— Подожди.

К нему подошел казак, который читал грамоту.

— Верим тебе, казак. Придем. Мы знаем, что правда всегда была там, где был Палий. Осталось здесь пять полков. Все о переходе говорят, боятся только. Знаете, как нас Мазепа к Карлу вел? Сердюками окружил, и пикнуть нельзя было. Те полки, что отдельно были, сразу Петру написали, а нам что было делать? Теперь прорвемся, с боем прорвемся. Через три дня ждите нас, передайте поклон полковнику.

Посланцы Палия подошли к Ворскле перед рассветом. Обойдя лесом шведский лагерь, они вышли на поле.

Один за другим, низко пригибаясь к земле, казаки бежали к густым кустам лозняка на берегу речки. До кустов оставалось не больше ста шагов, когда Мазан, бежавший впереди, остановился и махнул рукой. Максим и Дмитрий упали в траву, подползли ближе к Мазану.

— Там кто-то есть, — показал тот рукой, — не дозор ли шведский? Ползем сюда.

Но ползти им не пришлось. Справа послышался конский топот, приглушенные голоса. С земли было хорошо видно, как к Ворскле приближались всадники. До казаков ветер донес обрывки разговора на незнакомом языке.

Вдруг над головой первой лошади блеснул огонек. Казаки невольно прижались к земле.

— Это по нас? — Максим легонько толкнул Дмитрия в бок.

— Откуда им нас видеть, — прошептал в ответ Дмитрий. Прогремел второй выстрел, уже значительно ближе. Где-то впереди, куда показывал Мазан, кто-то вскрикнул.

— Там наши, — вырвалось у Максима. Он стал на колено, сорвал с плеч фузею[32] и выстрелил.

Почти одновременно выстрелили Дмитрий и Яков Мазан. Шведы повернули коней в направлении Полтавы. Казаки поднялись и с криками: «Свои, не стреляй!», уже не пригибаясь, побежали туда, откуда перед этим слышался стон. Навстречу им с саблей в руках поднялся солдат. Увидев, что это казаки, он наклонился к земле, где лежали, еще двое.

— Кто вы, откуда? — спросил Максим.

— За «языком» шли, а шведы товарища подстрелили, — быстро проговорил солдат, перевязывая оторванным рукавом сорочки плечо раненому.

— Берите, — сказал он, заканчивая перевязку. — А этого можно оставить, — указал солдат на пленного шведа.

— Зачем оставлять, возьмем и его, — ответил Дмитрий.

Дмитрий и Мазан взяли связанного шведа, во рту которого торчал солдатский треух, и бросились бежать вслед за Максимом и солдатом, которые уносили раненого. Путаясь в густых кустах лозняка, выбрались на берег и на минуту остановились отдохнуть.

— Ой, спасибо же вам, братцы, что так во-время шведов прогнали. Каюк бы нам был, — проговорил солдат.

Дмитрий прислушался. «Где я слышал этот голос?» — вспоминал он.

Казак наклонился к солдату и почти вскрикнул:

— Савенков! Узнаешь ли? Ты же к нам прикуривать приходил, ужинали вместе.

— Тише, — толкнул Дмитрия Максим. — Потом будете гуторить. У вас лодки нет? — обратился он к солдату.

— Есть, только она за полверсты ниже осталась.

— Теперь некогда за ней итти: того и гляди, шведы могут наскочить.

— Разувайтесь, хлопцы, — Максим первым стал снимать сапоги. — Как только мы их переправим?

— Я шведа перетащу, — сказал Мазан.

Дмитрий собрал и связал одежду, Максим и Савенков осторожно взяли раненого. Последним вошел в воду Яков Мазан, на плечах он нес шведа.

Увидев, что у того изо рта выпал треух, он проговорил:

— Ну, теперь кричи, сколько влезет. Только жабу напугаешь, тебе уже никто не поможет.

Мазан лег на спину, положил на себя шведа и, поддерживая его одной рукой за подбородок, а другой быстро загребая воду, поплыл к противоположному берегу, над которым уже начинало светлеть предутреннее небо.

Савенков, время от времени отбрасывая рукой тяжелый русый чуб, старательно насыпал бруствер редута. Рядом с ним копали другие солдаты. Земляной вал был насыпан только наполовину. Когда Савенков расправлял спину, он видел вправо и влево от себя такие же кучи земли. Редут, который насыпал Савенков, был вторым слева, рядом с ним на одной линии высилось еще восемь. Деревья для них солдаты носили из лесу. Возле редутов дерево резали ножами и, обмотав тряпками топоры, бесшумно забивали в землю. К полуночи редуты обходил царь. Он спускался вниз, примерялся возле бойниц, снова взбегал наверх, выругал сквозь зубы унтера, который сел под кустом покурить, шопотом подгонял солдат. Потом у первого редута пошептался с генералом, и тот, сняв с каждого редута половину людей, спешно послал насыпать еще четыре поперечных редута, для обстрела врага с тыла. Теперь работать приходилось вдвое быстрее. Болела спина, на руках появились мозоли. Наконец Савенков воткнул лопату в землю и толкнул локтем своего соседа:

— Пошли, отдохнем немного.

Чтоб не увидел кто-нибудь из офицеров, они пошли за первый редут и сели на росистой траве. Густой туман окутал землю. Из тумана проступал лес, он казался легким, как марево. Над ним занялась утренняя заря. С Ворсклы повеяло прохладой. Туман стал сбиваться в тяжелые клубы, они, казалось, катились по росистой траве. Где-то в болоте пронзительно, будто чувствуя опасность, дребезжал дергач. Вдруг к этому дребезжанию присоединился легкий шум. Савенков, растянувшись на траве, прислушался. Действительно, слева слышался глухой топот сотен ног.

— Быстрей, быстрей к своим, — шепнул Савенков и бросился бегом к редутам.

Но там уже знали о приближении врага. Савенков надел перевязь, плотнее натянул треух и занял свое место возле бойницы. Минуты ожидания казались непомерно долгими. Наконец появились густые колонны шведов. Они шли медленно, четко выбрасывая вперед ноги, строго выдерживая строй.

Плотная стена черных кафтанов приближалась. Редуты угрожающе молчали. Когда шведы подошли не более как на тридцать саженей, послышалась резкая команда и первый редут блеснул огнем и окутался дымом. Почти половина шведов из первой шеренги, будто споткнувшись о какую-то преграду, повалилась наземь. Но другие шеренги не остановились, а только ускорили шаг. Тогда открыли огонь редуты, выдвинутые вперед. Савенков слышал только их первый залп, потому, что командир второго редута тоже отдал команду. Солдат поспешно перекрестился, прицелился и спустил курок. Он видел, как смешались шведские колонны, как, взмахивая короткими шпагами, офицеры возвращали назад солдат, как бегал между колоннами какой-то генерал. Редут, в котором находился Савенков, был недостроен — стрелять приходилось из-за беспорядочно насыпанных валов, земля осыпалась, набивалась в ружья, засоряла глаза. А шведы, хоть и нестройной толпой, вновь начали продвигаться вперед. Савенков не слышал команды офицера, не видел, как рядом упал сраженный пулей сосед. Перезарядив ружье, Савенков выбирал цель, старательно целился и, спустив курок, снова брался за шомпол. Вдруг он заметил, что прямо на него бегут два шведа. Он подбросил в руках ружье и, почти не целясь, выстрелил. Один из шведов, сделав еще несколько шагов, ткнулся головой в землю. Другой повернул вправо и скрылся в клубах дыма.

Солдат осмотрелся. Редут был пуст. Только теперь Савенков заметил, что солдаты его и соседнего редутов, построившись в каре, отступают к лесу перед большой колонной шведов, которые обошли редуты справа. Из редутов выскакивали отдельные русские солдаты, не слышавшие рожка и команды, и, огибая шведскую колонну, бежали к лесу. Савенков схватил ружье, вылез на бруствер и побежал следом за ними.

На сером небе появилось синее озерко. Оно быстро увеличивалось, расплывалось. Тучи быстро поплыли за Будищинский лес. От земли подымался туман. Взошло солнце, в тумане оно казалось багровым.

Теперь Петр, который стоял на бугре, хорошо видел поле боя. Он уже знал, что шведы захватили два левых редута и, встретив сильное сопротивление, беспорядочно отступили от восьми правых.

Из-за леса выскочили шведские кирасиры, врезались в русские кавалерийские полки, потеснили их. Палий, стоявший рядом с Петром, поднес к глазам подзорную трубу. Через минуту он опустил ее.