— Состояние дерьмовое, — ответил он.

Это меня несказанно обрадовало. Я бы не пережил, если бы с моими руками дело было хуже, чем у него.

— А у меня остались карта и компас, — торжествующим голосом прошептал я.

— Да, и у меня тоже. Не могу в это поверить.

— Золото?

— Отобрали какие-то гражданские. А твое?

— А мое отобрали офицеры.

— Ублюдки, все до одного.

В течение следующего получаса мы с Динджером напоминали двух мальчишек, которые хвалятся друг другу синяками и ссадинами, полученными в драке. Плюнув на охранников, мы выпустили пар. Затем, развернув одеяло, мы постелили его так, чтобы оно оказалось под нашими задницами, но при этом также поднималось на спины и прикрывало плечи. Устраиваясь поудобнее, мы все сильнее и сильнее затягивали наручники.

Сидя рядом с Динджером в кромешной темноте, я узнал, что произошло с ним, Быстроногим и Бобом после того, как мы разделились.

Они двигались вдоль живой изгороди, как вдруг Динджер услышал какой-то шум и остановился. Находившиеся за ним Быстроногий и Боб последовали его примеру. Они не имели возможности предупредить нас окликом. Группа разделилась.

Постепенно шум затих. Ребята прождали минут десять, но мы с Марком, ушедшие вперед, к ним так и не вернулись. Тогда они двинулись дальше, держа направление по азимуту. Не успели они пройти и двухсот метров, как их окликнули метров с пятнадцати, не больше. Два выстрела прогремели совсем близко. И тотчас же началась пальба со всех сторон. Ребята вступили в скоротечный бой с засадой, в ходе которого Боб отстал от остальных двоих.

Динджер и Быстроногий, ведя огонь, стали спускаться обратно к реке. Метрах в ста пятидесяти следом за ними с громкими криками двигались иракцы, растянувшись широкой цепочкой и паля наобум.

У Динджера и Быстроногого оставалось на двоих тридцать патронов в ленте для «Миними» и один магазин. Не было и речи о том, чтобы прорваться. Единственная надежда заключалась в том, чтобы переправиться через реку. Они спустились к самой кромке воды и нашли маленькую лодку. Лодка оказалась прикованной. Они попытались ее освободить. Безрезультатно. Разбивать замок выстрелом им не хотелось, чтобы не привлекать внимание, поэтому оставался только один путь отступления.

Река имела в этом месте ширину метров сто, не больше, и течение казалось довольно медленным. Вода оказалась настолько холодной, что у Динджера перехватило дыхание. Выбравшись на берег, ребята обнаружили, что преодолели лишь одну из проток и оказались на узкой полоске песка посреди реки. На том берегу, который они только что покинули, послышались крики и стрельба, над поверхностью воды заплясали лучи фонариков. Ребята постарались как могли укрыться.

Крохотный островок был прямо на виду блокпоста на понтонном мосту, проходящем метрах в двухстах пятидесяти ниже по течению. Укрыться было негде; ребята промерзли до мозга костей и судорожно дрожали. Быстроногий отправился на обход островка, чтобы определить, как можно с него уйти, и куда. По-прежнему были слышны отголоски перестрелки; раздалась длинная очередь из «Миними». Это был Боб; пулемет был только у него. Затем все стихло.

Быстроногий нашел ящик из полистирена; ребята его разломали и засунули под одежду, чтобы придать дополнительную плавучесть. Единственный выход с островка перекрывал блокпост на мосту; иракцев там было так много, что оставалось только переправляться вплавь через основное русло.

Ребята с час пролежали на земле, выжидая подходящий момент. Промокшие насквозь куртки и брюки покрылись корочкой льда. Чтобы не замерзнуть окончательно, надо было двигаться. Динджер впал в ступор. Он потратил последние силы, переправляясь на этот островок, и теперь сомневался в том, что сможет переплыть основное русло. Быстроногий заставил его подняться и войти в воду. Они брели по дну до тех пор, пока вода не поднялась им по грудь, затем поплыли. Река в этом месте имела в ширину метров пятьсот, течение было сильным, и Динджер вскоре начал барахтаться.

— Держись, приятель, — поддерживал его Быстроногий. — Мы сможем переплыть эту долбаную реку!

Наконец Динджер достал ногами до земли.

— Это дно, — прошептал он и шатаясь вышел на берег. Повинуясь привычке, Динджер осмотрелся вокруг, ища, нет ли рядом противника.

Оглянувшись назад, он увидел, что течением их отнесло примерно километра на полтора вниз по реке. Еще он увидел, что Быстроногий остается в воде. Спустившись бегом вниз, Динджер вытащил товарища на берег. Быстроногий не мог держаться на ногах.

Заметив метрах в десяти на берегу сарай с насосом системы орошения, Динджер оттащил в него Быстроногого. Сам он настолько устал, что ему потребовалось целых два часа, чтобы стянуть с себя мокрую одежду.

Начинало светать. Динджер вытащил Быстроногого на солнце, больше уже не заботясь о скрытности: теперь самым главным было спасти другу жизнь. В полях появились крестьяне. Динджеру приходилось то и дело затаскивать обессилевшего Быстроногого в сарай, прячась от посторонних глаз. Он понимал, что рано или поздно их обязательно обнаружат. Похоже, все вокруг кишело солдатами.

Быстроногий был при смерти. Динджеру нужно было принять решение: или продолжать и дальше прятаться, глядя на то, как Быстроногий умирает, или же обнаружить себя и дать Быстроногому шанс получить медицинскую помощь?

Размышлять было не о чем. Динджер вышел из сарая и постоял рядом до тех пор, пока его не заметил один из крестьян.

После этого Динджер тотчас же забрался обратно в сарай и закрыл за собой дверь. Подбежав к сараю, крестьянин запер дверь снаружи, а затем бросился обратно в поле, вопя как одержимый. Динджер заранее приготовил путь отхода в дальнем углу сарая. Быстроногий лежал рядом с насосом, учащенно дыша. Предупредив его о том, что он собирается сделать, Динджер выбрался из сарая. Он не мог сказать, понял ли его Быстроногий. Хотелось надеяться, что понял.

Динджер бежал по руслу пересохшей реки, и тут его заметил какой-то крестьянин. Вскоре их собралось человек двадцать-тридцать; они следовали за Динджером по обеим берегам вади. Затем крестьяне начали стрелять. Динджер понимал, что ему не уйти, но упрямо продолжал бежать вперед. Голова у него была обмотана шарфом, и он надеялся, что ему удастся сойти за местного жителя. Наконец крестьяне набросились на Динджера, сбили его с ног, сорвали с головы шарф и связали им ему руки за спиной. Подняв взгляд, Динджер увидел, что один из них достал нож и принялся отрезать ему ухо.

Динджер рассудил, что настала пора рассказать про золото на поясе. Крестьяне обрадовались до смерти. Они долго ругались, деля добычу, наконец подняли Динджера на ноги и повели в город.

Там его чуть не разорвали мирные жители. Послышались выстрелы. Динджер решил, что пришел конец. Однако оказалось, что это стреляли солдаты; разогнав толпу, они окружили Динджера кольцом. Судя по всему, существовал какой-то приказ брать пленных живыми или же за это обещалась награда.

Динджера усадили в машину. Солдаты расселись по другим машинам, и колонна переправилась обратно на правый берег Евфрата и приехала в лагерь. Все были в восторге; Динджер был первым солдатом коалиции, которого удалось взять в плен.

Его отвели в комнату, набитую офицерами, усадили на стул и приковали к нему наручниками. Офицеры, прилично владевшие английским, задали ему «большую четверку» вопросов. Затем они спросили: «Какое у тебя было задание?», на что Динджер ответил: «Я не могу ответить на этот вопрос».

Ему сказали, что если он откажется отвечать на вопросы, ему придется очень плохо: идет война. Офицер повторил тот же вопрос, и Динджер начал отвечать. Он успел дойти только до «Я не могу ответить…», как иракцы на него набросились. Его повалили на пол и принялись избивать ногами. Динджеру показалось, будто происходит что-то вроде соревнования: дубася его, офицеры смеялись и болтали друг с другом. Его охватило беспокойство.

Избиение продолжалось минут тридцать. Никаких вопросов больше не задавалось. Наконец один из офицеров быстро вышел из комнаты, а другой сказал: «Теперь ты пожалеешь о своем упрямстве».