Первое руководство для инквизиторов было, по-видимому, написано приблизительно в 1320 году. Речь идет о работе монаха-доминиканца Бернарда Гая – «Practica Inquisitionis Haeretice Pravitatis – Bernardо Guidonis Ordinis Fratrum Predicatorum», – в которой был сформулирован опыт, накопленный инквизиторами юга Франции за сотню лет.

Работа использовалась в основном французскими инквизиторами, особенно в Тулузе, и, очевидно, именно она в середине четырнадцатого столетия вдохновила Николаса Эймерико на составление его многотомного «Directorium Inquisitorum».

Николас Эймерико был Великим инквизитором Арагона и выпустил свои труды – руководство по процедурным вопросам – в качестве учебника для своих собратьев в деле преследования виновных в пороке ереси.

Его работа широко разошлась в рукописных копиях и была в числе первых отпечатана в Барселоне после создания печатного пресса, так что во времена Торквемады печатные копии этого документа имелись на руках у всех инквизиторов мира.

«Directorium» состоит из трех разделов. Первый представляет собой собрание руководящих принципов христианской веры; второй содержит папские уложения, буллы и бреве относительно еретиков и еретических учений, а также решения различных соборов по вопросам, связанным с еретиками и их сторонниками, колдунами, отлученными от церкви, иудеями и неверующими; третий раздел – вклад самого Эймерико в дело церкви – затрагивает методику проведения судебных разбирательств и предлагает подробный перечень преступлений, попадавших под юрисдикцию Святой палаты.

Прежде чем двинуться дальше, познакомимся вкратце с теми основами, на которых строилась судебная практика инквизиции и которые изложены в «Directorium».

Вообще все еретики подлежат порицанию Святой палаты; но, кроме того, существуют преступники, попадающие под юрисдикцию инквизиции, хотя их виновность в ереси еще не доказана. Таковыми являются:

«Богохульники, чьи богохульные речи противоречат христианской вере. Тот, кто говорит: «Нынче пора столь отвратительная, что даже Святая палата не может обеспечить нам хорошей погоды», – грешит против веры.

Колдуны и предсказатели, которые занимаются ересью по самой своей сути – переименованием младенцев, окуриванием ладаном черепа и прочее. Но если они ограничиваются предсказаниями будущего с помощью хиромантии или прочих гаданий, например, по соломке или по звездам, они виновны в простом колдовстве и подлежат наказанию светским судом.

К последним причисляются также те, кто снабжает женщин любовными напитками.

Почитатели Сатаны: те, кто поклоняется дьяволу. Их следует разделять на три категории:

а) Те, кто почитает дьявола, совершая ему жертвоприношения, истязая самого себя, читая соответствующего содержания молитвы и соблюдая особые посты, разводя костры или зажигая свечи в его честь.

б) Те, кто ограничивается следованием культу Сатаны, вставляя имена дьявола в свои молебствия.

в) Те, кто поклоняется дьяволу, выводя магические фигуры, а также отдает детей своих в сатанинские секты, используя в ритуалах посвящения шпагу, могилу, зеркала и прочее.

Вообще-то нетрудно распознать тех, кто знается с дьяволом, по их свирепому виду и дурному запаху.

Верования, указанные в этих трех случаях, являются несомненной ересью. Но если дьявола просят лишь о выполнении каких-либо желаний – таких, как соблазнение женщины, – не произнося при этом молитв и не впадая в поклонение, а лишь отдавая приказания, то таковые личности не являются виновными в ереси.

К числу поклоняющихся дьяволам относятся астрологи и алхимики, которые, если не удается преуспеть в открытиях, не преминут прибегнуть к помощи дьявола, принося ему пожертвования и поклоняясь ему явно или втайне.

Иудеи и неверующие. Первые, если они грешат против своей религии в любом из аспектов веры, общих как для иудеев, так и для христиан, или если они критикуют догматы, общие для обоих верований.

Что касается неверующих, то церковь, папа и инквизиция могут покарать их, если они грешат против законов естества – единственных законов, которые они признают.

Иудеи и неверующие, пытающиеся совратить христиан, должны рассматриваться как подстрекатели, или tautores.

Человек, нарушивший запрет и оказавший помощь еретикам, не должен считаться сочувствующим иудеям, если он дал еду умирающему от голода еретику при условии, что последний уже решил обратиться в истинную веру.

Отлученные от церкви, остающиеся под проклятием отлучения в течение года. Имеются в виду не только те, кто был отлучен как еретик или сочувствующий, но и те, кто был предан анафеме по любой другой причине. Безразличное отношение к отлучению является достаточным основанием для подозрения в ереси.

Вероотступники. Отступники-христиане, ставшие иудеями или магометанами (сами по себе эти религии ересью не являются), даже если они отступили от веры под страхом смерти. Страх перед пыткой или смертью не может поколебать человека, твердого в своей вере, и потому не может считаться оправданием».

Имея перед собой «Directorium» Эймерико, Торквемада приступил к созданию первых уложений своего знаменитого кодекса. Со временем возникла необходимость внести дополнения в этот документ; но не в этих дополнениях заключается значение двадцати восьми параграфов Торквемады. Можно утверждать, что его кодекс упорядочил юриспруденцию испанской инквизиции, в которую затем практически не вносилось никаких изменений в течение трехсот лет после смерти Торквемады.

Обзор этих положений и отрывков из руководства Эймерико, которые послужили исходным материалом для Торквемады, вместе с некоторыми комментариями Франческо Пеньи (этикомментарии были впервые опубликованы в Риме в 1585 году ) позволяет составить определенное представление о юриспруденции Святой палаты и о необычайной личности, вдохновлявшей ее и управлявшей ею, – личности одновременно искусной и наивной, скрытной и открытой, святой и дьявольской, ни с кем не сравнимой – даже в жестокости, которая по извращенной логике считалась милосердием и служила (как он провозглашал и чему верил сам) благим целям. Торквемада насаждал жестокость из любви к человечеству, чтобы спасти его от вечного проклятия: оплакивая, с одной стороны, брошенного в костер несчастного еретика, с другой – торжествовал при мысли, что сожжением одного пораженного чумой ереси спасает, возможно, сотни от этой заразы и от искупления греха еретического в пламени пекла.

Некоторые поспешно делают вывод о лицемерии кодекса священников. Да, имело место и лицемерие, и проявлений его было множество, ибо подобная система является поистине рассадником притворства. Тем не менее, сама система не была лицемерной. Она была искренней – ужасно, трагически и пылко искренней самой безнадежной, нестерпимой и бесповоротной искренностью – искренностью фанатика, не знающего чувства меры и искажающего человеческие представления до такой степени, что человек со спокойной совестью полагает коварство, обман и вероломство вполне позволительными в отношении своих сограждан, если сочтет это своим долгом.

Источником зла была доктрина спасения избранных, которой придерживались неукоснительно и искренне. Торквемада, как и всякий другой инквизитор, мог подписаться под словами, которые вдохновенный поэт вложил в уста Филиппа II:

И он произнес бы эти слова со спокойствием и твердым убеждением, что провозглашает непреложную истину, которой следует во исполнение своего долга перед людьми и Богом. Всему содеянному Торквемада мог найти предписания в Библии. Было ли сожжение надлежащей смертью для еретиков? Ответ на этот вопрос он находил, как мы увидим, в устах самого Христа. Должна ли конфисковываться собственность еретиков? Эймерико и Парамо указывают на изгнание Адама и Евы из Эдема как на следствие их непослушания – первой из всех ересей – и спрашивают вас, разве не было это конфискацией? Надлежит ли носить позорящее одеяние обвиненным в малейшей ереси или тем, кто раскаялся? Парамо ответит на это, что Адам и Ева облачились в шкуры после своего падения, и сделает вывод, что это – соответствующий прецедент для позорящего санбенито.