Да, ты нужен мне…люби…да, я твоя…
Поскольку он почувствовал ее отклик, он отпустил ее шею. Его руки плотно обхватили ее. Их тела горели огнем под одеждой, изголодавшиеся по свободе от всего, что их отделяло. Жестокость Бена исчезла, и он весь наполнялся сладкой болью желания. Опьяненным мощной смесью жажды и любви, он пытался заполнить себя ее вкусом и чувством. Его язык проник глубоко в безумной жажде, а она стонала, вплотную приникая к нему.
Они стремились быть ближе, и он столкнулся с грубостью рубчиков на остававшемся корсете, пытаясь изучить очертания ее тела. Ее юбки были целым ворохом ткани, защитным слоем. Единственной вещью, доступной ему был ее рот, и он поглощал ее дико, целуя, целуя. Задыхаясь так, будто пробежал не одну милю, Бен зажал в руке ее волосы, вспоминая, как они струились по его телу прошлой ночью. Он жаждал видеть ее нагой и раскрепощенной под ним.
Порыв стянуть ленту, туго вплетенную в ее волосы, было невозможно игнорировать. И хотя он знал, что это разозлит ее, он все нашел кончик шпильки и двумя пальцами вытащил ее. В тот же миг Адди задохнулась от изумления и рванулась от него, поскольку локон волос упал ей на плечо.
— Верни ее мне! – проворчала она. – Что они должны подумать, если я вернусь домой через передние двери с распущенными волосами… Отдай!
Он испытывал желание отказаться. Отпустить ее в таком виде. Позволить им увидеть ее такой возбужденной и растрепанной, и каждый будет знать наверняка, что связывает их двоих. Но властная маленькая ручка Адди мельтешила перед его лицом, требуя возвращения вещицы, что он украл, и, несмотря на уговоры демона, сидевшего у него на плече, он вложил шпильку в ее ладонь. Она приняла ее без слов благодарности, собирая волосы и надежно закрепляя их на затылке. Ее дыхание тяжело и взволнованно слетало с губ, яркое доказательство того смятения внутри нее, причиной которого был он.
— Я не сделала ничего, чтобы спровоцировать это... это представление. Если ты и дальше собираешься вести себя так, то держись подальше от меня, пока не обретешь хоть немного самоконтроля! – выпалила она и спустилась на две ступеньки. На этот раз он не препятствовал ей, а просто наблюдал за ней задумчивыми глазами. – Ты вполне способен быть джентльменом, когда тебе это удобно, и с этого момента я требую…
— Ты хочешь, чтобы я был джентльменом? Это совершенно противоположно тому, чего ты хотела прошлой ночью. Или твои требования в силе только до того времени, пока не пора ложиться в постель?
— Оххх… — она была слишком рассержена, чтобы ответить. Развернувшись на месте, она пошла по направлению к дому, бормоча проклятия против него и всех мужчин вообще.
* * * * *
Адди тихо стонала во сне, извиваясь на липнувших к телу простынях, паря в пекле мечтаний… или это были воспоминания?... наблюдая себя в знакомых сценах. Она видела собственное лицо, такое же самое и в то же время совершенно другое. Голос, тело, даже волосы… все было ее, но очертания – невероятны, структура картины была иная… искаженная… фальшивая… Почему ее глаза были такими холодными? Почему ее лицо было таким пустым?
Она и Джеф сидели на террасе, разговаривая заговорщическим шепотом, осторожно касаясь, поглощенные друг другом. Вечернее небо бросало на них маскирующие тени, и они сидели близко к друг другу, в уюте полумрака. Они были там в течение долгого времени, погруженные все глубже и глубже в скрытное общение, пока не натолкнулись на барьер из запрещенных тем. И они обсуждали то, что не входило раньше в планы.
— Это должно быть сделано скоро, – шептала Аделина. Она склонилась ближе к нему, пристально всматриваясь в его лицо ставшими темными, почти кошачьими глазами. – Он дожидается своего юриста, чтобы добраться сюда с Востока.
— Ты ничего не должна будешь делать. Я обо всем позабочусь. От тебя мне требуется всего лишь имя.
— Я подумаю над этим, — сказала она, высчитывая про себя. Она должна была выбрать правильного человека, кого-то умного, кого-то без совести.
— Аделина, если ты волнуешься по поводу остальных членов своей семьи…
— Этот путь всем нам принесет благополучие, — сказала она с решительной улыбкой.
— Но как ты будешь чувствовать себя, после того как дело будет сделано…
— Меня это не волнует! Почему я должна? Если бы он заботился обо мне, то он не хотел бы изменить свое завещание. Если оно изменится, то все окажется во власти опекуна на многие годы, и я ничего не получу до тех пор, пока не стану старухой, — Аделина заметила изумление в его взгляде, возможно, даже легкий страх от ее грубости. Она поспешила успокоить его. – Он заботится только о Бене Хантере. Он не хочет, чтобы я была счастлива. Я никогда и не была. Но все будет по-другому с тобой, ведь будет, Джеф? — она провела пальцем по краю его рубашки вниз, схватив за пояс брюк. Медленно она погладила пальцем его напрягшийся живот. – Мы будем счастливы вместе, — сказала она, и Джеф жадно глотнул воздух.
— О да, да. Только помоги мне с именем. Кто-то отсюда. Это лучший вариант. Об остальном я позабочусь.
Она прищурено посмотрела на него, а затем наклонилась и прошептала в самое ухо.
О Боже, какое было имя?
Что она сказала ему?
Глаза Адди распахнулись, и она провела рукой по влажному лбу. Она проснулась в холодном поту. Она лежала спокойно, стараясь ни о чем не думать, закрыв глаза и ощущая дрожь век. Еще долгое время она лежала, покрытая тонким слоем испарины.
Теперь она знала.
Я предала их всех. Я помогла все это организовать.
Однажды она пожелала смерти Рассела… и она тайно замыслила с Джонсоном его убийство. После его смерти у нее появились бы свои деньги, Джонсон получил бы ранчо, снял ограды, расколол семью и разорвал бы наследство Рассела на части. Она должна найти способ предотвратить это. Но как? Лихорадочные мысли кишели в мозгу пока не заболела голова. Ей хотелось выпивки, хорошего жесткого выстрела из чего-то, что положило бы конец ее мучениям. Но хотела ли она этого для жалкого труса? Адди не могла дать ответ так или иначе, и просто лежала в ожидании какого-нибудь порыва, который увлечет ее.
Немного позже она услышала мягко открывшуюся и закрывшуюся дверь, но этот звук мог ей только показаться. Она держала глаза закрытыми, боясь обнаружить, что это был сон. Тихие шаги. Движение в темноте. Шорох хлопка. Скольжение джинсов. Тогда все смолкло за исключением ее прерывистого дыхания. Матрас прогнулся под весом мужского тела. Она чувствовала движения мускулистых ног вдоль ее, жар его плоти, поскольку он опустился на нее. Рыдание застряло у нее в горле, и Адди подняла руки, привлекая его к себе. Приветствуя натиск его рта, она отчаянно отвечала на его поцелуй, желая его, нуждаясь в нем.
Его теплый аромат окружал ее, и она вдыхала его жадно, запутывая руки в его волосах, принуждая поцеловать ее еще жестче. Его руки касались ее груди, дразня соски, сжимая, пока она не издала стон. Закусив губу, она вплотную приникла к нему, прижавшись своей грудью к его.
Бен задрожал и перевернулся, увлекая ее за собой. Всюду, всюду ее волосы струились и текли длинными шелковистыми волнами, обволакивая его шею, лицо и плечи. Их губы сплетались в бесконечных, нежно-агрессивных поцелуях. Его томящая охота за самым сокровенным в ней, довела Адди до того, что у нее возникло ощущение, что она умирает от удовольствия.
Проводя руками вниз по его телу, она поражалась, широкому развороту его плеч, поджарой статности его талии и сильным мускулам его бедер. Кончиками пальцев она пересекла линию его бедер, заметив как изменилось его дыхание, став резким, и остановилась в тот момент, когда ее ладонь наполнилась его пульсирующей твердостью. Она погладила его так же, как помнила с прошлой ночи, и он задохнулся от ее прикосновений. Его руки погрузились в ее волосы, удерживая ее голову близко, позволяя рту жарко целовать.
Сжав ее ягодицы, он приподнял ее, перемещая вдоль своего тела. Его губы нашли пик ее груди и жадно втянули сосок, утверждая свое господство. Каждый крошечный нерв был исследован его шероховатым языком. Скользя ладонями под его шеей, она наклонила голову и потерлась щекой о его щетину.
