Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Водолив. Помнишь, в Королевой жили, на «Стреле» вместе служили? Сейчас Афанасий Ефимович председатель комитета водников…

Думал ли когда-нибудь бедняк Захарка, что на его долю выпадет почетное дело начать в волости большевистский переворот?

Его послали перерезать телефонные провода и закрыть проезд по тракту. Дали вместо берданки настоящую трехлинейную винтовку, и Захар вышел на улицу.

Заплатный с Федотом пошли по квартирам членов управы.

Лесного сторожа и остальных Павел Иванович направил по деревням поднимать бедноту за власть Советов.

В земскую управу Павел Иванович пошел сам. В товарищи себе взял меня.

Матрос поплотней запахнул бушлат, проверил барабан нагана, я взял винтовку, и мы пошли.

Холодная и ясная ночь.

Невысоко над горизонтом сверкала всеми цветами какая-то яркая звезда.

Я шел за Ефимовым и думал: «Дали винтовку, а что я с ней делать-то буду? Сроду из винтовки не стреливал. Да ладно, в случае чего буду штыком тыкать или прикладом лупить по башкам».

Незаметно подошли к управе.

В присутствии, так назывался кабинет председателя, горел огонек.

— Я пойду в управу, — тихо проговорил Ефимов, — а ты здесь стой и никого не выпускай. Только не трусь и с поста не сбеги.

Ефимов постучал в закрытую дверь. Загремел крюк. Сторож, открывший дверь, даже не взглянув на нас, зашлепал босыми ногами по коридору. За ним скрылся матрос.

Я стал прислушиваться. Где-то под горою раздался выстрел.

В помещении управы зазвенели стекла. Кто-то бежал по коридору.

— Стой! Руки вверх! — И я направил штык на бегущего.

— Сдаюсь, истинный господь. Не убивай, пожалуйста.

Передо мной с поднятыми руками стоял член управы Дьяконов.

Я загнал его в дом. Вскоре и меня позвали. Проходя мимо арестного помещения, увидел посаженного за решетку милиционера.

Ефимов сидел за председательским столом. Вокруг него десятские, дежурные крестьяне. Сторож заделывал картонкой разбитое стекло.

Пришел Федот Сибиряков с председателем управы. Тот как ни в чем не бывало поздоровался с Павлом Ивановичем и подал ключи.

— Я человек маленький, — сказал он. — Вчера выбрали, а сегодня по шапке. Можно уходить?

— Нет! Завтра будешь сдавать дела, а сегодня придется отдохнуть в клоповнике.

— Что ты, Павел Иванович? Да разве…

Явился начальник милиции Чирков и сам сдал свое оружие. Как говорили потом, «переметнулся к большевикам».

К утру Андрей Заплатный с Федотом перетаскали всю управу. А Захар привел со своего поста трех баб да двух стариков. Они шли на гумно молотить, а Захар их и заграбастал. Посмеялись над Захаром, а арестованных отпустили.

Утром в помещении управы стало тесно. Перебрались в дом лесника.

В управе оставили одного сторожа.

Когда все ушли, сторож подошел к камере, в которой сидело до десятка контрреволюционеров и кулаков, и, обращаясь к ним, сказал:

— Ну, что? Отшились, и нитки в пазуху!

6

После установления Советской власти в Строгановскую волость пришла бумага с вызовом в город всех старых речников.

По первопутку на паре сытых лошадок мы с Андреем Ивановичем приехали в Пермь.

Управление Камского водного транспорта разместилось в самом лучшем здании города — в доме бывшего пароходчика Мешкова.

На крыше развевался красный флаг. Освещенный снизу электричеством, он горел, как пламя.

У главного входа стоял матрос с винтовкой. Заплатный обратился к нему:

— Скажи, бурлак, куда явиться? Нас с Верхокамья вызвали.

— Ты, земляк, не лайся, — сказал матрос. — Были бурлаки, а теперь стали водники.

КРАСНОГВАРДЕЙСКАЯ АТАКА

КНИГА ВТОРАЯ

Бурлаки - i_005.png

Глава I

РЕЧНАЯ ПЕХОТА

1

— Смотри, Ховрин! Раньше здесь было управление пароходства Каменских и Мешкова, шкуродерной компании, а нынче…

Любуясь новой позолоченной вывеской, на которой было написано «Рупвод», я пошутил:

— Ты, Андрей Иванович, тоже переменил свою вывеску? Был Андрей Заплатный, а теперь по советскому удостоверению — Андрей Иванович, товарищ Панин.

— Не переменил, а сбросил к черту. Пусть сейчас буржуи пощеголяют в заплатах, а нам они до смерти надоели.

— Кто?

— И буржуи, и заплаты…

В районном управлении водного транспорта — рупводе, куда нас проводил матрос с винтовкой, указали на дверь, обитую черной клеенкой.

— Сюда входите, товарищи.

В большой комнате, обставленной пароходской мебелью — камышовыми диванами и креслами, — за столом, заваленным бумагами, чертежами, сидел человек с изможденным, старческим лицом, в поношенном бушлате. Он встал из-за стола и первым поздоровался с нами, назвав свою фамилию:

— Калмыков…

— Бывший начальник постов? — с недоумением пробурчал Панин.

Калмыков, улыбнувшись, ответил:

— Да. Бывший начальник постов.

— Как же это понять? Был начальником при старом режиме — золотые пуговки, а сейчас…

— …стал начальником Камского пароходства, — закончил Калмыков. — У меня в то время разные были посты. На вашей карчеподъемнице тоже был пост. Товарища Кондрякова помните?

— Михаила-то Егоровича?

Как не помнить Кондрякова? Как забыть то время, когда мы вместе с Андреем Ивановичем и Кондряковым мыкали горе у подрядчика Юшкова и на карчеподъемнице и как иногда приезжал к нам начальник постов Калмыков?

— Ты, Андрей Иванович, еще выговаривал Кондрякову, не родня ли, дескать, ему Калмыков, — припомнил я.

— А я почем знал, что он наш человек. Как-никак, начальник… А ты, товарищ Калмыков, сразу бы тогда и сказал, кто ты такой и что у тебя за «дела» с Кондряковым.

— И что у нас на уме? Тоже сказать? Приходилось, товарищ Панин, осторожно работать. Уже перед самой Октябрьской революцией, при керенщине, попался. Видите, до чего довели гады? А мне сорока лет нет…

Калмыков тяжело закашлял. Судорожно вздрагивали плечи и бледные руки.

Андрей Иванович сказал:

— Как же так, дорогой товарищ Калмыков? Тебе же лечиться надо, отдыхать надо.

— Отдыхать не время. Только сейчас по-настоящему начинается борьба за Советскую власть.

— Когда же ты отдыхать-то будешь? — не унимался Панин.

— После победы.

— А если не выдюжишь?

— Что ж поделаешь. Буду считать, что не зря на свете жил…

Я пытался понять, о чем говорит этот больной хороший человек. Октябрьская революция победила — о какой еще победе идет речь? О какой борьбе?

Однако переспрашивать Калмыкова и вмешиваться в разговор я стеснялся…

Калмыков подошел к карте Камы, висевшей на стене.

— Смотрите, товарищи. Вот Боровской затон, Королевский, Заозерье, Курья… Все это большие затоны, но они мертвые. Суда снегом занесло… Мастерские не работают.

— Почему не работают? — спросил Панин.

— Машинные команды по деревням разбрелись, — ответил Калмыков и, закашлявшись, сел за свой стол.

— Товарищ Калмыков, — сказал Панин. — Мы с Сашкой можем хоть сейчас поехать в любой затон. Я ведь механиком был.

Калмыков пропустил мимо ушей предложение Панина.

— Часть пароходов нам заводы помогут отремонтировать. А дальше что? Не на прикол же ставить суда в начале навигации? Своих-то специалистов у нас пока нет, а старые капитаны да помощники саботируют. Взять ваш бурлацкий увал. У вас там немало укрывается опытного народа. Каменским да Нобелю они служили, а рабочей и крестьянской власти не желают. Перепишите всех капитанов и отправляйте их на транспорт… Под конвоем, если понадобится… Чтобы не сорвать первую советскую навигацию, приходится крайние меры принимать, товарищи…

Панин медленно встал, уперся руками в стол и глухо проговорил:

— Я так понимаю, товарищ Калмыков, что нам, значит, ехать обратно в Строганове.

30
{"b":"121753","o":1}