– Вы не можете меня спасти. Я уже погибла. Когда первый приступ удивления прошел, лицо леди омрачилось тенью нового раздражения.

– Ты несешь чушь, девочка. Объясни, что именно ты имеешь в виду.

Безапелляционная манера обращения Беатрис вызвала у Элиан повторную волну ярости, и она забыла об осторожности.

– Могу объяснить. Выслушайте меня внимательно. Месяц назад я была бедной, никчемной дочерью шерифа, но никто не посягал на мою гордость и честь. А кто будет уважать меня после того, как я предала отца? Ведь завтра он выйдет на поединок с молодым и более сильным рыцарем, зная наверняка, что его ждет смерть. Я отвернулась от него, не имея, по сути, никаких доказательств, что он причастен к убийству ваших близких. – Элиан хотела на этом закончить, но никак не могла остановиться. – К тому же я женщина без моральных устоев. Я согрешила против Бога и дважды переспала с мужчиной, которого едва знаю. Я шлюха, я ношу под сердцем дитя от вашего пасынка.

Тут Элиан спохватилась и прижала ладонь к губам. У нее задрожали колени. Да поможет ей Господь. Не может этого быть!

С самого первого дня, когда в одиннадцать лет у нее начались месячные, они не задерживались ни разу, а в последний месяц задержались на целую неделю. Слишком долго Элиан прожила бок о бок с Агги, чтобы сомневаться в том, что произошло.

Беатрис побледнела, округлив от ужаса глаза.

– Он завалил тебя в постель? И ты носишь в своем чреве его дитя? – выдохнула она.

Увидев реакцию леди Хейдон, Элиан поняла всю глубину своего падения. В этом мире для нее нет места. Элиан подхватила юбки и ринулась вон из комнаты. Вылетев за дверь, она промчалась ураганом по залу, а затем вниз по ступенькам крыльца.

Во дворе Конитропа царила суета. Громко переговариваясь, воины Хейдона занимались своими делами: кто надевал доспехи, кто бежал к главным воротам. Все ждали появления ее отца. Значит, никто не будет наблюдать за задней калиткой.

Соскучившись по свободе, в которой ей в последнее время отказывали, Элиан бросилась в дальний угол двора, к заветной узкой дверце. Оказавшись за пределами стен, она решила бежать из Конитропа так далеко, как только хватит сил.

Сидя верхом на бредущей медленным шагом лошади, Джос невидящим взглядом смотрел на холмистый пейзаж впереди. Перед ним маячил призрак смерти. Его расследование не принесло никаких доказательств связи Рейнера дю Омэ с разбойниками. Итак, Джос возвращался в Конитроп, где его ждал объявленный им самим поединок с шерифом. Поединок, который при любом исходе будет стоить ему жизни.

Поединок, которого он больше не жаждал.

Хотя боль утраты по отцу все еще оставалась в душе Джоса не затянувшейся раной, потребность пролить свою кровь, чтобы избавиться от мучившей его боли, ушла. Но сожалеть о чем-либо поздно, как поздно мечтать о спасении. Он поклялся Беатрис отомстить за ее дочерей и сдержит слово.

Во время путешествия Джос то и дело перебирал в памяти все известные ему факты, пытаясь отыскать отсутствующее звено, которое могло бы связать дю Омэ со злодеями. Накануне дня гибели Болдуина Хейдона шериф действительно встречался с торговцем пряностями. Свидетели рассказывали, что появление дю Омэ задержало выезд купца, собиравшегося отбыть из аббатства. Эта встреча заставила его выехать на день позже. Джос предполагал, что события происходили именно по такому сценарию, но дальнейшее их развитие завело расследование в тупик. Ибо в день злополучной стычки, по словам свидетелей, шериф двигался в противоположном направлении от места гибели купцов и лорда Хейдона.

В то время как шериф находился вдали от поля сражения, утром того самого дня сэра Адельма видели всего в десяти милях от места действий. За несколько часов до происшедшей кровавой резни капитан шерифа собирал мзду на ближайшем мосту. Хранитель моста не только подтвердил появление рыцаря, но и сказал, что сэр Адельм прибыл за деньгами в этом месяце раньше обычного. Однако подобное случалось и прежде, заметил он. Похоже, сэр Адельм взимал поборы, когда ему случалось оказываться в этой местности по другим делам.

Джос поморщился. Он не получил каких-либо доказательств связи дю Омэ с грабителями. Еще меньше улик имел он против сэра Адельма.

Не лучше обстояли дела с расследованием у Саймона и Хью. Ни одна из вдов погибших купцов не указала на наличие среди товаров мужей богатой кровати. Хотя сейчас друзья Джоса объезжали с аналогичными расспросами вдов, что жили в дальних уголках графства, Джос не надеялся, что они найдут зацепки, которые смогли бы оправдать то, что он собирался сделать. Если только Алан, который уже должен был к этому моменту возвратиться в Набуэлл, не раскопал неопровержимые доказательства, его дальнейшие действия не изменятся.

Джос не хотел умирать, особенно после того, что замышлял сделать завтра утром. В его воображении возник образ Элиан. Он больше не удивлялся, почему чувствует такую привязанность к женщине, которую едва знает, и не старался избавиться от этой привязанности. Напротив, он не переставал думать о ней, пока ее не было рядом. Ее образ неотступно стоял у него перед глазами, особенно в те моменты, когда они занимались любовью.

Эти воспоминания прогнали прочь мрачные мысли. Он поднял голову, его легкие наполнил запах разогретой кожи и конского пота.

Несмотря на время года, расстилавшиеся перед ним холмы все еще оставались зелеными, с белыми вкраплениями пасущихся вдали овец. Вокруг – ни единой живой души. И неудивительно. Сбор урожая был в полном разгаре. Именно на это сезонное затишье и рассчитывал Джос, заботясь о безопасности своего отряда, возвращавшегося в Конитроп.

Он бросил взгляд через плечо. Мерно поскрипывая седельной кожей и позвякивая кольцами сбруи, следом за ним по дороге молча ехали Перрин и трое воинов из хейдоновского отряда. Военного обмундирования ни на одном из них не было. По приказу Джоса они завернули оружие в плащи и приторочили к седлам, оставив щиты в доме зажиточного крестьянина, где останавливались прошлой ночью на ночлег.

Джосу не давала покоя мысль, что дю Омэ может вторично устроить засаду. И если люди шерифа рыщут по дорогам, то наверняка в поисках рыцаря в доспехах и при полном вооружении в сопровождении четырех солдат. Поэтому Джос замаскировал свой отряд под обычных странников, что бредут тихими обходными тропами зачастую используемыми для перегона скота. Хотя за время странствий они никого не встретили, по мере приближения к Конитропу опасность возрастала. Лишь когда они преодолеют последние две мили и окажутся под прикрытием запертых ворот шерифского поместья, Джов поймет, был ли его план образцом мудрости или полного идиотизма.

– Сэр, – услышал он обращение Перрина, замыкавшего их небольшую процессию. – На холме за нами кто-то движется.

У Джоса упало сердце. Чувствуя, как напрягся каждый мускул, он повернул свою могучую кобылу на сто восемьдесят градусов и поскакал вверх по склону холма навстречу Перрину. Остальные воины принялись доставать спрятанное оружие. Поднявшись почти на гребень холма, Джос остановился и посмотрел в направлении, указанном слугой. Вдали по склону холма в направлении Набуэлла двигалась какая-то фигура в голубом одеянии. Было в ней что-то странное. Джос прищурился.

– Это женщина, – крикнул он своим людям и усмехнулся. – Неужели дю Омэ пал столь низко, что отправил шпионить за нами бабу?

Джос присмотрелся повнимательнее и узнал Элиан.

– Иисусе Христе! Что она там делает? – вырвалось у него.

Одинокая и беззащитная, Элиан могла стать жертвой любого разбойника, и прежде всего родного отца. Сама мысль о холодном бездыханном теле его Лиан заставила Джоса содрогнуться. Он вонзил шпоры в бока кобылы. От неожиданности животное заржало, но послушно пустилось в галоп.

– Куда вы? – донесся голос Перрина.

Джос резко натянул поводья. Боже праведный, что он делает? Бросил воинов отцовской рати, чтобы спасти от предполагаемой опасности дочку шерифа.