— Хороший вопрос, — сказал он. – Чего же мне ждать от такой женщины, как ты?

Он услышал, как она нервно сглотнула, почувствовал напряжение ее тела, когда он прижался к ней еще ближе. Она не пыталась вырваться, хотя они оба знали, что он сразу же ее отпустит, стоит ей только сделать попытку освободиться. Его пальцы ощущали нежность кожи на ее запястьях. Неожиданно он почувствовал, насколько она хрупкое создание, которое нуждается в бережном, деликатном обращении. Он никогда в жизни не ощущал подобного к другому человеку, также как никогда не сжимал в объятиях женщину, которая бы дрожала от его прикосновения. Он обычно имел дело с женщинами, которые знали, как себя держать с мужчинами, для которых не было секретов, как доставить им удовольствие. Но между богатым опытом таких женщин и этой девушкой была пропасть. Несмотря на ее попытки соблазнения, на самом деле, у нее было мало опыта, и в этом был абсолютно уверен. Как же по—другому объяснить ее застенчивость, неуверенность? И почему это его так заводило?

— Адди, — пробормотал он, и ее дыхание прервалось, когда он стал водить своими губами по ее подбородку. — Не притворяйся передо мной. Никогда.

— Ч…что-то?

— Я надеюсь, я не придумал тебя? Правда, Адди?

— Да нет…

— Да, даже если и придумал, не имеет значения. — Его руки тянули ее вверх, побуждая ее подняться на цыпочки. — Не вырывайся, Адди.

Как бы ей ни хотелось вырваться, ее тело трепетало от возбуждения, чувства вины и страха. Ее лицо чуть отклонилось в сторону на полдюйма, чтобы встретится с его лицом. Она утонула в море его зеленых глаз. Его руки плавно спустились по ее спине и захватили ее, прижали еще теснее, и неожиданно они оба почувствовали, как ее грудь оказалась плотно прижатой к его торсу. Как только он наклонился, чтобы поцеловать ее, она задержала дыхание и закрыла глаза. Но стоило их губам встретиться, они услышали топот шагов за кухонной дверью и повелительный зов Рассела:

— Адди? Адди, ты где?

Они испуганно отшатнулись друг от друга. Адди залилась краской и попыталась увернуться от Бена, который прикоснулся к ее губам, словно оставляя на них клеймо.

У них не хватило времени, чтобы почувствовать что—то еще, кроме восхитительного намека на душевную близость… но это было гораздо больше, чем она могла ожидать от Бена Хантера.

— Мы на кухне, — ответил Бен. Он смахнул тряпку, в которою был завернут и таял лед, резко сел и приложил влажную тряпку к лицу. Какое-то мгновение, пока Рассел входил в кухню, Бен и Адди не могли оторвать глаз от друга, атмосфера накалилась.

— Вижу, она уже прибрала тебя к рукам, — сказал он, как будто не замечая волнения Адди. — Аделина, есть один-два вопроса, которые нам надо с тобой обсудить.

— Да?

— Этот мальчишка Джонсон…ну… в общем, между вами кое-что поменялось.

— Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовалась Адди. – Ведь поссорились не мы, а ты и Большой Джонсон. Как это может повлиять на мою дружбу с Джефом?

— Разногласия возникли между Уорнерами и Джонсонами. А это значит, что ни о какой дружбе между тобой и Джефом не может быть и речи. Ты больше не будешь с ним встречаться и даже просто разговаривать. Понятно?

Если бы он объяснил бы все Адди в другой форме, она бы постаралась понять и принять его точку зрения. Но то, как он ей все высказал, приказной тон, которому она была обязана подчиниться, вызвал у Адди взрыв возмущения, как будто он зажег порох.

— Нам есть, о чем поговорить, — ровно отчеканила она, стараясь сохранить спокойствие.

— Нам больше не о чем говорить.

Бен прокашлялся.

— Похоже, мне пора удалиться.

— Оставайся здесь, — приказал Расс, даже не глядя на него. – Это дело не займет много времени.

— Кто знает…, — коротко заметила Адди. – Ты так говоришь, потому что тебе кажется, у тебя есть право отдавать приказы, которые я брошусь исполнять со всех ног. Но я взрослый человек, и у меня есть что сказать.

— Послушай, Аделина, не упрямься или…

— Или ты отошлешь меня в кроватку очень рано? Дашь мне поменьше денег на карманные расходы? Я не ребенок, чтобы меня воспитывать. Я уже выросла.

— Ты моя дочь.

— У меня есть право участвовать в принятии решений, которые напрямую касаются меня.

— Будь я проклят, если это так! – взорвался Рассел. – Потому что я один здесь принимаю решения, и, черт возьми, я не собираюсь спрашивать твоего совета, как мне вести дела.

— Но это и мои дела тоже! Ты и мама на протяжении многих недель толкали меня в объятия Джефа. Половина времени, которое я провела в обществе Джефа, была с моей стороны лишь попыткой угодить вам. Теперь неожиданно, по твоей прихоти, я должна изменить свои чувства и дать Джефу отставку. Я не могу так поступить.

— Проклятье, почему тебе так нравиться перечить мне?

В глазах читался вызов, и Адди увидела, что его гнев разгорелся с новой силой, когда он понял, что она не сдастся так легко. Но он был хитер и решил сменить тактику.

— Солнышко, — сказал он примирительно. – Мы найдем для тебя парня гораздо лучше, чем Джеф. Да любой в Техасе убежит…тьфу…отдаст все, чтобы быть с тобой. Я прав, Бен?

— Не впутывай его в это! – выпалила Адди, избавив его от необходимости отвечать. — И меня совсем не успокаивает перспектива, что рядом со мной будет болтаться очередной поклонник, словно новая игрушка.

— Так чего тебе надо, черт тебя побери?

— Чтобы ты перестал со мной обращаться, как со своим стадом, перемещать, управлять, перебрасывать с места на место. Как с мамой и Каролиной.

Его лицо покраснело.

— Пока ты живешь под моей крышей, ешь с моего стола, тратишь мои деньги, ты будешь делать то, что я тебе говорю. Так же как и они.

Адди почувствовала, как слезы ярости застилают ей глаза.

— Я должна говорить с теми, кого ты выберешь? Выйти замуж за того, кого ты мне укажешь?

— Именно.

— Это неправильно, — хрипло выдавила из себя Адди, на мгновение представив Каролину и человека, которого она потеряла. – Так не должно быть. Ты ведь не позволил бы другому человеку так тобой крутить. Почему же ты ждешь этого от меня?

Лицо Рассела стало непроницаемым.

— Потому что ты женщина. Хорошенькая, что есть, то есть. Слишком хорошенькая на твое счастье, и слишком испорченная, черт возьми. Но все равно, ты только женщина, и с этим ничего не поделаешь. Я позволю тебе проявить своеволие, когда смогу, Аделина, но не на этот раз.

— Но…

— Ты желаешь пользоваться женскими привилегиями и правами мужчины. Но ты не можешь иметь и то, и другое. Посмотри на себя. Уже готова расплакаться. Ты не можешь сдержать свои слезы, потому что ты женщина. Ты думаешь, будь на твоем месте мужчина, он бы себя вел так же? Ты пользуешься своими женскими уловками, так что позволь мне принимать решения. У тебя свое место, у меня – свое.

— Ты не допускаешь, что у меня есть представление о чести и достоинстве? – хрипло настаивала она, борясь с непрошенными и унизительными слезами. Они были признаком слабости, которыми он не преминул обратить против нее. — Быть женщиной не значит отсутствие чувств и умственных способностей. Это не значит, что мне не нужна свобода.

Она почувствовала нарастающее давление в висках. Она приложила скомканный край рукава к своему носу, нуждаясь в носовом платке. Несмотря на то, что Бен хранил молчание, она боялась, что увидит насмешку в его глазах. Она не смотрела в его сторону. Пока она, не отрываясь, смотрела на Рассела, ее сердце заходилось от возмущения.

— Я увижу Джефа, если захочу этого, — сказала она едва слышно.

— Если ты сделаешь это, малышка, то я заставлю тебя повиноваться мне так быстро, что ты сама не поверишь.

Адди была слишком зла и униженна, чтобы произнести хоть слово. Пока она стояла там, она чувствовала себя в ловушке, загнанной в угол, и она могла либо вырваться на свободу, либо задохнуться от чувства собственной беспомощности. Преодолев расстояние до входной двери за один шаг, она дернула ручку и побежала к заднему выходу. Наружи было темно, полумрак теней обещал ей спасение и надежное убежище.