Когда семью Аугустенборг доставили в управление КГБ по Ленинградской области, самым оживленным и бойким персонажем оставалась маленькая девочка. Родители, подавленные случившимся, угрюмо сидели в стороне от стола, на котором разложены вещественные доказательства, предоставив ее самой себе. Девочка весело скакала по комнате, среди незнакомых людей, увлеченных каким-то занятием. А до этого — быстрая езда по Карельскому перешейку до Ленинграда и по улицам города в сопровождении милицейской автомашины, предупреждавшей о рейсе особого назначения. Не в пример отцу и матери девочка — сама непосредственность, оперработники УКГБ с удовольствием угощали ее бутербродами и лимонадом. Инструкция ЦРУо том, как вести себя при задержании (ни в коем случае не принимать угощения), ее не касалась.

Последовала неизбежная в таких случаях процедура оформления задержания, на этот раз супружеский пары, вызов сотрудника генконсульства США, сообщение дипломатическому представительству, в газетах и по радио. Аугустенборг и его шеф Мюллер, объявленные персонами нон грата, покинули Советский Союз.

Взаимодействие контрразведывательных подразделений, как и спецслужб в целом, абсолютно необходимо, тем более первого отдела Второго главного управления с управлением КГБпо Ленинградской области, которое вело контрразведывательную работу по оперативной группе ЦРУ, базировавшейся в генеральном консульстве США в Ленинграде. Разоблачение агента ЦРУ Юрия П., жителя Ленинграда, и задержание четы Аугустенборг при изъятии тайниковой закладки от этого агента на сороковом километре Приморского шоссе — яркий пример слаженной оперативной работы подразделений центрального аппарата — Второго главного и Четвертого управления КГБ СССР и ленинградского управления, возглавлявшегося в то время Д. П. Носыревым. Успеху контрразведывательной операции способствовала огромная изобретательная работа ленинградских чекистов, руководящих работников управления В. И. Соколова, С. Е. Мануйлова, Ф. А. Мясникова, Ю. Н. Вискова и целого ряда других сотрудников. Необходимо также назвать начальника четвертого управления КГБ Ю. В. Сторожева и его заместителя А. И. Архипова, много сделавших для успеха контрразведывательной операции, нанесшей сильный удар по замыслам Лэнгли создать эффективную агентурную сеть на территории СССР.

Год 1983-й стал тяжелым испытанием для московской резидентуры. Потери агентов, неудачные вербовки, выдворение из Советского Союза провалившихся разведчиков — все это не служило вдохновляющим стимулом, кое у кого опустились руки. Шеф Лэнгли настроен иначе: ни в коем случае не сворачивать разведывательные операции в Советском Союзе, — напротив, множить их, настойчиво и упорно создавать агентурную сеть, не допустить, чтобы приток информации из СССР иссякал. Замораживания разведывательной работы в Советском Союзе не будет; не давать затянуться наступившей паузе, готовиться к новому раунду схватки. Особенно важно в тайной войне спецслужб удвоить, утроить усилия ЦРУ, чтобы проникнуть в советскую разведку и контрразведку. Невозможно продолжать действовать вслепую, надо обезопасить себя от провалов в Москве. Шефа Лэнгли серьезно беспокоила и другая мысль — уж не удалось ли Советам внедрить своего «крота» в Вашингтон. Он отбрасывал эту мысль, но она приходила вновь и вновь.

Тем более крестовый поход должен продолжаться, несмотря ни на какие потери. Уильям Кейси уподоблялся водителю, считающему, что авария может случиться с кем угодно, только не с ним, а если и произойдет — беда невелика: боксер не считает пропущенных ударов, а упрямо идет вперед.

Попробуйте разорвать канат, сплетенный из множества отдельных тонких нитей, — не получится, какую силу ни прикладывай. Несмотря на веер сокрушительных поражений, московская резидентура оставалась грозной силой, способной таранить «главного противника». Юрий П., Евгений Капустин, Альберт Петров, Александр И. списаны в, архив потерянных агентов. Забудутся жестокие разочарования с неудачной вербовкой «Семенова» и небольшое приключение со старым агентом «Карлом». Провал экспериментов с аппаратурой космической связи не изменит планов Лэнгли ввести в строй новые, перспективные направления в работе разведки.

Уильям Кейси, руководство Оперативного директората и советского отдела настойчиво продолжали плести толстый, прочный канат агентурной сети ЦРУв Советском Союзе. Радовал обильной и полезной продукцией агент «Сфера». В ряды агентов московской резидентуры вольются новые ценные приобретения «русских групп» зарубежных резидентур ЦРУ — «Медиана», «Миллион», «Джентайл», «Аккорд». Не все завербованные за границей советские граждане согласны работать на Лэнгли в своей стране — опасаются раскрытия. Но те, кто названы, кажется, готовы идти на риск. Возможно, удастся возобновить контакт с давним агентом ФБР—ЦРУ «Топхэтом».

Личные встречи с агентом «Сферой» при всей их рискованности — не какие-то исключительные события. Даже в самые сложные для американской разведки периоды деятельности на территории нашей страны личные встречи — преимущественная, а иногда и единственная форма связи с некоторыми агентами.

«Поддержание связи с агентами, — свидетельствует бывший разведчик ЦРУ Филипп Эйджи, — пожалуй, самый критический элемент оперативного мастерства и обеспечения оперативной безопасности. Личные встречи сотрудников ЦРУ и их агентов — это часто наиболее эффективный вид связи, однако вместе с тем они наиболее опасны и требуют принимать тщательные меры предосторожности и прикрытия».

Что влияет на выбор этой формы связи? Дело, видимо, не только в том, что отдельные агенты отказывались от иных, безличных форм контакта, как, например, агент «Сфера», не на шутку испуганный предложенным ему ЦРУ планом связи, предусматривавшим сложную систему тайников, радиосеансы на американское посольство, отправку агентом зашифрованных писем на условные адреса разведки в Соединенные Штаты. Личные встречи с агентом номер один, таким образом, определила суровая необходимость. Достоинства их, наверное, в том, что они дают возможность установить психологический контакт с агентом, лучше оценить его личные качества и возможности, а главное, оперативно получать разведывательную информацию и передавать те самые «брелоки для ключей» — миниатюрные фотоаппараты, которыми Адольф Толкачев фотографировал секретные материалы в своем НИИ.

Во многих странах за рубежом и на территории США разведчики ЦРУ проводят встречи с завербованными агентами на конспиративных квартирах, в номерах гостиниц, в помещениях коммерческих контор, любезно предоставленных их хозяевами, а иногда на квартирах разведчиков, в доме самого агента, в автомашинах во время совместных поездок за город и даже в зданиях официальных представительств Соединенных Штатов за границей, куда агента доставляли конспиративно.

В Советском Союзе все обстояло совсем иначе, и понятно почему. Конечно, у московской резидентуры нет конспиративных квартир; нельзя организовывать встречи в конторах редких американских фирм; невозможны контакты с агентами у них дома или на городских квартирах разведчиков резидентуры; наконец, категорически исключается работа с завербованными агентами в дипломатических и консульских учреждениях — недопустимый риск, даже если агент привезен туда тайно. Советские граждане — нечастые посетители посольства и консульства. Положение изменилось в начале 90-х годов, после снятия режимных мер, когда в посольство, его консульский отдел, хлынули потоки посетителей. Резидентура незамедлительно воспользовалась складывающейся ситуацией — в зданиях посольства разведчиками ЦРУ стала активно проводиться оперативная работа с посетителями — российскими гражданами, включая вербовку отдельных из них. В этих целях увеличили количество разведчиков-агентуристов резидентуры, внедренных в консульский отдел посольства, наиболее посещаемый. Но это произошло позже, а в восьмидесятые, как и в предыдущие годы, для личных встреч московская резидентура ЦРУ облюбовала отдельные городские районы. Те пятеро разведчиков-агентуристов, которые проводили встречи с агентом «Сферой» в самом конце 70 — первой половине 80-х годов, тщательно готовились к контактам и усиленно проверялись на маршрутах следования к месту свидания. Как правило, разведчик затрачивал на проверку 4–5 часов. В первые 1,5–2 часа он ездил по городу на машине; затем бросал ее и пересаживался на городской транспорт; на заключительной стадии около часа шел пешком.