Он снова привлек Элиан к себе и наклонил голову, чтобы дать ей этот поцелуй. Не в силах противиться его ласкам, она готова была уступить, как уже уступила однажды.

Он вспомнил, как накануне вечером в саду они разделили трапезу. Элиан была такой искренней, такой чистой, почти святой. Джос зажмурил глаза. Осквернить ее стало бы для него равносильно осквернению храма. Боже праведный, не похоть он испытывает к ней, не страсть, а нечто совсем другое. Более глубокое и опасное.

Элиан чувствовала на губах тепло его дыхания. Притиснутая к нему, она ждала, когда Джос ее отпустит. Он непременно это сделает. Благородство не позволит ему поступить вопреки ее воле, особенно сейчас, когда согрешить вновь было бы безрассудно и неправедно.

Она должна отстраниться от него. В конце концов, он ей не принадлежит и никогда не будет принадлежать.

Стоило Элиан вспомнить о действительном положении вещей, о чем снова и снова думала она этой ночью, как ее пронзила мучительная боль. Даже если бы Джос любил ее всем сердцем, он не смог бы назвать ее своей. Жениться на бесприданнице означало бы не оправдать отцовских надежд и осквернить сделанный ему отцом дар. Супруга Джоса должна иметь приданое.

Элиан считала минуты, отбиваемые гулкими ударами ее сердца. Джос ее не отпускал. И волна радости захлестнула Элиан.

Надо что-то делать. Повторение грехопадения лишь увеличит ее шансы понести от него дитя.

Рождение незаконного отпрыска Джоса легло бы клеймом пожизненного стыда на нее и его ребенка, даже если бы Джос, подобно своему отцу, признал его своим. Доказательством тому служили муки, терзавшие Адельма. Отец проклял бы ее, а жители Набуэлла назвали шлюхой. Сама мысль предстать перед матерью Гертой в церковном суде и признаться в блуде повергла Элиан в отчаяние.

Все же она не шелохнула и пальцем. Как могла она отвергнуть Джоса, когда, возможно, никогда больше не испытает его ласк? И не имело значения, что ее желание греховно. Она жаждала снова вкусить то, в чем ей отказывали.

В конце концов, она первая начала действовать. Элиан припала к его губам. Джос напряженно замер. Но тут же облегченно вздохнул и расслабился.

Как только руки, обнимавшие ее за талию, обрели силу, он привлек ее к себе и перехватил инициативу поцелуя. Его ласки были такими бурными, что Элиан хотелось и смеяться, и плакать. Она нужна ему.

Сознание, что это, возможно, их последнее свидание, сделало Элиан смелой. Если это в последний раз, то она должна узнать о нем все, что только можно, и испытать сполна наслаждение, которое он способен ей подарить. Она отпустила одеяло, позволив ему упасть на траву к ее стопам, и осталась обнаженной.

Джос благоговейно втянул в себя воздух и отпрянул назад, словно хотел ею налюбоваться. Теперь, стоя перед ним нагая, она снова захотела прильнуть к нему.

Поймав подол его рубахи, Элиан потянула за просторное одеяние. Догадавшись о ее намерениях, Джос тотчас же сбросил его. Под рубахой ничего не оказалось. Элиан, восхищенная, вздохнула. Спаси ее, Господи. Но ей нравилось, как он выглядит на фоне бриллиантовой россыпи звезд в ночном небе. Его могучее, сотканное из одних мускулов тело возбуждало ее.

Джос протянул к ней руки, словно хотел снова заключить в объятия. Но Элиан жестом остановила его.

– Нет, – пробормотала она. – Позволь мне сначала с тобой познакомиться.

– Познакомиться? – едва слышно переспросил он. Элиан не сдержала улыбки, но на ее лице тут же отразилась грусть.

– Очень скоро нам придется расстаться, – промолвила она тихо.

Он печально вздохнул. Сердце Элиан болезненно сжалось, и она положила ладони ему на плечи.

– Я хочу запомнить каждую частичку твоего тела. – Говоря это, она скользила ладонями по его сильным рукам.

От ее ласки у него мурашки побежали по телу. Он поймал ее ладони, поднес к губам и, перецеловав все пальцы, прижал к груди.

Теперь Элиан проняла дрожь. Пожар в ее лоне разгорался все ярче. Словно зачарованная, наблюдала Элиан, как поднимается его плоть. Затем провела пальцем по ней и легонько сжала. Кожа оказалась мягкой как шелк.

У Джоса перехватило дыхание, он вздрогнул, а Элиан ощутила, как у нее в лоне растекается расплавленная лава.

Более восхитительного ощущения она и представить себе не могла. Джос взял в ладони ее груди и провел пальцами по соскам.

Джос хрипло рассмеялся.

– Меня изумляет все, что ты делаешь, – прошептал он.

Элиан ушам своим не верила. Как может она его изумлять, если ничего в жизни не знала, кроме изнурительного труда?

– Во мне нет ничего необычного, – промолвила она.

– Ошибаешься, Элиан, – возразил он и прошептал: – Дотронься до меня еще раз.

Элиан обхватила ладонями его плоть, а он пощекотал розовые пики полушарий ее груди. Ощущение было столь острым, что Элиан выгнула спину, подставив ему бедра, и прижалась к его груди.

С глухим стоном он обнял ее и привлек к себе. Тела их слились.

Его пальцы скользнули по ее животу вниз. Волна наслаждения захватила ее, и она опомнилась, лишь когда ощутила спиной влажную прохладу травы. Джос навис над ней, обхватив губами ее сосок, и с тихим стоном опустился на нее. Его плоть скользнула в расселину ее уже раскрытых бедер, а губы припали к ее губам.

Элиан раздвинула ноги, и Джос вошел в нее. На этот раз она не почувствовала боли, лишь благословенную полноту лона.

Дразня ее поцелуями, Джос слегка пошевелился и вошел глубже.

– Еще, – взмолилась Элиан. – Не останавливайся. Он рассмеялся и коснулся губами ее уха.

– С величайшим удовольствием, – прошептал он, проникая все глубже и глубже в ее горячее лоно.

Охваченная страстью, Элиан приподняла бедра, задыхаясь от наслаждения.

Джос яростно овладел ею, однако Элиан жаждала большего.

Она обхватила его ногами и прижала к себе. Движения его стали еще более стремительными. В какой-то момент Элиан показалось, что небо над ней взорвалось, а Джос несся все быстрее и быстрее, увлекая ее за собой на вершину блаженства, в восхитительный сказочный мир.

Наконец Джос скатился с нее, поймал в ладони ее лицо и покрыл поцелуями.

– Лиан, – выдохнул он у ее губ, – моя удивительная, чудная Лиан.

Она положила голову ему на плечо и услышала биение его сердца.

– Хотелось бы мне быть твоей, – прошептала Элиан. Джос повернулся на бок, чтобы они могли смотреть друг на друга. Положив голову ему на руку, Элиан заглянула ему в лицо. Восточная часть небосклона посветлела, занимался рассвет. На лице снова отразилась печаль. Взор затуманился.

– Обними меня, – попросил он. – Я хочу почувствовать, как бьется твое сердце.

Элиан не могла не думать о том, что разлука их неизбежна. И каждое прикосновение, каждая ласка делают ее лишь более мучительной. Элиан обняла его, крепко прижала к себе и так лежала, пока не забылась сном.

Рассвет окрасил горизонт за спинами Джоса и Перрина розовыми с золотом всполохами, когда они подъехали к стенам Набуэлла.

Даже в этот ранний час они были не первыми, кто достиг восточного входа в город. У массивных городских ворот уже собралась в ожидании группа крестьян в одежде из яркой домотканой материи. Сгорбленная старушка держала на спине вязанку хвороста. Стоявший рядом мужчина – мешок, судя по исходившему из него запаху, с сыром, который он принес в город. Второй мужчина привез полную повозку пшеницы.

Натянув поводья, Джос остановился и посмотрел на слугу. Перрин ответил ему вопросительным взглядом. На его лице отражалось смятение. Поймав взгляд хозяина, Перрин потупился, уставившись на гриву своего коня.

Сам Джос испытывал странное смешение чувств: беспокойство, разочарование и какую-то неизъяснимую радость. Вот какую цену пришлось ему заплатить за желание опровергнуть справедливые слова сэра Адельма.

Вчера вечером Джос со всей яростью, на какую был способен, описывал Перрину бестолковые и подлые действия шерифа. В то же время он подтвердил свои намерения лишить жизни дю Омэ. И когда, проснувшись поутру, Перрин отправился на поиски хозяина, то нашел его в объятиях дочери дю Омэ в саду шерифа. Хорошо, что Элиан спала, не подозревая, что их обнаружили.