Человек лежал посреди комнаты, на низкой широкой тахте. Без одежды, под тонким прозрачным покрывалом. Мёртв? Нет, грудная клетка заметно вздымалась от дыхания.

Вглядываясь в черты, мужчины обнаружили, что знают этого парня. Харшад, а его звали именно так, спал сном младенца, безмолвно шевеля губами, иногда складывавшимися в счастливую улыбку.

Арджун собрался потрясти его за плечо, чтобы выяснить наконец, что здесь происходит, но в его голове раздался незнакомый голос:

-Не нужно будить сейчас…

Солдаты отскочили от спящего, в их руках мгновенно появились ножи. Оба могли поклясться, что секунду назад кроме Харшада, тут никого не было.

-Я не желаю причинять вред, – ровный, но твёрдый голос незнакомца заставил индусов спрятать клинки. –Ваш соплеменник находится сейчас в стадии лечебного сна.

-Чем он болен? – встревожились путешественники поневоле, отступая от спящего.

Рослый европеец лет тридцати сделал несколько неслышных шагов по комнате, задумчиво потрогал массивный подбородок.

-Все мы были больны этим, когда жили на Земле. И вы, и я…

Шон, недавно звавшийся Шейлой, снова прошёлся из угла в угол. Он определил, что уровень развития Санэла не позволит воинам принять самораскрывающиеся архивы – неизбежен информационный шок. Вздохнув, отдал мыслекоманду брейну лагеря, и в полумраке комнаты вспыхнул большой трёхмерный виок.

«Стрейнджер!» – немедленно подумали оба, с испугом разглядывая стройную фигуру Шона. «А выглядит как человек…»

-Посмотрите фильм об инфернализации Земли. Так мы назвали эту болезнь.

Похожий на сахиба[111] космический странник исчез так же быстро, как появился. Вместо него зазвучало голосовое сопровождение фильма.

-Ваш бывший мир болен в течение нескольких тысячелетий, – вещал густой бас. –Невозможно установить, что стало первопричиной аномального умножения зла. Но Земля – одна из немногих планет, где хищных живых существ большинство, где разумные из века в век истребляют друг друга, изобретая самые изощрённые способы и наслаждаясь страданиями сородичей.

В виоке промелькнули сцены изуверских пыток и казней, придуманных наиболее изобретательными палачами всех времён и народов.

-Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что подобное поведение – норма для других цивилизаций. Это редчайший случай формирования и самовоспроизводства болезненно искажённых стереотипов отношения к самим себе и ко всему живому…

Арджун и Шьям, конечно, понимали не все услышанные слова, но в целом становилось ясно: их родная планета и всё сущее на ней – выродки среди населённых миров. Это не укладывалось в головах, это было чертовски обидно. Примерно, как узнать вдруг, что твой почтенный и уважаемый отец прожил жизнь подонка, мошенника, вора.

Небольшой фильм закончился, виок погас, а оба индуса ощутили нарастающую сонливость. Арджун присел прямо на пол – мягкий и ворсистый, он напоминал дорогие ковры во дворце раджи. Рядом опустился Шьямал.

-Целительные грёзы… – прошептал товарищ, отходя в царство Морфея.

Арджун ещё какое-то время боролся со сном, не желая вновь оказаться беспомощным. Но иная планета, обнаружившая две новые инфернальные сущности, настойчиво и неумолимо обволакивала их целебными полями…

…Шон вышел на жёлтую лужайку, и новосёлы последовали за ним, чувствуя – им хотят сказать что-то важное. По въевшейся в подсознание привычке бывшие солдаты построились, с удивлением обнаружив рядом знакомых и незнакомых обитателей Джейдэва. Никто никому не представлялся, не рассказывал биографий – все просто знали друг друга.

В головах переселенцев зазвучали слова, которых не слышали уши. Но при этом каждый понимал – с ними говорит стрейнджер, назвавшийся Шоном. Со всеми вместе и обращаясь к каждому в отдельности. Говорит не звуками, а душой, не имеющей ни пола, ни возраста. Сейчас мужчины видели в Шоне мужчину, а женщины – женщину.

Рядом стояла Калима и ради любопытства Арджун глянул на пришельца со звёзд её глазами – девушка позволила. Он увидел стройную высокую брюнетку со строгим, по-европейски несколько вытянутым лицом. В мужских и женских чертах Шона очень много общего – это словно разнополые близнецы.

-«А теперь», – стрейнджер продемонстрировала всем неуловимое движение чем-то нематериальным в области солнечного сплетения и стала медленно подниматься над поляной вертикально вверх, как будто всплывая из глубины моря.

Поражённый Арджун вернул собственное, мужское зрение: тот самый высоколобый европеец, что усыпил их в комнате Харшада, сейчас левитировал, как йог, только в непривычно стоячем положении. Плавно поднимаясь, завис метрах в трёх над поляной, повёл в стороны руками.

-«Это не антиграв, здесь каждый так может! Давайте за мной!»

Шеренга дрогнула. Кто раньше, кто на секунду позже, слева и справа поднимались над собой выходцы с Земли, очищенные целебным сном, животворным прикосновением гармоничного мира. Поверив в себя, Калима оторвалась от поверхности планеты, уносимая непознанной пока, доброй могучей силой. И Арджун повторил это странное, давным-давно позабытое, но когда-то привычное усилие. Пробудил генетическую память, а вслед за нею десятилетиями спавший астральный орган, воссоединивший духовное и физическое, ощутил вмиг наполнившую его энергию. Манипура[112] засияла жёлтым пульсирующим огнём, трава пошла вниз, он сам будто вырастал, становясь вровень с кустами, выше, вровень с деревьями!

Да, в бесконечно далёком прошлом предок нынешнего человека жил в гармонии со своей планетой и с самим собой. Теперь именно им, бывшим таун-людям Джейдэва, выпала честь жить на очень похожей планете, сестре древней прародины человечества. Воскресить не только давно позабытые детские мечты о свободном полёте – пробудить глубоко запрятанную в подсознании память предков!

Душа Арджуна ликовала и пела. Как и десятки соплеменников рядом, он наслаждался невероятным счастьем, щедро делясь радостью с подругами и друзьями. Сколько поколений, родившихся на Земле, летали только во сне? Сколько раз проживали жизни, воспринимая собственные тела, как узы, оковы, тюремную камеру…

-«Темницы рухнут – и свобода вас примет радостно у входа», – невесело прокомментировала я очередное доказательство инфернализации Земли.

-«Давненько что-то я стихов не писала», – уловив рифму, вздохнула Одинокая.

Теперь это имя совсем перестало идти дочери Ведуньи – недавно многих кандидатов официально приняли в наши ряды, и подружки ходили за ней хвостом.

Мэйт смогла найти в архивах сведения о приличествующей случаю торжественной церемонии, мы организовали всё по высшему разряду. Многим людям так было привычней – ритуалы всё ещё имели для них смысл.

И сейчас вместе с нами на планете, носящей вполне земное имя «Корделия», за первым полётом людей наблюдали Хищная Куница и Беспокойная Сорока, старые подружки Волчицы. Чтобы не смущать переселенцев таким количеством зрителей, мы оставили боекостюмы в режиме тени, и теперь вынуждены были стоять в сторонке.

Новенькие почувствовали, что нам тоже хочется полетать, и с надеждой переспросили:

-«И у нас получится?»

-«Без проблем!» – откликнулась Волчица. –«Только боекостюмы придётся снять – в них, сколько ни пробовала, никак не выходит».

Беспокойная колыхнула ментал радостью – представился случай продемонстрировать всем своё новое прекрасное тело. Девушка ещё не привыкла к нему, то и дело оглядывая и ощупывая. Естественно, тела сменили все присоединившиеся, но не у всех них была возможность настолько улучшить свой внешний вид.

-«Единственный случай, когда красавицы от рождения оказываются в пролёте», – Одинокая шутливо хлопнула зардевшуюся Куницу пониже спины.

Высокой стройной шатенке и вправду трудно изобрести внешность лучше своей собственной. Какие-то незаметные мелочи она наверняка изменила, но в целом казалась прежней. Зато Сороку просто не узнать – только пушистое облако вьющихся светлых волос осталось неизменным, всему остальному от роду несколько дней. Прежде маленькая толстушка, Сорока сделалась «белым лебедем» ростом с меня, и теперь, конечно, хотела летать.