Группа укрылась в цели, прекрасно сознавая, что очень скоро сработают заряды. По словам Маггера, шли секунды, и один парень, не выдержав, закричал: «Часовые взрыватели! Нам нужно в укрытие! Нам нужно в укрытие!»

— В укрытие? — заорал в ответ Маггер, памятуя о многих тоннах стали, которые должны были вот-вот обрушиться им на голову. — Меньше чем через минуту ты получишь такое укрытие, твою мать, о каком не смел даже мечтать!

В этот момент отряд огневой поддержки на «паровозиках» прижал неприятеля к земле, и Маггер с ребятами воспользовавшись затишьем, вскочили и бросились бежать со всех ног. Добравшись до машин, они воссоединились с остальной полуротой и с боем успешно проложили себе дорогу за вражеские позиции. Сверкнула ослепительная вспышка, следом за ней раскатилась ударная волна: взорвались заряды. Башня рухнула.

Машины были буквально изрешечены пулями, однако среди бойцов потерь не было. Но на следующий день выяснилось, что не одному только Маггеру с ребятами пришлось жарко: у двух парней в ткани курток зияли пулевые отверстия.

В другой раз командир разведгруппы отменил задание, увидев плоскую, голую равнину. Решив, что в этой местности выполнить боевую задачу невозможно, он загрузил своих людей в вертолет и вернулся на базу. Впоследствии он мучился вопросом, правильно ли поступил. Лично я, узнав о его поступке, решил, что это был один из самых мужественных подвигов за всю войну. И я жалел о том, что сам не поступил так же.

Иракцы обнаружили тело Винса Филлипса и передали его Красному Кресту, который, в свою очередь, переправил его в Великобританию. Тем же самым рейсом вернулись домой тела Боба Консильо и Стива Лейна, по прозвищу «Быстроногий».

Быстроногий посмертно был награжден Военной медалью за, как говорилось в официальном некрологе, «непоколебимое мужество и командирский дар». Лично я считаю, он проявил этот дар в бою, но еще в большей степени во время отступления. Это Быстроногий заставил нас подыскать лучшее место для засады, и очень хорошо, что мы его послушались, ибо в противном случае мы бы остановили не старое американское такси, а два грузовика, набитых солдатами. Именно Быстроногий заставил Динджера войти в ледяные воды Евфрата и проплыть пятьсот метров, когда ему самому этого хотелось меньше всего на свете. Это и есть настоящий командирский дар.

Боб за последнюю ночь также получил Военную медаль. Сам ли он сделал выбор, или это было сделано за него, но он бросился вперед, словно одержимый, прокладывая себе дорогу через полчища врагов. Тем самым он вызвал на себя шквальный неприятельский огонь, чем, несомненно, помог остальным уйти. Боб получил пулю в голову, которая прошла через все его тело и вышла через живот, воспламенив гранату с белым фосфором в подсумке. Он умер мгновенно.

По обычаю, вещи убитых были распроданы на аукционе. Каждая вещь достается тому, кто выкладывает за нее самую большую сумму, а все вырученные деньги отдаются ближайшим родственникам или отправляются в общий фонд роты. И в этом нет ничего кощунственного; просто у нас в полку так принято. Если думать только о том, что люди получают ранения и погибают, на успокоительные лекарства не хватит никаких средств. Необходимо давать выход внутреннему напряжению, насмехаясь над всеми и над всем. Однажды во время учений в горах один парень сорвался со скалы, и нам потребовалось три часа, чтобы донести его тело до базового лагеря. Оттуда его забрал вертолет, и как только он поднялся в воздух, один из ребят раскрыл рюкзак погибшего и достал оттуда бутылку рома и другое шмотье.

— Твою мать, бедняге ведь все это больше не понадобится, ведь так? — спросил он и был совершенно прав.

Прежде чем хоть кто-нибудь успел сказать хоть слово, он прихватил свитер погибшего и был таков. Когда мы возвратились в Херефорд, все взятые на время вещи были возвращены и проданы на аукционе. Это совершенно естественно, хотя никто не говорит, что по погибшим не скорбят. Просто тот, кого больше нет в живых, все равно переживать по этому поводу не станет; к тому же в свое время он участвовал в распродажах вещей других ребят и вел себя в точности так же.

У Боба в шкафу лежало большое мексиканское сомбреро, обычный туристический сувенир. Мне достоверно точно известно, что сомбреро обошлось ему всего в десять долларов, потому что я был вместе с ним, когда он его покупал. Однако на аукционе нашелся идиот, который выложил за это сомбреро больше ста фунтов. Некоторое время я хранил сомбреро у себя дома, затем отнес на могилу Боба вместе с ленточками Военной медали — ему и Быстроногому.

На общих похоронах в Херефорде возникли кое-какие проблемы.

Быстроногого кремировали, Винса и Боба похоронили на полковом кладбище. Затем состоялись поминки — мясо под острым соусом и выпивка. Родственники Винса начали ко мне приставать. По их мнению, крепкий, здоровый мужчина не может умереть от такой вещи, как переохлаждение. Я пытался им объяснить, что нет никакой разницы, какой человек крепкий и сильный, — если переохлаждение наступило, тут уж особенно ничего не поделаешь. Я понимаю, что у разных людей чувство горя проявляется по-разному, и надеюсь, что со временем родственники Винса примут правду.

На следующей неделе, воспользовавшись предложением авиакомпании «Бритиш эруэйз» для солдат, участвовавших в войне в Персидском заливе, «купить два билета по цене одного», мы с Джилли отправились в Калифорнию. Отдых получился просто фантастическим, и это действительно помогло мне оставить все позади.

Через две недели я вернулся на службу. Марк по-прежнему оставался в реабилитационном центре, где он с перерывами провел еще шесть месяцев, прежде чем вернулся к исполнению служебных обязанностей. Крис перешел в учебный центр, став одним из инструкторов, которым предстоит проводить отбор новобранцев. Динджер уже успел уволиться и устроиться на работу за границей. Через два месяца уволился и Стэн, а как только врачи закончили разбираться с моими руками и зубами, их примеру последовал и я.

С самого момента моего возвращения наши счета за отопление зашкаливают за страшные суммы. Как же хорошо быть в тепле. Когда идет дождь и я дома, я наливаю большую кружку чая, сажусь у окна и думаю обо всех тех беднягах, кому сейчас приходится таскаться по горам.

Как показал тест оценки перенесенного стресса, пережитое нисколько не тронуло меня эмоционально. Определенно, ночные кошмары меня не мучат. Мы уже большие мальчики и знаем, по каким правилам играем. Всем нам уже не раз приходилось встречаться со смертью лицом к лицу. Это нужно принимать. Разумеется, никому не хочется, чтобы это произошло, но время от времени такое случается — особенности ремесла.

В каком-то смысле, как это ни странно, я даже рад тому, что у меня за плечами есть этот иракский опыт. Конечно, мне бы не хотелось его повторения, но я рад, что это случилось.

Однако некоторые вещи останутся со мной до конца моих дней.

Звон ключей.

Лязг засова.

Грохот металлической двери.

Ненависть к зоопаркам.

Запах свинины.

Я пошел в армию, для того чтобы выбраться из того дерьма, в которое меня загонял закон, но я никогда не собирался оставаться в ней полный срок в двадцать два года. Мне очень повезло. Я объездил весь земной шар, занимаясь жуткими вещами, которые тем не менее доставляли огромное удовольствие. Но сейчас пришло время двигаться дальше и найти себе какое-нибудь другое занятие. Мне тридцать три года, но в душе своей я остаюсь семнадцатилетним мальчишкой, потому что все это время я слишком усердно строил из себя солдата. Я хочу наконец заняться тем, чем хотел заниматься всегда.

В тюрьме мы шутили: «Ну, по крайней мере, от этого мы не забеременеем», и я усвоил, что все на свете не так плохо, как кажется. То, что злило меня в прошлом, сейчас меня почти не трогает: неисправная машина, красное вино, пролитое на светлый ковер, подтекающая стиральная машина, потеря какого-нибудь ценного предмета. Теперь я лучше знаю свои пределы, однако это только сделало меня более уверенным в себе. Я больше ничего не принимаю на веру. Я стал гораздо больше ценить простые, повседневные вещи; вместо того чтобы ехать в центр города на машине, я стараюсь гулять в парке.