Великий Лес принял людей, потому что они любили и уважали его. Лесу в первые годы тоже пришлось тяжко, солнечного тепла недоставало всем. Погибло много деревьев, умирали насекомые, животные, птицы. Но Лес выжил, и с ним выжили экстремалы, все пятнадцать. В одну из вёсен Великий Лес сказал людям: «Вы можете родить детей, я их прокормлю». Так появились первые пятеро лесных людей».

Изменник, как всегда, ушёл подальше от нас, река слабо выплёскивала на пляж мелкие волны. Подруги, лёжа по обе стороны от меня, ждали продолжения рассказа. Я вспомнила: когда была маленькой, Ель то же самое повествовала мне и пятерым моим одногодкам…

-«С каждым годом Сумерки таяли, солнце возвращалось на землю, и с его приходом постепенно пробуждался Лес. Дети были ещё малы, когда пропал Охотник. Отправившись в город за необходимым железом, он не вернулся назад. Ведунья узнала – его убили безумцы. Спустя год другого мужчину насмерть задрал медведь, их осталось четверо на девятерых женщин и больше двух десятков детей.

Принцип равенства прав и обязанностей обрёл весомое подкрепление. Три девочки, первенцы экстремалов, которым уже исполнилось шесть лет, начали перенимать все знания и опыт взрослых, чтобы как можно раньше начать помогать им ухаживать за подрастающими. Несколько лет выдались очень трудными, и все осознали: Ведунья права, рождаемость необходимо контролировать, иначе люди начнут умирать от голода». Предание о начале начал близилось к завершению:

-«Дети выросли в свободных, мудрых и зрелых лесных людей и научились жить по справедливости: ровно деля заботы и радости между всеми, любя и уважая Великий Лес, почитая родителей-экстремалов. А среди них – нового Охотника и исконную Ведунью, как первых среди равных».

Днёвка выдалась беспокойной. Напряжение, пережитое возле шлюза, никак не отпускало, есть не хотелось тоже. Только спустя какое-то время, изнурив себя любовью, мы с Джессикой ненадолго забылись сном. Потом я сменила Диксон, почти насильно отправив её отдыхать.

Мы постарались выбрать остров побольше, теперь Несущая Жизнь прочёсывала кусты, истребляя всё, что движется. Я задумалась над очередной странностью мира: несущая жизнь во чреве каждый день становилась причиной смерти других животных. Как, собственно, и все мы. Иные существа питались насекомыми, или травой. Но ведь и трава – живая!

Какова цель существования этой огромной планеты, где все только и делают, что пожирают друг друга? Что искупает эти реки крови, веками умывающие Землю? Тот самый «выход в космос», о котором думала Дик? Но зачем, чтобы и там убивать всех, кто встретится на пути?

Странные мысли рождались в моей голове. По-правде, они меня немного пугали.

-«Ты просто взрослеешь», – успокаивающе подумала проснувшаяся Джессика. –«Вот, например, лесные люди не убивают без цели, только когда нужна пища…» Я добавила:

-«Или обороняясь, если зверь хочет напасть и не внемлет предостережению». Старшая кивнула.

-«Значит, когда у твоих сородичей будет в достатке пища, одежда, всё необходимое, они перестанут убивать?» Теперь моя очередь согласиться.

-«Да, только защищаясь».

-«Но это если не найдется выродка, который где-то когда-то первый раз убьёт просто так. Потому что привык, потому что нравится сам процесс…» Черноволосая подруга подумала:

-«Знаете, в моё время на Земле существовало понятие «спортивная охота». Убийство ради убийства. Люди настолько привыкли убивать беззащитных, что назвали это спортом, игрой».

-«Постой, но ведь твоей профессией в прошлой жизни было как раз убийство», – улыбнулась Джес.

-«Бой – не убийство, а поединок противников. Животных я никогда не убивала без необходимости. А люди… В наше время большинство людей вели себя гораздо хуже нынешних городских собак. Да и сегодня, эти доморощенные бандиты…» Диксон помедлила.

-«И я была одной из них, я ничуть себя не оправдываю. Да, отвечала ударом на удар. Или пулей на замах», – подруга зловеще ухмыльнулась. –«Но не опускалась до подлости. Я воспитана, увы, не мудрой Ведуньей Елью, а двуличным обществом двадцатого века, главным правилом которого было «Бей первым, и наверняка!»

-«Извини, Дик, я не хотела тебя обидеть», – Джессика склонила огневолосую голову. –«Мы ведь и сейчас идём к тауну не для того, чтобы объясниться в любви правителям».

-«Точно!» Улыбка Диксон сделалась хищно-радостной, как у отведавшего крови волка.

На следующее утро Река привела нас к другому городу. Это был не просто громадный посёлок, как возле разбойничьей запруды, а самый настоящий город.

Я уже довольно давно знала, город на свете не один, но знать со слов и чувствовать, ощущать его размеры – большая разница! На берегу вблизи друг от друга лежало так много камня, сколько я не видела за всю жизнь.

При этом подруги утверждали, что город к северу от Великого Леса в десять раз больше! Чувствуя несметное количество мёртвых домов с их тягостной аурой, я представила то же, но совершенно бескрайних размеров. Теперь я, кажется, понимала, отчего все городские как один лишились рассудка. Прошедшие после Долгих Сумерек десятилетия позволили лесу заметно оживить безжизненные каменоломни, но даже сейчас зелени там было очевидно недостаточно.

В подобных местах мне не доводилось бывать ещё ни разу, и я попросила подруг остановиться на днёвку невдалеке, чтобы сходить в город. Горилл там не было, а крупные животные неохотно селились среди мёртвого камня. Дик задумалась: кто из нас может подвергнуться большей опасности – я в городе, или Джес наедине с предателем.

Мы обе ответили одновременно. Старшая: «Ничего со мной не сделается, иди с Волчицей», а я – «Лучше тебе побыть возле Джессики, что может быть страшного в давно заброшенном городе».

«Один человек этой лодкой управлять не может, Афоня знает это не хуже нас – но это если рассуждать по уму. А что у него на уме?» Все мы обратили внутренние взоры на деревенского.

«Ведьмы-то окончательно свихнулись… На правом берегу, да возле этакой страсти! Я тут и не засну».

Он мыслил примерно так, хоть и молчал, как рыба, понимая – слово его тут ничего не значит.

«Надо сховаться где-нибудь подальше от лодки. Если нападут, может так и спасусь, пересижу…»

Конечно, мы не собирались высаживаться на правом берегу. Всего лишь на островке в непосредственной близости от берега, чтобы потом вброд перейти на сушу и обратно. Всё-таки, какая-никакая преграда для потенциальных агрессоров. Вряд ли гориллы умеют видеть под водой, да и зачем им лезть на какой-то конкретный остров.

Сейчас нам приходилось смотреть далеко вперёд, если проскочим мимо подходящего, назад против течения даже вчетвером не выгрести.

Тяжело, однако, жить деревенским! Даже выбрать место для стоянки – и то без способностей затруднительно.

Этот клочок суши маловат и земля кажется совсем рядом, пролив узок и глубок. Второй остров побольше и подальше от берега, к нему ведёт длинная, невидимая под водой каменная гряда: то, что надо. Конечно, Подземной Жительнице на нём особенно не поохотиться…

-«А я мужика съем», – мрачно пошутила крыса.

В этот раз Диксон не стала дразнить её упоминанием о консервах, хоть и подумала:

«Что-то с ними надо делать, на такой жаре содержимое банок неизбежно испортится». Я пообещала Лариске настрелять дичи, прежде чем уйти. Центральная часть бескрайней каменоломни медленно проплывала справа.

-«Левый островок кажется менее доступным для тех, кто не знает мест», – Джес подтвердила мои мысли. –«И вам будет легче добраться до большой земли. Брод, вижу, вполне приличный, как нарочно построили».

Расходясь на несколько проток между островками, река ускоряла бег. Кажется, я уже вполне приспособилась грести, мы одинаково споро работали вёслами… Так всегда!

Стоит только подумать что-нибудь самоуверенное, Лес тут же говорит: «Нет, ты неправа!» Тяжёлая лодка пошла боком, общими усилиями мы едва справились с манёвром.