— Теперь можно войти, — проговорил Антон.

Я шагнул было к нему, но «агенты ФБР» преградили дорогу, а холодный ствол еще плотнее прижался к затылку. Ясно, внутрь мне не попасть…

— Зачем тебе Пен? — процедил я. — Для чего?

— Рафаэль Дитко — гостевое тело, своего рода сосуд. — Фанке показал на вход в «Золотое пламя», мол, после вас. — Я хотел подобраться поближе. Вообще-то мы уже начали осуществлять определенный план, но он провалился. В качестве запасного варианта могло понадобиться вывезти Дитко из больницы Стенджера и убить, чтобы высвободить дух Асмодея. При таком раскладе Памела оказалась бы весьма полезна. Однако, похоже, мы обойдемся малой кровью. Уилкс, иди первым! На данном этапе я скорее пожертвую тобой, чем мистером Кастором.

Ситуация стремительно выходила из-под контроля. В отчаянии я собрался броситься на приближающегося ко мне Фанке, но тот лишь смерил меня удивленно-презрительным взглядом.

— Не делайте глупостей, — бесстрастно посоветовал он. — Сейчас мне бы хотелось сохранить вам жизнь, как удобному козлу отпущения, но не злоупотребляйте моей добротой.

Находясь на прицеле и у Антона, и у стоящего за моей спиной типа, я подумывал поставить Фанке подножку. Вдруг они откроют беспорядочный огонь и перебьют друг друга? Нет, такое невозможно даже в мультиках с Багсом Бани!

Антон буквально сверлил меня взглядом и без труда определил момент, когда я отказался от утопической дилеммы «Борьба или бегство».

— Заходим, — снова велел он.

Его помощник ткнул мне в затылок пистолетом, и вслед за сатанистом по фамилии Уилкс я послушно двинулся к «Золотому пламени». Господи, только бы Деннис услышал шум перепалки и устроил западню! Увы… Пис встревоженно поднял голову, лишь когда услышал шаги и сообразил, что я не один. Уилкс отступил в одну сторону, головорез с пистолетом — в другую, и Деннис, проводив их взглядом, посмотрел на меня. Чисто автоматически его рука метнулась к дочкиной ладошке и схватила пустоту. Эбби даже не заметила. Онемев от ужаса, она смотрела на незнакомые лица. Хотя почему незнакомые? Вполне вероятно, этих людей она видела субботней ночью и помнит, как Антон Фанке вонзил кинжал ей в сердце.

— Кастор, ты ублюдок! — чуть слышно прошептал Деннис. Следующая мысль оказалась продуктивнее: потянувшись, он смешал карты и рассыпал колоду по полу. Беззвучно зовущая отца Эбби мигнула, словно лампочка, а потом исчезла.

— Не надо еще сильнее все портить! — воскликнул я и, прежде чем меня могли остановить, шагнул вперед.

В обгоревшем остове «Золотого пламени» было темнее, чем на улице, и мои глаза привыкали не быстрее, чем у сатанистов, зато я примерно помнил, где лежит «глок». Даже останавливаться не понадобилось: стремительный пинок, прямо и чуть в сторону, словно перехватывая пас в штрафной зоне, и я поддел предохранитель ногой.

Ловкий удар — пистолет оторвался от земли, и глазомер меня не подвел. Бессчетные часы, которые я провел в старом спортзале Олсопской средней школы, тупо колотя мяч о стенку, принесли запоздалые и весьма неожиданные дивиденды.

Деннис поймал «глок» на лету и, практически не целясь, выстрелил. Гром проревел совсем рядом с ухом, и где-то справа о стену ударилось тело сатаниста. Не успело оно осесть на пол, как справа от меня Фанке дернулся, словно ужаленный, и поднял собственный пистолет, явно собираясь ответить.

Мощный косой удар кулаками — и я выбил пушку у него из рук.

Только ситуация начала выправляться, как нечто тяжелое, до ужаса материальное и твердое ударило мне в висок, и ноги предательски расползлись в стороны.

Я попытался встать, но второй удар по затылку окончательно лишил боевого духа. Обгоревшую комнату пронзили еще несколько раскатов грома, а потом крик, долгий, пронзительный вопль, который дошел до меня не через онемевшие уши, а напрямик, попав сразу в мозг или в душу, если у изгоняющих нечисть вообще есть душа.

«Папа!» — услышал я. Именно это слово выжимала из себя исчезающая Эбби. Да, в мире мертвых весьма своеобразная акустика.

Над головой смыкалось море тьмы, но я отчаянно барахтался и искал точку опоры: взбаламученному разуму нужно было за что-то зацепиться.

Я медленно всплыл на поверхность. Сделал усилие, точнее собрался, ведь разжиженный мозг стекался сзади, спереди и сбоку, чтобы хоть как-то объединиться внутри искореженного черепа.

Я попытался встать, но был бесцеремонно поднят на колени, еще до того, как «заработали глаза». Сквозь туман я увидел женщину, которая прошла мимо, смерив презрительным взглядом.

Через секунду ко мне вернулся дар пространственного зрения, и откуда-то из глубины показался Гари Колдвуд. Я открыл рот, чтобы заговорить, но тут же закрыл: лоб и позвоночник пронзила боль всех возможных оттенков. Обессилев, я начал оседать на пол, но меня удержали.

— Здесь… — снова начал я, неопределенно показав в сторону, где должен был лежать Пис, — раненый… Нужен доктор…

— Фикс, ты беспокоишься о втором парне? — В голосе Гари слышались усталость и раздражение. За его спиной появился констебль с парой наручников, которые, коротко кивнув, забрал Колдвуд. — Не стоит… Похоже, ты победил. Второй парень умер.

Меня отвезли на Хайгейт-хилл в Уиттингтонскую больницу. Пожелай я усугубить депрессию, можно выглянуть в окно и полюбоваться на могилу Карла Маркса. В больнице имеется закрытое отделение, где столичная полиция держит террористов, раненных в процессе задержания: на окнах решетки, у дверей — охрана, еда такая, что не проглотишь.

Врачи думали, что я в гораздо большей опасности, чем на самом деле, ведь удар по виску оставил весьма живописную ссадину, а поскольку неглубоко под кожей головы находится огромное количество кровеносных сосудов, я буквально истекал кровью. Однако, когда, усадив на инвалидное кресло, меня повезли на прогулку в рентген-отделение, обнаружилось: серьезных сотрясений мозга нет, равно как и внутричерепного кровотечения. Да, видимо, некоторые люди рождаются в рубашке.

Меня вернули в закрытое отделение, подвезли к палате и оставили в коридорчике, передав двум полицейским в форме. Завязать разговор я даже не пытался: церберам наверняка запрещено вступать в неформальные отношения, да и все равно из них вряд ли удалось бы выжать что-нибудь ценное.

Сидя у дверей в больничном балахоне, который почему-то не прикрывал задницу, я с мрачным самоотвращением проигрывал события последних нескольких дней. Фанке развел меня, как мальчишку! Очевидно, он подготовился заранее и втерся в доверие к Пен, чтобы следить за Рафи, а не за мной. Тем не менее, когда дерьмовая операция сорвалась, и вторая цель жертвоприношения растворилась в утренней дымке, он блестяще сымпровизировал.

Или, может, совсем не случайно я не встречался с Фанке как с Диланом Форстером? Вдруг он давно строил козни и держал меня про запас, на случай если в заключительном эпизоде понадобится козел отпущения?

Так или иначе, он нанял меня искать Писа не по одной, а сразу по двум причинам. Во-первых, ему требовался человек, хорошо знающий Лондон, а среди его последователей подходящих кандидатов не нашлось. Несмотря на всю свою жесткость, решительность и бескомпромиссность, в городе они не ориентировались и могли искать Денниса неделями, а Фанке хотелось добиться желаемого гораздо быстрее.

Во-вторых, сатанисты несли такие потери, что Антону грозили серьезные кадровые проблемы. Плохо было уже то, что Пис перестрелял столько сектантов во время обряда, а гибель супругов Торрингтон в собственном доме выглядела еще ужаснее. Плюс Мелани… Убил ли ее сам Фанке, как думал я, либо она встретила смерть иначе, только операция выглядела все грязнее и все меньше напоминала торжественное действо… Так почему бы не привлечь третью сторону: не найти мальчика для битья, за которым Антон мог следить сначала украдкой через Пен, не вступая в личный контакт, а при наихудшем раскладе сделать виноватым?