Адельм миновал помост во главе зала. Кресло, используемое шерифом и странствующими правозащитниками для заседаний суда, отсутствовало. Это свидетельствовало о том, что Рейнер находился у себя в кабинете. Вход в его частные палаты находился в деревянной стене сразу за помостом. Пробившись сквозь толпу людей, собравшихся у кабинета шерифа, Адельм толкнул дверь. Толпа ринулась было за ним, но стоявший у дверей солдат выставил вперед кулаки. Нанеся несколько точных ударов локтем, Адельм остановил наиболее ретивых.

Прикрыв дверь в зал, Адельм вошел в кабинет. В узкое окно проник тонкий солнечный луч. На столе валялись пергаментные свитки. Хотя клерк отсутствовал, его серое перо лежало на месте, с кончика стекали чернила. Чья-то неловкая рука перевернула емкость с песком. Просыпавшиеся песчинки поблескивали на темной поверхности стола подобно крошечным бриллиантам.

Освещенный солнечным лучом алый камзол отца пламенел словно кровь. Рядом с Рейнером стоял один из его помощников. Глядя на него, Адельм про себя усмехнулся. Это был еще не оперившийся рыцарь из местных, с покрытым юношеским пушком лицом. Несмотря на свою, так сказать, рафинированную кровь, семья молодого Гилберта незначительно превосходила Рейнера по благосостоянию. Богатый родственник дал молодому человеку средства, необходимые для приобретения должности. Но благотворительность родственника не распространялась на покупку молодому воину металлической кольчуги. Для Адельма об этом анонимно позаботился его дядюшка. Сам же сэр Гилберт мог позволить себе только жилет из дубленой кожи, прошитой металлическими кольцами. Оба смотрели на капитана отряда шерифа с изумлением. После секундного замешательства молодой Гилберт фыркнул и перенес внимание на учетную палочку с надрезами, обозначавшую сумму долга, которую держал в руке.

– Как я уже говорил, милорд, Гледстин внес недостаточно, его долг составляет...

При обычных обстоятельствах отсутствие должного почтения со стороны паршивого молокососа только позабавило бы Адельма, способного снести Гилберту голову одним ударом. Но только не сегодня. Опьяненный уверенностью, что Рейнер теперь в его власти, Адельм пошел напролом, тем более что ему порядком надоели снобизм и высокомерие Гилберта и ему подобных.

– Гилберт, – обратился он к юноше, – оставьте нас с милордом наедине.

Молодой человек ошеломленно уставился на капитана, на которого прежде смотрел как на грязь под сапогами. Его рука невольно легла на рукоятку меча.

– Я отрежу тебе язык, ублюдок, за подобную непочтительность. Обращаясь ко мне, ты должен называть мой титул.

Вызов был подобен самоубийству. Победа над лордом Хейдоном, человеком, которого Адельм считал во всех отношениях лучше себя, только подогрела его самоуверенность.

– Як вашим услугам.

Молодой рыцарь колебался, в его взгляде промелькнула тревога. До сих пор Адельм никогда не реагировал на его болтовню.

Рейнер издал нетерпеливый звук:

– Прекратите вы, оба. В Набуэлле не будет дуэлей, кроме тех, что мы проводим в качестве традиционных тренировочных поединков. Сэр Адельм, мы договорились побеседовать сегодня вечером. Удалитесь и найдите меня позже.

– Дело срочное, – сказал Адельм тоном, не терпящим возражений.

Лоб Рейнера омрачила тень, в глазах промелькнул страх. Адельм безошибочно угадал момент, когда отец не мог позволить себе не узнать, что хочет сказать ему сын. Выхватив у Гилберта учетную палочку, Рейнер швырнул ее в корзину, стоявшую позади письменного стола.

– На сем мы закончим. Ступай, – бросил шериф помощнику.

Сэр Гилберт смотрел на шерифа с недоумением. Разжав ладонь, он показал три другие деревянные бирки с насечками.

– Но, милорд шериф, нам нужно еще разобраться с деревушками.

– Тогда, если вы не против, вам придется подождать за дверью, пока я не закончу с сэром Адельмом, – рыкнул Рейнер. – Я позову вас, когда освобожусь.

Все еще взбудораженный столь неблагоприятным стечением обстоятельств, молодой человек, грозно сверкая глазами, бросился через комнату, стараясь обойти Адельма, словно боялся замараться, если подойдет слишком близко. Когда Гилберт широко распахнул дверь, толпа снаружи снова хлынула вперед, перекрыв ему выход. Поднялся невообразимый гвалт, все, стараясь перекричать друг друга, взывали к милорду шерифу с просьбой выслушать.

– Назад! – с яростной злобой рявкнул Гилберт, проталкиваясь сквозь толпу.

Дверь за ним с громким стуком захлопнулась. Шум снова стих до приглушенного ропота. С другой стороны стола Рейнер скрестил руки, прислонившись бедром к краю. Поза казалась непринужденной, но выражение лица шерифа выдавало владевшее им беспокойство. Из опыта своего многолетнего знакомства с ним Адельм знал, что даже в страхе Рейнер стремится просчитать, как использовать разговор, чтобы снова заставить сына слепо повиноваться.

– Что за срочность? – справился Рейнер, скрывая за грубостью нервозность.

Адельм напомнил себе, что должен расставить силки с величайшей осторожностью.

– Скажи, Бога ради, зачем ты отправил ублюдка Хейдона в Конитроп? Ведь он жаждет нашей крови, милорд. – Адельм произнес с нескрываемым сарказмом «милорд», обращение к отцу, купленное за деньги и, следовательно, временное. – Думаешь, он будет сидеть сложа руки? Как бы не так. Наверняка начнет повсюду совать свой нос и вынюхивать.

– По этой причине он и должен находиться в Конитропе, где Элиан будет следить за каждым его шагом, – возразил Рейнер.

Напоминание о том, как отец использовал сестру, вызвало в Адельме вспышку гнева иного свойства.

– А что, если рыцарь предпочтет отомстить тебе, использовав ее? Ты слишком долго позволял моей сестре жить, как ей вздумается. Она давно забыла природную женскую осторожность. Ей не придет в голову спрятаться, чтобы он не смог до нее добраться.

Намек на потенциальную угрозу чести дочери заставил Рейнера улыбнуться, хотя признаки радости на его лице не отразились.

– Возможно, Господь не позволит ей вспомнить, как подобает вести себя женщине в подобных случаях. Как ты полагаешь, зачем я потребовал от нее следовать с ним в Конитроп? Разве ты не заметил, как он смотрел на нее в ледохранилище? – Рейнер усмехнулся, словно считал невозможным, чтобы мужчина нашел привлекательной его чересчур высокую дочь. – Будет славно, если бастарду удастся ее соблазнить. Мужчина делится со своей возлюбленной тайнами, которые никому другому не выдаст, а она, в свою очередь, сообщит их нам.

– Элиан на обольщение не поддастся, – возразил Адельм, жалея сестру. Добрая и заботливая, она заслуживала лучшего отца, чем Рейнер.

– Тогда молись, чтобы он изнасиловал ее, – рявкнул в ответ Рейнер. – В этом случае Элиан возненавидит его всем сердцем и как пить дать зарежет. Опять же, наша дилемма разрешится. А теперь не трать мое время и свои силы на переживания из-за Элиан. – Рейнер стиснул зубы. – Подумай лучше о нас. Если отпрыск лорда окажется благородным, Элиан не сможет пронюхать, что он замышляет, и мы пропали.

Адельм издал громкий смешок:

– Как легко ты жертвуешь своими детьми, Рейнер. Теперь, когда ты нашел применение Элиан, один я остаюсь орудием в твоих руках. Интересно, когда и как отдашь ты и меня на заклание ради осуществления своих планов?

– Ты что, рехнулся? – буркнул отец. Он выпрямился и опустил руки. – Я никогда не посмею предпринять что-либо против тебя. Мы навеки связаны с тобой своими деяниями. Ты и я.

– В самом деле? – Адельм скептически нахмурил лоб. – Ты был очень осторожен, Рейнер. Я считал тебя мудрым, когда ты говорил, чтобы мы не извлекали пользу из грабежей, которые совершали, до тех пор, пока не пройдет достаточно времени после того, как мы покончим с ними. Все эти годы ты упрямо хранил в тайне наше кровное родство. Но я тот, кто рассчитывается с людьми, осуществляющими наши планы. Амабелла переправляет добро своей родне и получает от них соответствующие бумаги с указанием их долга. Кто поверит мне теперь, если я скажу, что ты состоял со мной в заговоре, или что мы – родня?