– Созерцать взлет ракеты всегда наслаждение. Без каких-либо отклонений, вычерчивая красивую кривую, она пробивает потолок и через каких-то десять минут взмывает на такую высоту, с которой виден весь земной шар. Мне захотелось, наблюдая за взлетом, одновременно запустить собственную ракету. Вообще-то суть корабельного секса в умелом использовании качки, не так ли? Я приноровился двигать поршнем в такт оборотам винта. Эдак пристрастишься к сексу на море, и на берегу будет чего-то не хватать.

Появившись за обеденным столом, Брюс Ли с ходу завел откровенный разговор о сексе, вызвав румянец на скулах двух сопровождавших его дам, но моряки разговор не поддержали. Постоянное выражение скуки на его лице и надменные замашки исчезли то ли благодаря семяизвержению, то ли под влиянием винных паров. Брюс Ли был в прекрасном расположении духа. Не исключено, что он оприходовал одновременно обеих своих спутниц, во всяком случае, их лица розовели и от грудей несло ароматной свежестью, как если бы они только что выскочили из ванной. Брюс Ли, промокнув салфеткой жемчужину пота, повисшую на кончике носа, раскрыл меню.

Черная икра с водочным соусом.

Холодный суп-консоме с трюфелями, приправленный хересом.

Палтус, запеченный в бумаге, с гарниром из жареного миндаля и овощей, приправленных ароматизированным маслом.

Тушеная телятина по-тоскански с лапшой феттучине.

Все это Брюс Ли заказал, но, кажется, остался неудовлетворен и продолжал шарить глазами в меню. Сидящая по правую руку от Брюса Ли двадцатилетняя красавица атлетического телосложения, выпившая залпом бокал шампанского, которым угощал эконом Икэда, звалась Татьяной, родилась от русского отца и северокорейской матери и говорила по-английски с сильным русским акцентом. Присутствовавшие моряки с недоверием выслушали рассказ Брюса Ли о том, как она с Чукотки перебралась через Берингов пролив на Аляску. Он добавил, что она увязалась за ним в плавание ради того, чтобы оживить свои давние воспоминания, поскольку курс «Мироку-мару» проходит вдоль Сахалина, Итурупа и Кунашира. Рост Татьяны превышал сто восемьдесят сантиметров, глаза были сказочно изумрудного цвета, и, по словам Брюса Ли, в ее обязанности входило «исполнять его различные поручения». Но что это были за «поручения»? Хоть в этой девице и было что-то вульгарное, если ее отшлифовать, заблестит, как бриллиант. Наверно, не один Самэсу подумал – жаль, если б ее функции и впрямь сводились к исполнению «различных поручений». Было очевидно, что Брюс Ли прихватил ее с какой-то другой целью. Она почти не участвовала в общем разговоре, держалась прямо, как вышколенный ребенок, и обводила членов экипажа своими изумрудными глазами.

Рядом с Самэсу сидела женщина лет сорока, с серыми, как северное море, колючими, впивавшимися в собеседника глазами. Ее звали Кети. Линия ее носа напоминала заточенный тесак. Кончик торчал, как шип. В качестве секретаря Брюса Ли она выглядела довольно ушлой особой. Не позавидуешь тому, кто навлечет на нее свой гнев.

Аппетитом Брюс Ли многократно превзошел членов команды. Оставшийся на тарелке соус от главного блюда он собрал мякишем и запихнул в рот, присовокупив пучок петрушки, после чего заявил:

– Теленка маловато, съем-ка я, пожалуй, еще и его папашу, – и велел принести бифштекс.

Казалось, у него четыре желудка. Без труда расправившись с говядиной, он на десерт набил четвертый желудок ореховым пирогом. Глядя на него, капитан и эконом испытывали не то изумление, не то робость.

– У японцев всегда такие маленькие порции! На один зуб. Л эти ваши суси – как еда в стране лилипутов.

Другими словами, Брюс Ли был Гулливером, заглатывающим целиком жареных свиней и быков. Не преувеличивает ли он свои и без того немалые габариты? Или постоянная демонстрация своей значительности вошла у него в плоть и кровь? Во всяком случае, вел он себя развязно и орал во все горло. Когда хлещешь вино как кока-колу, душа тоже, видать, обретает размах. Едва он сел за стол, как пустился в похвальбу. К его услугам богиня победы… Достаточно свистнуть, и ему тотчас принесут миллион долларов… Двадцать первый век лежит у его ног… Он провозвестник золотого века захиревшей индустрии, и т. д. и т. п.

– Что это он так разошелся? – шепнул капитан Икэде.

– Сорвиголова, кровь играет, – ответил Икэда и, чтобы Брюс Ли не заподозрил чего в их перешептывании, перевел разговор на безопасную тему: – Вам понравилась «Мироку-мару»?

– Славная у вас посудина, капитан Нанасэ. Я вам завидую. Небось почетно быть здесь капитаном?

Он вдруг снизил свой высокомерный тон и, склонив голову набок, расплылся в дружелюбной улыбке.

– Первоклассный лайнер – мечта любого моряка, – ответил капитан в некотором недоумении.

– Вы полагаете, судьба капитана и корабля неразделимы?

– Разумеется, – ответил капитан. – Он наделен правом командовать и отдавать приказы; кроме того, если судну угрожает опасность – столкновение, неблагоприятные погодные явления, пожар, течь, – он обязан принять соответствующие меры, а если поблизости терпит бедствие другой корабль или самолет – обеспечить спасение людей. К тому же он отвечает за внутренний распорядок и защищает права личного состава.

– И еще капитан обязан переправить в безопасное место соотечественников, – добавил Икэда, – если в каком-либо иностранном государстве их жизнь окажется под угрозой, и даже организовать похороны в море в случае смерти на борту корабля. – И на всякий случай осторожно напомнил: – Полномочия капитана намного шире, чем некоторые думают.

– В отличие от японского императора, – сказал Брюс Ли.

Капитан с застывшей на лице улыбкой слегка кивнул и пробормотал по-японски:

– Уже примеряется занять мое место?

Эконом захохотал в голос и, радостно вскинув голову, выпалил:

– А вы думали, капитан – это всего лишь что-то вроде символа корабля?[15]

Брюс Ли попросил перевести, и когда Самэсу вольно перевел: – Капитан отвечает за все на корабле, – шепнул переводчику с таким видом, что, мол, его голыми руками не возьмешь: – Короче, и от капитана на корабле есть какая-то польза.

Самэсу оставил его реплику без перевода.

– Кстати, а чьим приказам подчиняется капитан?

Игрок в покер из капитана получился бы никудышный. Его лицо исказилось, явно выдавая недоверие, которое он питал к подозрительному субъекту.

– Как правило, он руководствуется распоряжениями судоходной компании и государственными установлениями, – сказал капитан, тщательно выговаривая слова на ломаном английском.

Брюс Ли учтиво склонил голову:

– А я полагал, что у вас более независимое положение, капитан Нанасэ.

Неспроста он так настойчиво выспрашивает о правилах, не иначе собирается сделать капитану какое-то предложение… Внезапно Самэсу пришло в голову попытаться проникнуть в недра его помыслов кратчайшим путем.

– Мистер Ли, а правда, что вы собираетесь купить «Мироку-мару»?

Не фальстарт ли то был? Но иначе к нему не подступишься. Может быть, Брюсу Ли просто свойственна склонность к гигантомании? Стоят ли за его бахвальством подлинные деньги и конкретные планы? Самэсу хотел выведать это как можно быстрее. Разве не стыд, если выяснится, что капитан и его команда раболепствуют перед заурядным аферистом?

Воцарилось молчание. У капитана и эконома на лицах застыло замешательство. Брюс Ли, напротив, с самым невозмутимым видом обводил глазами моряков.

– Где сейчас находится судно? – спросил он. Самэсу взглянул на часы. Девять часов сорок минут. В четыре часа пятнадцать минут они покинули залив Отакэдзаки, где наблюдали запуск ракеты, и направились к острову Якусима, на шлюпках переправили на берег пассажиров и грузы, – это было уже в седьмом часу вечера. Сейчас «Мироку-мару» идет вдоль острова Тогара, по правому борту должен показаться остров Кутиносима. Доложив ситуацию, Самэсу пояснил, что корабль вошел в Восточно-Китайское море.