— Говори, — сказала она, едва официантка принесла другой стакан. — Хочешь еще выпить?

Петра отрицательно покачала головой:

— Потом. Сначала должна признаться, что я лесбиянка.

Кэрол удивилась, но это не настолько взволновало ее, чтобы удивляться долго.

— А мне какая разница?

— Хорошо, что нет разницы, но я сказала не для того, чтобы об этом узнать. Просто пытаюсь объяснить, для чего начала разговор. В Интернете есть общеевропейский чат для служащих в полиции геев и лесбиянок, и там я познакомилась с Марийке. Она служит в полиции Нидерландов. В Лейдене. Три-четыре раза в неделю мы выходим на связь и очень сблизились со временем. — Петра криво, иронически усмехнулась. — Да знаю я, что говорят о свиданиях в Интернете, но она та, за кого себя выдает, а не искательница информации и не аферистка, прикидывающаяся полицейским. Так получилось, что мы с Марийке нашли друг в друге то, чего нет в нашей обычной жизни.

— Только не прибедняйся, — примирительно проговорила Кэрол и улыбнулась.

— Да нет. Так или иначе, у нас выработалась привычка откровенничать. Ну, и неделю назад у нее в Лейдене произошло убийство. Она рассказала мне, потому что оно показалось ей необычным. Ни подозреваемого, ни зацепок. Убитый, Питер де Гроот, был профессором психологии в университете. Его нашли привязанным к столу и совершенно голым. Убийца вставил ему в горло какую-то трубку и лил в легкие воду, пока несчастный не захлебнулся.

Кэрол передернула плечами:

— Жуть какая.

— Это еще не все. Убийца скальпировал его. Но взял скальп не с головы, а с лобка.

Кэрол почувствовала, как волосы у нее на затылке становятся дыбом. Она достаточно знала о психопатах, чтобы без труда, услышав нечто подобное, определить дезориентированное сознание.

— Кое в чем похоже на убийство с сексуальной мотивацией. И это значит, что ваш преступник, возможно, убивал раньше и будет убивать в будущем.

— Думаю, и то и другое. Когда Марийке рассказала мне об убийстве, у меня как будто колокольчик зазвонил в голове. Мне показалось, что я уже читала о чем-то подобном. И я нашла — убийство доктора Вальтера Нойманна. — Петра коротко рассказала, как отыскала информацию об убийстве в Гейдельберге. — Теперь я думаю, что надо искать серийного убийцу, который не соблюдает границ и действует в разных странах.

Она выжидающе посмотрела на Кэрол.

— Разумное заключение. Из того, что ты рассказала, можно сделать вывод об одном почерке. — Кэрол взглядом спросила Петру, последует ли объяснение. Та решительно кивнула.

— Так вот, я поняла, что ситуация сложная. Ты ведь знаешь, что полицейские разных стран работают сами по себе, хотя есть и Европол, и Интерпол. Ах, нам надо работать вместе, делиться информацией, если преступники действуют, не соблюдая границ, как в случае с Радецким. Но есть и другая сторона. Полицейские сами ревниво относятся к территориальным приоритетам. Иногда, столкнувшись с серийным убийством, полицейские ни за что не начнут операцию, если есть вероятность, что кто-то может отнять у них лавры победителя. Заставить их делиться труднее, чем рвать зубы.

Это прозвучало цинично, но Кэрол не могла не признать правоты Петры. Однако вместе с тем у нее появилось подозрение, что Петра Беккер хочет уравновесить свою теневую роль в операции с Радецким главной ролью в случае поимки серийного убийцы. Что ж, ничего дурного в этом Кэрол не усмотрела. Гордиться, правда, тоже было нечем, но реальная жизнь есть реальная жизнь.

— Ты решила взяться за это и сама провести расследование?

Петре стало не по себе.

— Не знаю. Я еще не приняла решение, — призналась она. — Однако не скрою, я собиралась сделать это дело достоянием общественности и попросила Марийке прислать мне досье со всеми подробностями. Если в мои рассуждения не закралась ошибка, то первое убийство он совершил в Германии, и это дает нам право расследовать его преступления. — Петра оборвала себя и полезла в сумку за сигаретами. — Ну вот, пару дней назад произошло третье убийство. Пока у меня не было времени узнать детали, но вроде бы доктор Маргарет Шиллинг из Бременского университета стала жертвой того же самого убийцы.

— К расследованию подключатся другие люди? — спросила Кэрол.

Петра пожала плечами:

— Не обязательно. У полицейских в разных частях страны нет налаженной связи. Нет центра, куда сходилась бы информация об убийствах, а не только об организованной преступности. У нас большая страна, и, если честно, полицейские в основном настолько загружены работой, что им некогда интересоваться преступлениями, которые совершаются за сотни миль от их территории. Да и живем мы не в Америке, где серийные убийства стали едва ли не частью тамошней культуры. У нас в Европе нам кажется, что такое может быть только в книжках и фильмах. Нет, Кэрол, связать все убийства воедино можно, только если такой детектив, как я, возьмется за это. Ну кто объединит убийство мужчины в Гейдельберге с убийством женщины в Бремене лишь потому, что оба преподавали психологию?

— Значит, ты собираешься официально взять дело в свои руки?

— Знаю, знаю, — проговорила Петра, пуская дым через нос. — Неловко получается. Первое немецкое преступление не было моим, и если я отправлю рапорт с просьбой об объединении дел в Европол, то мне придется сообщить, что Марийке нарушила свой долг и рассказала мне о лейденском деле. Тогда ее вместе с ее боссами смешают с дерьмом.

— Да уж, — задумчиво проговорила Кэрол — Но ты могла прочитать о лейденском убийстве и обратить внимание на его сходство с убийством в Гейдельберге, а потом соотнести детали с убийством в Бремене.

Петра покачала головой:

— В прессе почти не было подробностей. Во всяком случае, таких подробностей, которые застряли бы у меня в памяти.

— Полагаю, Марийке не прогнала свое дело по поисковой системе Европола на случай, если было что-то подобное?

— Сомневаюсь, что это пришло ей в голову. Большинство полицейских, особенно провинциальных полицейских, не принимают Европол всерьез. Он еще так недавно работает, что к его сотрудникам не привыкли обращаться. Я-то подумала о Европоле, но только потому, что моя работа это предполагает. А вот босс Марийке вряд ли даже вспомнил о Европоле.

— Если ты всерьез хочешь ее защитить, то выход можно найти. Пусть она пошлет запрос в Гаагу на том основании, что этот убийца смахивает на маньяка, который может действовать в любой стране Евросоюза. Это будет в очередном бюллетене Европола, который ты наверняка просматриваешь.

Петра кивнула.

— Думаю, только моя команда и читает документы, приходящие из Гааги, — с кривой усмешкой отозвалась она.

— Отлично. Тогда ты сможешь сослаться на гейдельбергское дело и связать с ним бременское.

Петра смотрела в центр зала, мысленно оценивая предложение Кэрол.

— Есть одна проблема, — сказала она.

— Какая?

— На прошлой неделе я попросила прислать мне гейдельбергское дело. Если начнется новое расследование, там об этом непременно вспомнят.

— Черт! — воскликнула Кэрол. — Ты права, в Гейдельберге об этом не забудут. Послушай, давай возьмем что-нибудь поесть и подумаем, как быть. Может быть, решение придет, когда мы утолим голод.

Они отправились в центр зала и положили себе на тарелки всякой всячины. Потом некоторое время жевали в полном молчании, изредка прерывая его замечаниями о качестве блюд. Одолев половину куриного сотэ, Петра вдруг просияла:

— Кажется, я придумала. Нам выслали этот материал потому, что он мог иметь отношение к организованной преступности. Сеть Радецкого раскинулась до Рейна и Неккара, и я скажу, что, готовясь к этой операции, собирала на него весь возможный компромат. Никому в голову не придет, что я вру.

Кэрол задумалась. Объяснение не очень убедительное, но, пожалуй, подойдет. Как только всерьез возьмутся за расследование преступлений серийного убийцы, уж точно никто не станет вспоминать, с чего заварилась каша.

— Неплохо, — согласилась Кэрол и иронически усмехнулась. — Отчего-то мне кажется, что ты отлично умеешь обходить своих боссов.