были приняты на работу в Федеральную службу охраны.

— Кто? Фээсошники? — удивился Директор Безопасности. — Вы уверены?

— Мы проверили информацию. Вот фотокопия заявления одного из проверяемых в ЖЭК по месту жительства, с указанием его нынешнего места работы.

Вот ксерокс…

“Нда… Похоже, подстраховался Президент, — как-то даже расстроился Директор ФСБ. — Не доверяет. Уже не доверяет”.

— Подготовьте мне выписку по результатам операции “Капкан”…

Выписку приготовили.

Директор вызвал машину, чтобы ехать на доклад в Кремль…

— …Нами проведен ряд оперативных мероприятий, позволяющих предположить, что объект находится в активной разработке…

Потянул паузу, отчего собеседнику пришлось уточнить:

— Чьей разработке?

— Федеральной службы охраны, — без запинки ответил Директор ФСБ, внимательно наблюдая за реакцией Президента.

— Моих ребят? — удивился Президент. Но как-то вяло удивился, неубедительно.

— На подходах к объекту был замечен ряд подозрительных лиц, в результате чего была установлена их принадлежность к Службе вашей безопасности. Вот их фотографии, адреса…

Президент мельком взглянул на фото.

— Я приказал прекратить дальнейшую разработку, потому что… потому что это ваши люди, и посчитал невозможным продолжать работу по ним, не поставив вас в известность.

Директор намеренно сделал акцент на слове “ваши”.

— Хорошо, я разберусь, — коротко сказал Президент. — Больше вы там никого не заметили? А кого еще?..

— Н-нет… — не очень уверенно ответил Директор. И тут же, поправляя себя, добавил в голосе твердости: — Нет, никого. Но работа продолжается…

“Может, их там не было? — размышлял Президент. — Ни там, ни где-либо еще. Может, их вообще нет? А тот, который в меня целился, Посредник, просто аферист. Или сбежавший из больницы псих, страдающий манией величия…”

Лучше бы так.

Но была информация о заговоре. Была!..

Нет, так ничего не выйдет. Если подчиненные ему силовые ведомства так быстро выявили друг друга, то и они тоже могли вычислить их. И могли затаиться.

Надо как-то заставить их вылезти на свет божий. Надо найти способ сократить между ними и объектом дистанцию. Для чего… Для чего форсировать последний этап операции. Тот, который при встрече с Посредником был озвучен нейтральной фразой “создание предпосылок положительного решения данного вопроса”. И был подкреплен не допускающим сомнение жестом.

В этом случае они должны пойти на сближение. И должны так или иначе засветить себя.

Директор ФСБ стоял, ожидая дальнейших указаний.

— Продолжайте наблюдение в том же объеме. Или нет… Добавьте там своих людей.

— С какой целью?

— На случай, если кто-нибудь надумает применить в отношении объекта силу.

Если они уже обнаружили слежку, то лишние люди их не испугают. А если не обнаружили… Если не обнаружили, то пусть обнаружат! И пусть попытаются преодолеть барьеры слежки.

Пусть попробуют…

— Усильте охрану объекта и будьте готовы к решительным действиям…

Это было уже не наблюдение. Это было другое задание. Совсем другое! Намечалась драчка. Только кого с кем? Ведь второй стороной была президентская охрана.

Он что, решил силами Безопасности проучить своих людей?

Или, разыграв спектакль со стрельбой и трупами, подставить ФСБ? Подставить и на этом основании отправить в отставку его, Директора?

Непонятно… Но что совершенно ясно, так это то, что Шеф темнит, преследуя какие-то свои далеко идущие цели.

О третьей, ради которой была разыграна вся эта комбинация, силе Директор ФСБ ничего не знал, потому что третья сила пока никак себя не проявила.

Хочется надеяться, что лишь пока…

— Спасибо, — поблагодарил Президент Директора ФСБ. — Вы свободны.

Дождался, когда тот выйдет из кабинета, подумал с минуту или две, набрал контактный номер и сказал то, что должен был сказать:

— Передайте Семену Петровичу, что я заинтересован в окончательном разрешении дела. — И добавил уже от себя: — В возможно более скором разрешении дела.

Чем подписал “болвану” смертный приговор.

Но что такое смерть отдельного человека в сравнении с интересами страны? Главам государств часто приходится жертвовать жизнями своих избирателей, которые с точки зрения большой политики не более чем расходный материал — дрова в топке истории. Которых чем больше переведешь, тем большим государственником прослывешь. Кем бы был Петр Первый, кабы людишек, которых тысячами в фундамент Петербурга закатывал, жалел? И какую бы карьеру сделал Наполеон, если бы крови боялся. Или Батый…

Такая философия. Философия власти.

Президент положил трубку.

Теперь, как любил выражаться один из его предшественников, станет ясно, who is who. Теперь они, если они есть и если они те, за кого себя выдают, непременно вылезут на свет божий. Ну или не вылезут… Доказав тем свою недееспособность и, значит, никчемность.

А что предпочтительней теперь, сказать трудно.

Единая энергосистема страны была гигантским организмом — государством в государстве, со многими атрибутами госвласти: со своей, разбросанной по всей России и суммарно большей, чем какие-нибудь Бельгия с Голландией, территорией, с занятым в производстве и социальной инфраструктуре “народом”, с “избранным” ими для защиты своих интересов “Правительством”, с собственной в виде многочисленных ведомственных приказов и инструкций “Конституцией”, с многочисленными “министерствами” — науки, транспорта, строительства, здравоохранения… С Министерством собственной безопасности. И даже маленькой, которая призвана была защищать энергосистему от посягательств извне, армией. Которая, как и всякая настоящая армия, задействовалась не часто.

Но этот случай был именно тем, когда без нее обойтись было нельзя. Электрической империи был брошен вызов. Брошен новой дирекцией Приморского завода железобетонных конструкций, которая не желала подчиняться общим правилам. Которая хотела войны.