Мы отыскали кусочек свободного пространства около стены, и я сказала: «Позволь немного рассказать тебе об этих людях — по крайней мере, о нескольких из них». С пулеметной скоростью я стала давать краткие характеристики самым привлекательным персонажам из «Менсы», когда кто-то из них начинал говорить или проходил мимо нас. Тоном опытного экскурсовода я говорила Шуре прямо на ухо, потому что в комнате было шумно: «Видите вон там мужчину, высокого такого, в красном жилете? Он создал ГОИ — Группу особого интереса, известную как Группа для оргий; я забыла официальное название этой группы — что-то вроде Группа сексуальной свободы, но никто не называет ее иначе как Группа для оргий. Я никогда не была у них на собраниях, но слышала, что они веселятся от души над теми, кто приходит к ним за этим…» — я взмахнула рукой, чтобы завершить картину.

Хорошо, я явно стремлюсь показаться занимательной и, может, даже шокировала его немного, но зато теперь он может предположить, что я не отношусь к свингерам.

Я продолжила представление гостей: «Вон та женщина в фиолетовом платье, которая стоит по прямой линии между нами и свечами, — я посмотрела на Шуру, и он кивнул, давая понять, что видит, о ком пойдет речь, — это Кэндис. У нее очень доброе сердце, и она очень любит своих детей. Какое-то время ее маленький сын, Робин, был самым юным членом «Менсы» в округе. Ему исполнилось десять лет, и он уже не самый юный среди нас».

Я указала на другой конец комнаты: «Теперь тот щупленький человек с бантом на шее. Он стоит около кушетки. Это лучший игрок в шахматы в «Менее» Северной Калифорнии. Мне удалось выиграть у него лишь однажды, но эта победа подпитывала мою гордость очень долгое время. Он славный и очень забавный. Он из той породы людей, которые, кажется, никогда не чувствуют необходимости говорить гадости о ком бы то ни было. Его зовут Джек, и он мне очень нравится».

Шура сказал, перекрывая стоявший в гостиной шум:

— Мне нравятся шахматы, но я не играл в них лет сто. Было бы забавно попробовать поиграть снова.

Я посмотрела на него и улыбнулась, демонстрируя все свои зубы: «Я уже давно выучила, что самый опасный противник — тот, кто говорит тебе, что не играл в какую-нибудь игру много лет. Он запросто обыграет тебя, да еще будет извиняться за то, что подзабыл, как надо играть.

Шура рассмеялся.

— Наконец, — сказала я, — тот высокий мужчина с черной бородой, что стоит около двери. У него большой дом в Черных горах. Это милое местечко к северу отсюда, но недалеко, там живут состоятельные люди. Он часто устраивает вечера для членов «Менсы». В его бассейне обычно плещутся голые люди — я чуть было не сказала голые члены. Один из прекраснейших моментов в своей жизни я пережила на такой вечеринке прошлым летом. Я была одета в черную одежду для танцев, которая на мне сегодня. К концу вечера я совсем осмелела, сняла юбку и плюхнулась в бассейн прямо в колготках и топе. Вы никогда не видели, чтобы женщина привлекла такое внимание! Все голые мужчины из того бассейна захотели познакомиться со мной и спрашивали, где это я так долго скрывалась; я стала первой красавицей бассейна! Думаю, они устали от обилия обнаженной плоти, и я стала для них настоящим искушением в своей одежде!

Я вновь рассмешила его.

Я рассказала Шуре о компьютере, что встроен в мозги молодого человека на диване, который порой теряется и толком не понимает происходящего. Шура сказал, что его очень занимает подобный тип ума и что позже он подойдет к этому человеку и побеседует с ним. Я выразила надежду, что он не передумает, поскольку мало кто обращает на мальчика внимание, а ведь он очень мил.

Я сказала на ухо Шуре:

— Между прочим, а почему ты не вступил в «Менсу»? Это хороший способ повстречать интересных людей, особенно, когда вы развелись или овдовели.

— Ну, — прокричал Шура, — сказать по правде, я никогда не думал об этом, возможно, потому, что там нужно проходить тест на IQ, а я не пройду этот тест.

— Это почему же, скажи ради Бога?

Я почувствовала, как Шура сомневается, и ждала, станет он объяснять или нет. Наконец, он повернулся ко мне и сказал:

— Я питаю огромное отвращение ко всем тестам на проверку уровня интеллекта и еле сдерживаюсь при виде людей, которые дают их. Когда я был в третьем классе или около того, мне дали так называемый тест на IQ, Бинет-что-то-что-то…

— Тест Стэнфорд-Бинета», — подсказала я.

— …. я честно постарался пройти этот тест. Там были треугольники, и игры с числами, и вопросы типа «если это, тогда что». Стратегия ответов на большую часть этих вопросов была довольно очевидна.

— Так ты справился?

— Конечно, и из-за этого я крупно поссорился с директором школы. Он обвинил меня в том, что я смошенничал, поскольку еще никто не мог показать такой результат, как я, без обмана. Так что меня, по сути дела, выкинули из группы, где давали эти тесты, и я подвергся самому настоящему унижению. Очевидно, они хотели, чтобы результаты колебались около какой-то нормы, а мой результат слишком сильно превысил ее. Моя мать пришла в ярость и устроила директору скандал; она затащила меня к нему в кабинет и прочитала ему лекцию о моей честности. После такого мне еще больше захотелось куда-нибудь убежать и спрятаться. Тогда я поклялся, что больше никогда не буду проходить тесты на IQ, и я этого не делал.

Я сочувственно покивала: «Конечно, конечно».

Тут входная дверь открылась, и я углядела своего бывшего супруга, Уолтера Парра, уважаемого психиатра и автора научных публикаций, любящего отца и неисправимо неверного мужа. Дети пришли вместе с ним. Я взяла Шуру за руку и сказала: «Я хочу, чтобы ты пообщался вон с теми вошедшими. Уолтер — мой бывший муж, он действительно очень хороший человек и с ним очень интересно поговорить. Все это я говорю тебе не потому, что хочу показаться великодушной и способной прощать женщиной, какой, разумеется, я являюсь».

Я забыла; я еще не рассказывала ему о своем браке, так что он не может точно знать, что мне пришлось прощать. Ладно, спокойно.

Пока мы протискивались между разгоряченными телами, я продолжала говорить, перекрикивая разговоры и музыку: «Детей зовут Энн, Венди и Брайан; они самые замечательные люди на свете, и это абсолютно объективное и беспристрастное заключение, как медицинский диагноз».

Когда мы подошли к Уолтеру, я представила ему Шуру и добавила: «Д-р Уолтер Парр — очень хороший психоаналитик, работает по методикам Юнга. Он написал две книги, посвященные мифотворческой способности человеческой психики, и их действительно стоит прочесть. А я сделала несколько отличных рисунков для одной из этих книг». Потом я указала пальцем на грудь Шуры и сказала Уолтеру, прижавшись губами прямо к его уху из-за стоявшего в гостиной шума: «Шура — эксперт по психотропным препаратам и их воздействию на человека. Он также изобретает новые психоделики и публикует всю информацию о них в крупных и важных журналах с химической тематикой!» После этого я изобразила потерю голоса из-за того, что мне пришлось так напрягаться, а мужчины в это время поздоровались и обменялись рукопожатием.

Дети уже разбежались, так что я потянула Шуру за рукав, и мы пошли ловить каждого из них по очереди. Я кричала ему имя, он отвечал «привет». Проделав процедуру знакомства, я жестом показала Шуре, что должна идти на кухню, похлопала его по рукаву и оставила стоящим в гостиной со стаканом вина и ошеломленным выражением лица в окружении незнакомых людей. На протяжении следующих пятнадцати-двадцати минут я старалась не искать глазами крупную голову, окруженную ореолом блестящих волос. Я проверила, достаточно ли еды на кухне, и поздоровалась со всеми, с кем могла, убедившись, что у них есть все, что нужно, и они знают, где находится ванная комната. Впрочем, я достаточно часто смотрела в сторону Шуры, чтобы удостовериться, что он не ушел. Сделав все, что мне полагалось сделать в качестве хорошей хозяйки дома, я начала проталкиваться туда, где последний раз видела Шуру.