На столе появился новый графин с вином, а после мясного блюда они пили граппу. Вскоре она заметила, что опьянела намного сильнее, чем он, но не придала этому значения. Она много говорила, причем гораздо откровеннее, чем с кем бы то ни было раньше. Дошло до того, что она позабыла о существовании магнитофона и наговорила ему много такого, чего не рассказала бы даже самым близким друзьям. Этот странный молодой человек с манерами опытного священника располагал к себе и вызывал необъяснимое чувство доверия. Кроме того, он был прекрасным собеседником, внимательно прислушивался к каждому ее слову, был щедр на комплименты и не боялся критиковать ее за поступки, которые считал предосудительными.

Обед прошел в дружеской беседе, которая состояла из монологов Алисии, изредка прерываемых репликами странного журналиста.

Они вышли на улицу. Алисия чувствовала себя превосходно, у нее было легко на душе, выпитое вино приятно кружило голову. Ей казалось, она наконец-то сбросила тяжкий груз неурядиц, что преследовали ее последние годы.

Улица была совершенно безлюдной. Алисия огляделась вокруг и подумала, что ей страшно не хочется сейчас возвращаться в душную квартиру на виа Кавур, которая уже несколько лет была ее пристанищем.

Журналист показал рукой в конец узкой аллеи, примыкавшей к ресторану:

– Алисия, моя машина припаркована там. Давайте прогуляемся по набережной, выпьем по чашечке кофе и полакомимся мороженым. Как вам такая идея? Мне очень приятно общаться с вами.

Алисия молча последовала за ним. Кроны высоких деревьев полностью закрывали небо, в аллее было прохладно и темно. Вскоре они подошли к небольшому фургону с окошком на задней дверце. Такие фургоны обычно приобретают мелкие торговцы для доставки товаров.

Она посмотрела на журналиста и едва не вздрогнула от неожиданности. Он как-то странно изменился. На лице не осталось и следа от прежней улыбки, в глазах появился жуткий блеск. Да и взгляд наполнился непонятным презрением, если не сказать отвращением.

Пока Алисия раздумывала, что все это означает, он полез в карман и достал пластиковый пакет с лоскутом белой материи. Она вновь ощутила больничный запах, который поразил ее в начале встречи. Алисия хотела повернуться и убежать прочь, но ноги отказались подчиниться, а закричать она просто не успела. Мужчина схватил ее за плечи и крепко прижал к лицу белую тряпку с отвратительным запахом. Алисе показалось, что воздух в легких исчез и все тело наполнилось вонью какого-то лекарственного препарата. Краешком глаз она увидела, что верхушки деревьев поплыли вбок и погрузились в непроглядную темноту.

Очнулась она, сидя на стуле в ярко освещенной восьмиугольной комнате. Стены были увешаны фотографиями и картинками весьма непристойного содержания, причем некоторые были настолько жуткими, что она даже боялась снова посмотреть на них. Где-то позади нее громко играла быстрая музыка в стиле боп и кто-то очень умело подпевал мелодии, безупречно следуя каждой ноте.

Алисия попыталась что-то сказать, но не смогла: рот был завязан куском материи. Встать ей тоже не удалось: руки были связаны за спиной, а ноги крепко притянуты веревкой к ножкам стула. Когда она отчаянно захрипела, перед ней возник давешний знакомый. В правой руке он, как продавец из мясной лавки, держал длинный нож, в левой – прут, который и строгал ловкими быстрыми движениями.

– Ты проснулась, – сказал он, продолжая орудовать острым ножом. – Хорошо. Сегодня нам предстоит многое обсудить и многое сделать.

Фальконе внимательно изучал фамилии, упомянутые в отчете Ника Косты. Он специально собрал в помещении полицейского участка команду следователей из шестнадцати человек, правда, при этом не удосужился пригласить ни одной женщины. Все они курили, пили кофе, изредка перешептывались и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Под потолком натужно гудел кондиционер, тщетно пытаясь разогнать жару. Атмосфера, царившая в полицейском участке, не предвещала ничего хорошего. Подчиненные обреченно ждали, когда шеф соизволит высказать свое мнение и отдать необходимые распоряжения.

– И это все? – недовольно спросил Фальконе Ника.

– А сколько их там должно быть? – в свою очередь, спросил Ник.

Фальконе должен понять: любое давление на Сару будет не только бесполезным, но и в высшей степени вредным. Есть немало других, гораздо более эффективных способов и методов добиться желаемого результата.

– Ну не знаю, – проворчал Фальконе. – Значит, вы считаете, что она говорит правду?

Ник задумался на секунду.

– Да, сомневаюсь, что она лжет.

Сара согласилась назвать ему имена, фамилии и адреса за чашкой кофе, когда они мирно беседовали. Она также рассказала вкратце, какие именно отношения и как долго связывали ее с этими людьми. Выяснилось, что двое из ее любовников женаты, и связь с ними продолжалась от силы две-три недели. Однако больше всего Ника поразило то, с какой безмятежностью Сара поведала о них. Создавалось впечатление, что для нее это вполне нормальный образ жизни и сама она нисколько не удручена столь пустым времяпрепровождением.

– Я просил совсем не это, – разочарованно сообщил Фальконе.

– Я знаю, – согласился Ник. – Я просто хотел сказать в отчете, что всех этих людей мы как следует проверили. Мы поговорили с каждым из них, и все они признали, что отдают себе отчет в том, что происходит вокруг, даже женатые. Что же касается их возможной причастности к убийствам, то у всех – надежные алиби. Мы это тоже проверили. Конечно, я не утверждаю, что их можно в чем-то подозревать, но они могут стать потенциальными жертвами убийцы. Кстати сказать, это подтверждается и их желанием получить защиту со стороны полиции.

Фальконе вскинул брови и посмотрел на Росси:

– Ну а вы что скажете? Вы согласны с ним? По-моему, Ник слишком много говорит в последние дни.

– Он не сказал ничего такого, с чем я не согласен, – сдержанно ответил Лука. – Разумеется, я согласен с каждым его словом.

Фальконе снова уставился на список.

– Судья, какой-то чиновник из министерства финансов... А этот последний? Кто он? Почему не указан род занятий?

– Тони Феррари, – подсказал Росси, предварительно заглянув в свою записную книжку. – Мелкий брокер на фондовой бирже, трусливый и жуликоватый тип. Поверьте, к этому делу он не имеет ни малейшего отношения. Он чуть не описался от страха, когда я сказал, что он может оказаться следующим в трагической череде жертв.

Фальконе недовольно поморщился:

– Не понимаю, что может связывать их? Почему она выбрала именно этих людей?

– Это не она выбрала их, – вмешался Ник, – а они выбрали ее.

– А Денни? Есть какая-нибудь связь с ним? Ведь именно с такими людьми и предпочитал общаться этот кардинал.

– Нет, ничего такого мы не заметили, и они о Денни не говорили, – ответил Ник. – Короче, никаких порочащих связей. Кроме того, они не имели никакого отношения ни к судейской комиссии, ни к банку "Ломбардия".

– Значит, у нас на них ничего нет? – раздраженно переспросил Фальконе. – Значит, она просто знакомилась с этими людьми, спала с ними какое-то время, а потом все неожиданно заканчивалось?

Лука Росси поднял вверх палец:

– По крайней мере они решительно отказываются от подобных предположений. Понятно, что для них это слишком рискованно, слишком опасно. А она совершенно забыла все даты и улыбалась, когда я задавал ей этот вопрос. Разумеется, она признает, что спала с ними, и я подозреваю, что они остались очень довольны ее поведением. А один из них даже сказал... – он начат лихорадочно перелистывать страницы записной книжки. – Это парень из министерства финансов. Так вот, он сказал, что это было похоже на встречу с девушкой из соответствующего агентства. Другими словами, все было без перехода на личности и в высшей степени профессионально. Он добавил, что даже самые озабоченные мужчины порой устают от подобных отношений.

– Полагаю, этот парень неоднократно пользовался подобными услугами, если делает такие сравнения. – Фальконе презрительно ухмыльнулся. – Неужели это действительно может быть? Профессор колледжа после занятий занимается проституцией!