При свете солнца земляке смогли разглядеть палатки роялистов на речном берегу к востоку, а также штандарты отрядов, следовавших за ними по предгорьям. Лампы выключили, но снимать не стали. И если орде придется уходить налегке, их тоже придется оставить.

Хансу расставил вдоль реки людей. Заняв восточный пост, Кана заметил, что эти люди бросали в реку кусочки дерева, изучая направление течения. После часа исследований они отправились с докладом. Но Кана знал, что пытаться преодолеть здесь реку, особенно если это делать под огнем, — самоубийство.

До этого не должно дойти. Ллоры просили о переговорах. Йорк вернется, и орда направится в Тарк. Если ллоры соблюдают правила войны, так оно и будет. Если…

По горным дорогам неторопливо проезжали ллоры. У всех были значки роялистов, но не один Кана подозревал, что большинство из них три дня назад участвовали в конфликте на противоположной стороне. Они были вооружены, но оружие находилось в чехлах и ножнах. Медленно проезжая мимо лагеря они что-то выкрикивали. Ни один солдат не находил их выкрики дружелюбными,

— Этот волосатолицый в голубом шарфе… — Мик присел рядом с Кана на передовом посту. — Я мог бы заставить его уважать землян…

Ллор с голубым шарфом жестикулировал и жесты его были бы приняты за оскорбление на любой планете. Его сопровождала компания друзей. Своими одобрительными выкриками они побуждали его изощряться еще больше. Мик вздыхая вспоминал подробности анатомического строения ллоров, прикидывая, какие из мест на теле этого шутника было бы наиболее подходящей мишенью для его пули. Но, увы, стрелять было нельзя.

— Разве сейчас твое время? — спросил Кана.

— Приказ Хансу удвоить посты. Пахнет отвратительно, и не только от волосатых. Йорк ушел уже десять часов назад. Для переговоров столько времени не требуется. Ты принес с собой свой мешок?

— Конечно, — Кана пнул сверток у ноги. — Но Хансу не станет выступать, пока не получит приказ Йорка.

— Я так не думаю. Погоди! Что это?

Солнце Фронна — тусклое и холодное в сравнении с Солнцем, согревающим Землю. Но вот где-то вдали, на краю небольшого леса у реки, его бледные лучи, отразившись от какой-то поверхности, ярко вспыхнули. Эти вспышки долетали до землян через правильные интервалы.

Три буквы их языка, крик о помощи, настолько древний, что его происхождение терялось в тумане земного прошлого, сигнал, который мог послать только землянин. Кана положил ружье.

— Займи мое место! — и он пополз, прежде чем Мик смог остановить его. Долгие часы дежурства на этом посту не прошли напрасно. Существовала возможность, правда, нелегкая, подобраться к рощице незаметно для разъезжавших ллоров.

Кана свесился с крутого берега, нащупывая опору носками сапог. С трудом он мог сползти вниз. У основания утеса рядом с бегущей водой лежала узкая, шириной в фут, полоска песка и гравия. Прижимаясь спиной к стене утеса, закрытый от наблюдения сверху, — разве что кому-нибудь придет в голову наклониться, — Кана продвигался вдоль потока.

Раз или два его ноги погружались в кипящую воду, и он цеплялся пальцами в поисках опоры. Хуже всего была потеря чувства расстояния. Каждые несколько футов он останавливался и смотрел вверх, ожидая увидеть ветви деревьев.

Ему показалось, что прошло не меньше часа прежде чем нависшая над берегом зеленая листва позволила повернуться ему лицом к утесу. В пределах досягаемости находились корни и Кана начал подъем. Глиняная пыль покрывала лицо. Держась одной рукой, другой он протирал глаза. Ногти у него были сорваны, мундир покрылся пылью и грязью, но он, наконец, добрался до колючего кустарника.

— Земля? — негромко произнес он. Услышав ответ, он быстро пополз вперед. Такой стон могло вызвать только настоящее страдание.

Продвижение вперед привело его на западный край рощи. Под упавшим деревом, закрытый от ллорских всадников лишь тонким слоем листвы, лежат человек.

Увидев страшные ожоги, покрывавшие тело человека, Кана едва решился дотронуться до него. Раны от бластера! Кана знал, что прикосновение принесет раненому мучительную боль. Почерневшее, обгоревшее тело дрогнуло, раздался стон. Сжав губы, Кава притронулся второй раз преодолевая слабое сопротивление раненого. Наконец, ему удалось повернуть его лицом к свету. Бластер не затронул лицо, и хотя оно было искажено, Кана узнал раненого.

— Дик! Что… что они с тобой сделали?

Дик медленно открыл глаза, как будто, притягиваемый всеподчиняющим чувством долга, возвращался из небытия.

— Все мертвы… Харт Девайс… Скажи Хансу… Харт Девайс…

Кана кивнул.

— Я должен сказать Хансу, что виноват Харт Девайс?

По его глазам Кана понял, что прав.

— Не… не один… Галактический агент, скрытый… сжег нас, — остатки былой силы прозвучали в его голосе, — Пытался… пытался добиться… чтобы Йорк присоединился к изменникам. Когда Йорк отказался, сжег нас сзади. Все мертвы… меня тоже сочли мертвым. Агент подошел… посмотрел. Я видел его ясно… агент… скажи Хансу: за Девайсом стоит ЦК. Полз… полз… часы и часы полз, у них только бластеры… тяжелого оружия нет. Скажи Хансу. бластеры…

— С ними галактический агент, и у них оружие ЦК, — повторил Кана с холодным ожесточением.

Несколько мгновений Миллз лежал неподвижно, собираясь с силами.

— Скажи Хансу… за всем этим ЦК… нас уничтожат, если смогут… Не должны застигнуть вас здесь. Назад к кораблям… доложить командованию… доложить… — одна из обгоревших рук вцепилась в рукав Кана. Тот торопливо пообещал:

— Я скажу ему, Дик.

— Сзади… ни одного шанса… Харт Девайс… — шепот Миллза затих. Затем он произнес ясно и отчетливо: — Окажи милосердие, товарищ!

Кана с трудом глотнул, во рту у него сразу пересохло. На мгновение он снова оказался в церкви на Земле, за полгалактики от Фронна. Его обучили ритуалу, он знал, что должен сделать. Но вопреки всем инструкциям он не верил, что ему придется когда-нибудь оказывать Последнее Милосердие.

Полные боли глаза Дика настойчиво смотрели на него. Выполнив свой долг, Миллз ждал, когда его отпустят из мира боли. Кана знал, что означают эти раны. Даже медики на Секундус ничего бы не смогли сделать для него. Да и переправить его туда невозможно. Медленно, стараясь не причинять Дику лишней боли, он опустил его на землю и достал свой нож, который все солдаты носят на груди. Это был «нож Милосердия», с ним не расстаются ни наяву, ни во сне, его носят с собой всю жизнь и применяют лишь для единственной цели.

Кана прижал крестообразную рукоятку к губам Миллза и произнес соответствующие слова. Собственный голос казался ему незнакомым. Искаженные болью губы Миллза пытались вторить ему.

— …И вот я посылаю тебя домой, брат по оружию! — закончил Кана и не мог тянуть дальше. Нож опустился точно в то место, куда указывала инструкция. Кана был один. Он сунул, окровавленное оружие в ножны. Очистить его можно было только в земной почве. Оставалось еще одно: тело Дика Миллза нельзя оставлять ллорам, а нести его с собой в лагерь у Кана не было сил. Кана снял с пояса патрон. Осторожно отвинтил крышку и положил патрон на тело. Потом бросился к утесу. Он еще не успел спуститься, как раздался взрыв, и когда дым рассеялся, Дика Миллза найти было невозможно.

Обратный путь Кана проделал как можно быстрее, стараясь не думать ни о чем, кроме сообщения Дика Миллза. После смерти Йорка и остальных мастеров-мечников, ордой командовал Триг Хансу.

В районе его поста с утеса свешивалась веревка. С ее помощью Кана поднялся в лагерь. Наверху его ждал не только Мик, но и сам Хансу. Ниже по реке поднимался в небо столб черного дыма, и на опушке леса собирались ллоры. Кана сжато доложил.

— Йорк и остальные предательски сожжены с тыла после того, как отказались присоединиться к ним. Агент ЦК тайно следил за ходом переговоров. Мехами командует Харт Девайс. Дик был смертельно ранен, но уполз в лес. Он сказал, что видел бластеры ЦК, но тяжелого оружия у них нет… Он считает, что они постараются уничтожить нас.