Откликнулась Ли: «Да, я тоже. Сильно». Она положила руку на бедро своего мужа и спросила: «Тебе не холодно, милый? Хочешь, принесу одеяло?»

Бен выглядел задумчивым, словно проверял себя впервые в жизни. Он ответил, что прекрасно себя чувствует и что ему не холодно. Ли поднялась со скамейки и пошла в дом. Я прислушалась к себе и пришла к выводу, что вышла из обычного состояния, как сказал бы Шура. Но изменения были слабые, пожалуй, как после одной стопки водки. Я позвала Джорджа и спросила, как он.

— О, — ответил Джордж напряженным голосом. — Трудно сказать. Ужасно много чепухи перед глазами; плющ идет волнами, не останавливаясь. Не возражал бы против пятиминутной передышки.

Появилась Ли с горой одеял разных размеров и цветов. Джордж сказал: «А, спасибо тебе, большое спасибо. Сейчас я не откажусь от парочки или даже пяти одеял». И схватил одеяло, которое протянула ему Ли. Джордж завернулся в одеяло и лег под дерево, свернувшись калачиком, как ребенок. Я поблагодарила Ли за одеяло, но сказала, что пока оно мне не нужно. Ли присоединилась к Бену. Она тоже обернулась одеялом, и было видно, что она дрожит. Муж положил ей руку на плечи и поцеловал в щеку.

Я спросила Бена: «А что чувствуете вы?»

— Ну, пока что мне кажется, что это спокойный, приятный препарат. Безусловно, его действие усилилось, пока мы с вами разговаривали, — он довольно усмехнулся. Я бросила взгляд в сторону Джорджа, которого теперь было не видно под одеялом.

Я приняла такую же дозу, что и он, но я ничего такого не чувствую. Хотя я ведь много разговаривала. Может, это одно из проявлений воздействия наркотика.

Я нажала на Бена: «У вас есть какие-нибудь зрительные эффекты?»

— Да, я должен сказать, что перед глазами много движения. Я понял это сейчас, после того как обратил на это внимание.

Я услышала, как позади меня по кирпичам зашаркали Шурины сандалии. Он подошел к Бену и Ли и наклонился к ним, чтобы всмотреться в их лица. Он спросил: «Ну, как все идет? Что вы чувствуете?»

— Все очень мило, в самом деле, — сказал Бен. — Он показывает свои возможности, Шура. Немного изменилось зрение, телу приятно, довольно сильный эффект. Я бы сказал, что он тянет на плюс три.

— У меня тоже, — ответил Шура. Он положил руку на укрытое одеялом плечо Ли. — Как ты, детка?

— Сейчас эффект довольно интенсивный. К тому же мне очень холодно. Я дрожу не переставая, но уверена, что все уляжется через некоторое время. На мой взгляд, это очень сильный плюс три, и я надеюсь, что он смягчится хоть чуть-чуть. Я пока потерплю и не буду много разговаривать.

Позади меня встала Рут, обхватив себя руками, чтобы прижать свитер плотнее к телу. «Для разнообразия скажу, что он оказался не очень сильным для меня. Приятный, хотя не уверена, что могу точно сказать вам, что со мной происходит. Просто совершенно очевидно, что я вышла из нормального состояния», — Рут улыбнулась, потом пошла к заросшему плющом холмику и вскарабкалась туда, поближе к Джорджу.

Шура сел на корточки передо мной. Его глаза потемнели, стали текучими. Зрачки расширились, и я поняла, что мои, должно быть, тоже. Его лицо светилось от искреннего удовольствия. Я улыбнулась ему; глядеть на это открытое лицо можно было только с улыбкой.

Я сообщила Шуре: «У меня относительно слабый эффект, скажу для разнообразия. Приятное, расслабляющее чувство, но всего лишь… ну… как от одного коктейля, вот и все».

Шура выглядел озадаченным и спросил у меня:

— Сколько я тебе дал? Пять?

— Да, пять.

— Джону довольно легко, Рут тоже; у Бена эффект средней силы, у Ли — очень сильный, а… — он посмотрел в сторону Джорджа, — Джордж окукливается, как я вижу. Джордж? — Шура поднялся и взобрался на холм. Джордж что-то пробормотал из-под одеяла. Шура похлопал его и спустился вниз, оставив его на попечение Рут.

— Вот зачем нужна исследовательская группа, — сказал мне Шура, засунув руки в карманы своей вельветовой куртки. — Но должен сказать, воздействие этого препарата трудно определить. Похоже, что пока реакция на него самая разнообразная, ужасный разброс.

Он снова нагнулся ко мне и спросил: «Тебе нравится то, что ты чувствуешь, или же ты предпочла бы попробовать принять добавку в размере двух миллиграммов? Просто посмотреть, увеличит ли она эффект».

Я без колебаний ответила:

— Я не возражаю против усиления, если ничего плохого не будет.

— Я отмерю тебе еще два миллиграмма. В итоге твоя доза достигнет размеров моей, и, разумеется, эффект усилится.

Я пошла за Шурой в дом. На кухне он выдержал паузу, держа в руке приготовленный для меня стакан, и тихо спросил меня: «Ну как?»

— Очень хорошо. На самом деле, прекрасно. Я хорошо поговорила с Беном, и он мне действительно нравится.

— Да, мы с Беном прошли долгий путь. Наши отношения похожи на братские. Думаю, у нас у обоих нет родных братьев. Я рад, что вам представилась возможность поговорить с ним. — Тут Шура улыбнулся:

— Я собираюсь приготовить твой стимулятор. Вернусь в мгновение ока.

Я послонялась по гостиной, увидела еще две большие подушки на ковре за пианино и вытащила их наружу. Джордж по-прежнему лежал под деревом, закутавшись в одеяло. С ним рядом лежала Рут и что-то нежно ему шептала. До меня доносились лишь какие-то слабые звуки, которые подавал Джордж. Я задумалась, что за трудности у него могли случиться.

Впрочем, я его не знаю; вообще никого из них не знаю. Может, во время экспериментов Джордж всегда свертывается калачиком в одеяле. Может, Ли всегда дрожит от холода.

Я не могла понять, почему так относительно спокойно отреагировала на наркотик. Хотя всегда существовала вероятность того, что моя потребность в сохранении самоконтроля перекроет все остальное. Невозможно объяснить. Возможно, два дополнительных миллиграмма изменят ситуацию.

Шура принес мой стакан, долив туда немного сока. Я поблагодарила его и выпила содержимое стакана. Шура пошел к Джорджу и Рут.

Я обнаружила, что беседую с Джоном Селларсом. Он вежливо, по-дружески расспрашивал обо мне и сказал, что по профессии он антрополог. Потом мы выяснили, что оба любим искусство: он, по собственному выражению, оказался вечным студентом и критиком, а я всю жизнь рисовала. Мы с живым интересом обсудили коллекцию Брандейджа в парке «Золотые ворота». Для этой коллекции сделали целую пристройку к зданию, где хранится несколько величайших шедевров восточного искусства, известных всему миру. Я рассказала Джону о том, как много лет назад, когда я была под пейотом, вид статуи сидящего Будды над садом японской чайной церемонии пронзил мое сердце. В свою очередь Джон поделился со мной своим опытом в Оклендском музее. Он тогда находился под воздействием одного из Шуриных препаратов и был околдован голубыми и красными лошадьми Франца Марка.[58]

Интроверт, подумала я о своем собеседнике. Медленно начинает доверять новым знакомым. И все-таки казалось, что он ценит мои ответы. У него была удивительно приятная мимолетная улыбка.

Наконец, я поднялась в ванную комнату. Мимо меня прошла Ли. Она протянула мне руку, и я взяла ее. Она посмотрела на меня и улыбнулась с теплотой, в которой нельзя было ошибиться. Я почувствовала такой сильный прилив признательности к ней, что у меня от слез перехватило горло. Когда я пожала ей руку, она отпустила меня и опять пошла уединяться со своим одеялом.

Через несколько минут я в одиночестве села на диван. Мое состояние по-прежнему всего лишь ненамного отличалось от обычного, несмотря на добавочную дозу. Ко мне пришел Бен и примостился на скамеечке для ног. Он наклонился вперед, сцепив руки, лицо посерьезнело.

— Я надеялся, что у меня появится возможность поговорить с вами наедине, — сказал Бен. — Я подумал, наверное, вам было бы интересно услышать еще чье-нибудь мнение о нашей девочке, об Урсуле.

— Да, — сказала я, удивившись. — Конечно, интересно.

— Я собираюсь говорить с вами довольно откровенно, безоколичностей, — начал Бен. — Она привлекательная молодая женщина, яркая, обворожительная и очень сильно манипулирует людьми. Она полностью ослепила Шуру; он не может видеть, какая она есть на самом деле, и, разумеется, он не захочет говорить на эту тему ни с кем, кто не боготворит землю, по которой ходит его Урсула. Так получилось, что я еще раньше познакомился с таким типом женщин. У Шуры было относительно мало женщин в жизни, и, без сомнений, такие ему не попадались. Конечно, у него нет опыта общения с людьми разного сорта, опыта, который есть у практикующего психолога. Поэтому бессмысленно ожидать, чтобы он понял, с какой проблемой он столкнулся. Боже мой, в чем дело? Она ему не нравится! Урсула ему не по душе! Я кивнула Бену, мои глаза были прикованы к нему.