— Нет-нет, я приеду, — твердо сказала Мэрили. — С тех самых пор, как ты продала Дженни, у тебя даже нет заслуживающей полного доверия служанки, которая бы ухаживала за тобой так преданно. — Она отвернулась, чтобы налить чаю. — Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему ты продала эту девушку. Да еще продала ее совершенно незнакомому человеку. Это тем более странно, если учесть, что вы были привязаны друг к другу с детства. Конечно же, у тебя больше никогда не будет такой служанки, какою была Дженни.

Тэйлор ничего ей не ответила, считая что лучше промолчать, чем продолжать обманывать.

— Я думаю, тебе сегодня лучше остаться переночевать у нас, а завтра утром мы вместе отправимся в Спринг Хавен, — заключила Мэрили свою незамысловатую цепочку рассуждений.

Тэйлор тихо и безнадежно вздохнула:

— Ну, хорошо, Мэрили.

Она чувствовала, что Мэрили уже пришла к некоторым выводам и не в силах Тэйлор что-то изменить. Совершенно очевидно, что Мэрили решила поехать в Спринг Хавен для того, чтобы ухаживать за ней и находиться все время рядом. Тэйлор нужно лишь удачно воспользоваться этим решением Мэрили, поскольку ничего другого не остается.

Забота о Тэйлор составляла главное занятие, которому посвятила себя Мэрили. Но ей это не очень удавалось.

В управлении огромной плантацией, которая теперь включала в себя Спринг Хавен и Дорсет Халл, Тэйлор превзошла себя. Изучая хозяйственные счета и деловые бумаги, она долгие часы проводила в кабинете своего отца. Дни протекали в планировании и подготовке к севу или сбору урожая. Она рассчитывала, сколько, когда и по какой цене продать выращенные культуры. К тому же на ней было и множество других дел. Времени не хватало.

День Благодарения и Рождество прошли нынче тихо. Тэйлор и Мэрили никуда не выезжали и провели их дома. Так же, без фанфар и особенных торжеств, прошел и Новый год. В самом начале наступившего года они лишились нескольких больших кип хлопка, которые сгорели во время стихийно возникшего пожара. В январе бежало большое количество рабов, в феврале из Дорсет Халла был угнан весь остававшийся там скот. В начале марта армия закупила у Тэйлор много лошадей, так что на плантации их осталось уже совсем мало.

Но несмотря на ати довольно тревожные события, Тэйлор за последние месяцы заметно похорошела. Она выглядела спокойной и даже радостной. Казалось, ничто не может разрушить состояние удовлетворенности, которое овладело ею с сознанием о скором разрешении. Для Тэйлор ребенок был частью Брента, оставленный тем в знак его любви к Тэйлор. Иногда она просыпалась среди ночи и машинально протягивала руку, чтобы прикоснуться к нему, но обнаруживала лишь пустующее ложе. И тогда рука ее возвращалась на все больше и больше увеличивающийся живот. Зреющий в нем новый Латтимер придавал Тэйлор уверенности. Он как бы убеждал ее, что все в порядке. И она тихо и спокойно засыпала вновь. Пожалуй, ее спокойствие и умиротворение разрушились лишь тогда, когда она получала письма от Джеффри. Она все время чувствовала себя виноватой, ей было тяжело от мысли, что она все еще любит Брента и ничего не может с собой поделать. Ее угнетало чувство вины, испытываемое ею из-за ребенка. Она мучительно переживала также и свое замужество, на которое решилась без любви. Тэйлор старалась отвечать на письма с нежностью, которую искренне питала к нему, но это было совсем иное по качеству чувство, чем то, какое Джеффри питал к ней. После одного из таких писем она с неделю не могла прийти в себя, освободиться от нахлынувшей на нее хандры. Ей стоило большого труда вернуться в свое нормальное состояние. В такие тяжелые для нее времена она становилась рассеянной и озабоченной. Мэрили все видела и очень переживала. Она любила Джеффри как родного брата, которого у нее никогда не было. А Тэйлор была близка ей, как сестра. Мэрили всегда казалось, что самое большое счастье, которое Тэйлор и Джеффри могут обрести, — в их браке. Два столь дорогих ей человека должны принадлежать только друг другу, это ей было так ясно. Она все пыталась выяснить, что же так тревожит Тэйлор в этих письмах. Мэрили старалась помочь подружке, как-то ее подбодрить, когда та мрачнела и грустила.

Цвели фруктовые деревья, дивными огнями горели садовые цветы. Сладкий густой воздух далеко разносил их чудесный аромат. Тэйлор с очередным письмом в руках сидела на веранде. Она приятно наслаждалась ожиданием материнства, тишиной и покоем вокруг. Знакомый почерк вызвал в ее груди новое волнение и уже ставшее обычным в таких случаях чувство вины.

«Моя дорогая женушка! Если бы ты только знала, как я жажду быть вместе с тобой. Нашей дивизией собираются усилить армии на западе страны. Я думаю, предстоит большое сражение, которое может произойти где-то в Теннесси, скорее всего под Мурфрисборо. Наши недавние военные неудачи близ Чарлстона связаны с неприятельскими действиями, направленными на то, чтобы сорвать переброску наших войск и укрепление армий на западном направлении. Я пережил большое разочарование оттого, что мне придется уехать еще дальше от тебя, не увидевшись. Но обстоятельства изменились, и меня с небольшой группой солдат оставляют пока здесь. Передай мою любовь Мэрили и привет всем слугам в доме. Не сомневаюсь, ты знаешь, что душу мою до краев переполняет любовь к тебе и еще не родившемуся малышу. С большим волнением и нетерпением жду твоего счастливого сообщения. Если бы я только мог находиться рядом с тобой во время этого тяжкого испытания… Дорогая моя жена, иногда я могу заставить себя верить, что этот лагерь и эта война — всего лишь ночной кошмар, который исчезнет, как только я проснусь и обнаружу тебя рядом. Если бы это было так! Мне предстоит еще много дел, прежде чем я действительно отдохну, как следует, и хорошенько высплюсь. Я должен заканчивать свое письмо. Надеюсь, твой ответ застанет меня еще здесь. Потом мы отправимся в лагеря. Ты даже не представляешь, как много значат для меня слова, написанные твоей ручкой. Я преисполнен благодарности за твою готовность писать мне и за то, что ты пишешь мне чаще, чем я. К сожалению, у меня не всегда бывает на это время. Мне трудно так долго терпеть разлуку, не слышать и не видеть тебя. Помни, что я всегда с тобой. Твой преданный муж Джеффри».

Тэйлор сложила письмо. Глаза ее потемнели, лицо нахмурилось. Она всегда удивлялась их взаимному притворству, постоянному уходу от стоящей между ними проблемы, тому, что она никак не отважится посмотреть правде в глаза. И вот теперь она должна постараться написать ответ, который приободрил бы и придал сил ее мужу-солдату. Она с трудом подняла свое уже не столь складное тело с жесткого сиденья и сразу же направилась к письменному столу, где, не откладывая в долгий ящик, написала ему ответ, с тем чтобы помочь скрасить дни и доставить радость.

Потом она вернулась на веранду, откуда увидела, что по аллее галопом несется группа всадников. Тэйлор сразу догадалась, кто это, и застыла на месте, дожидаясь их приближения к дому. Лейтенант, который был во главе отряда, красивый молодой человек, спрыгнул с лошади и длинными уверенными шагами поднялся по ступенькам к ней.

— Добрый день, миссис Стоун. Я знал, что мы найдем вас в добром здравии.

— Чем могу служить вам, лейтенант? — спросила она и обвела взглядом пеструю группу сгрудившихся внизу мужчин.

— Армии Конфедерации нужны ваши прекрасные лошади, миссис. Мы приехали купить их у вас немного.

— Сэр, нам не о чем говорить, и вам придется сразу уехать, потому что вы уже забрали большую часть наших лошадей. Если вы «купите» у нас еще хоть сколько-нибудь, здесь вообще не останется лошадей «для Конфедерации», наши конюшни попросту опустеют.

В голосе ее звучал сарказм. Она знала, что армия за прекрасных, дорогих жеребцов дает самые низкие цены, к тому же расплачивается бесполезными, уже ничего не стоившими бумажками.

— Я сожалею, миссис Стоун, — небрежно заговорил он, — но вышестоящий офицер, мой командир, дал мне подробные инструкции. Если вы лишите нас права выбоpa, нам придется авторитетом данной нам власти реквизировать тех животных, которых мы посчитаем нужным. Свирепея, Тэйлор холодно взглянула на него. Как может армия поступать так со своим народом?! Почему же они не могут проявить такую твердость к врагу? Она пыталась что-то придумать, найти способ перехитрить этого человека.