Он чуть не опоздал; некоторые из пассажиров уже сидели, но капитан еще стоял. Макс сообразил, что ему надо быть около своего места, быть готовым сесть, как только это сделает капитан, – точнее, когда усядутся все женщины, поправил он себя. Но куда ему идти? Он продолжал стоять, дрожа от страха и возбуждения, когда услышал свое имя:

– Макс!

Элли подбежала к Максу и бросилась ему на шею.

– Макс! Я только что узнала! Это же просто великолепно! – Она немного отстранилась, поглядела на него сияющими глазами, а затем расцеловала в обе щеки.

Макс покраснел до самых ушей. Ему казалось, что все в зале смотрели прямо на них, да так оно в действительности и было. Его смущение еще усугублялось тем, что на Элли было сейчас формальное вечернее платье в гесперианском светском стиле, которое не только делало ее несколько старше и значительно женственнее, но и разительно не соответствовало приобретенным в деревне пуританским моральным стандартам Макса.

Элли отпустила его, что, с одной стороны, было хорошо, но, с другой стороны, подвергло его опасности рухнуть на колени. Она начала что-то болтать – Макс не понимал, что именно, – когда рядом с ней возник главный стюард Дюмон.

– Капитан ждет, мисс, – твердо произнес он.

– Да ну его, этого капитана! Хорошо, Макс, встретимся после обеда. – Она направилась к капитанскому столу.

Дюмон тронул Макса за рукав и тихо пробормотал:

– Сюда, сэр.

Его место было в дальнем конце стола старшего механика. Внешне Макс знал мистера Компаньона, но ни разу еще с ним не разговаривал. Механик поднял на него глаза и произнес:

– Добрый вечер, мистер Джонс. Очень приятно видеть вас в нашем обществе. Леди и джентльмены, наш новый офицер-астронавигатор, мистер Джонс. Справа от вас, мистер Джонс, миссис Дайглер. Мистер Дайглер – справа от нее. Далее… – и представил всех сидевших вокруг стола: доктора и миссис Вебербаур и их дочь Ребекку, мистера и миссис Скотт, мистера Артур, сеньора и сеньору Варгас.

Миссис Дайглер находила прекрасным, что он получил ранг офицера. Кроме того, это так чудесно – иметь за столом побольше молодежи. Она была значительно старше Макса, но еще достаточно молода, чтобы быть привлекательной и понимать это. На ней было больше драгоценностей, чем Макс видел за всю свою жизнь, а волосы ее были скреплены лаком в сложную конструкцию высотой с фут и сплошь усеянную жемчугом. Всей своей дорогой и безукоризненной отделкой она напоминала какой-то точный механизм. Макс чувствовал себя в ее обществе крайне неловко.

Но это была еще малая неловкость по сравнению с тем, что предстояло. Миссис Дайглер извлекла откуда-то из своего декольте платочек, легкий, как дуновение ветра, смочила его и сказала:

– Не двигайтесь, Джонс, – она вытерла ему щеку. – Поверните слегка голову.

Покраснев от смущения, Макс сделал, как было сказано.

– Вот, ну так-то будет лучше – возгласила миссис Дайглер. – Мамочка навела порядок. – Она отвернулась от него и сказала: – Как вы думаете, мистер Компаньон, неужели наука, со всеми этими чудесами, которые она творит в наше время, не может изобрести несмываемую губную помаду?

– Прекрати это, Мэгги, – прервал ее супруг. – Не обращайте на нее внимания, мистер Джонс. У нее в характере есть немного садизма. Самая малость – размером с нее саму.

– Джордж, ты еще об этом пожалеешь. Ну так что вы скажете, мистер Компаньон?

Старший механик слегка промокнул губы белоснежной салфеткой.

– Думаю, ее давно уже изобрели – вот только на нее не было спроса. Женщины любят оставлять метки на мужчинах, хотя бы даже временные.

– Какая ерунда!

– Этот мир принадлежит женщинам, мадам!

Миссис Дайглер оставила механика и снова повернулась к Максу:

– Элдрет просто прелесть, не правда ли? Очевидно, вы знали ее «на берегу», как выражается мистер Компаньон?

– Нет, мадам.

– А каким же тогда образом? Я хотела сказать, что тут, на корабле, возможностей не так уж много. Или они все-таки есть?

– Мэгги, да прекрати же ты его изводить. Дай человеку спокойно поесть.

Зато с миссис Вебербаур, сидевшей по другую сторону от Макса, было настолько же легко и спокойно, насколько с миссис Дайглер – трудно. Убаюканный ее материнской теплотой, Макс сумел даже приступить к еде. Тут он заметил, что остальные присутствующие держат вилку совсем не так, как он, и попытался взять ее так же. Ничего, кроме конфуза, из этого не вышло; кроме того, Макс вдруг увидел свои неаккуратные ногти. От всего этого ему очень захотелось спрятаться под стол. Проглотил он не более трех сотен калорий, в основном – в виде хлеба и масла.

В конце обеда миссис Дайглер вновь уделила внимание Максу, хотя слова ее были обращены к старшему механику:

– Мистер Компаньон, мне казалось, что есть обычай поднять бокал за повышение?

– Да, – согласился механик. – Но платить за это должен виновник. Так делается всегда.

Максу пришлось подписать счет, принесенный Дюмоном. Цифра заставила его зажмуриться – с точки зрения профессиональной карьеры его первый рейс, может, и оказался большой удачей, но с финансовой стороны это была полная катастрофа. К счету прилагалось шампанское, охлажденное в сверкающем серебряном ведерке; Дюмон перерезал проволочки и картинно извлек пробку.

Старший механик встал.

– Леди и джентльмены! Имею честь представить вам астронавигатора Джонса. И пусть он никогда в жизни не перепутает положение запятой в числе.

– Салют!

– Браво!

– Речь, речь!

Макс неуверенно встал и пробормотал:

– Большое вам спасибо.

Его первая в новой должности вахта была назначена на завтра, с восьми утра. Макс позавтракал в одиночестве и с радостью подумал о том, что из-за вахт будет есть чаще всего до или после пассажиров. В центр управления он явился за двадцать минут до срока.

Келли глянул на него и поздоровался:

– Доброе утро, сэр.

– Э-э-э… доброе утро, шеф! – неуверенно пробормотал Макс. Он заметил, как ухмыльнулся сидевший за компьютером Смит, и торопливо отвел от него глаза.

– Кофе только что заварен, мистер Джонс. Не желаете чашечку?

Макс позволил, чтобы Келли налил ему кофе; пока они пили, Келли неторопливо обсудил все детали дежурства – процедуру ускорения, положение и скорость корабля, используемые в данный момент двигатели, произведенные наблюдения, отсутствие особых заданий и так далее. Ногучи подменил Смита, а вскоре, за несколько минут до начала вахты, появился доктор Хендрикс.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, доктор.

– Доброе утро. – Хендрикс принял чашку с кофе и повернулся к Максу. – Вы подменили вахтенного офицера?

– Д-да… да нет, сэр.

– Ну так сделайте это. До восьми уже меньше одной минуты.

Макс повернулся к Келли и неуверенно отдал честь.

– Вы свободны, сэр.

– Хорошо, сэр. – Келли сразу же покинул помещение центра. Доктор Хендрикс сел за стол, вынул книгу и начал ее читать.

У Макса появилось зябкое ощущение, что его бросили в воду, – поплывет или утонет. Он глубоко вздохнул и подошел к Ногучи.

– Ногги, давай подготовим пластинки для съемки в середине вахты.

Ногучи бросил взгляд на хронометр.

– Как скажете, сэр.

– Ну… Пожалуй, еще рановато. Давай сделаем несколько доплеровских отсчетов.

– Будет сделано, сэр. – Ногучи выбрался из кресла перед компьютером, в котором он по-барски расположился.

Макс тихо сказал:

– Послушай, Ногги, тебе не обязательно все время говорить мне «сэр».

Ногучи ответил так же тихо:

– Келли не слишком понравится, если я не буду. Пусть уж так оно и будет.

– А, так. – Макс озабоченно нахмурился. – Ногги, а как все остальные к этому относятся?

Ногги не стал притворяться дурачком. Он ответил:

– Ерунда, не бойся, все они за тебя горой, ты только сам постарайся справиться.

– Это точно?

– Совершенно точно. Конечно, если только не начнешь изображать из себя невесть что, как некоторые, ты понимаешь.