— Не имею представления. — Она провела его через выставочный зал к длинной стойке. — Как я вам уже говорила, работ Апсолла осталось немного. Удивительно, что одна из его картин была здесь на побережье все это время.

— Кто сказал, что мы — жители Эклипс-Бэй — не кучка искушенных любителей искусства?

— Уж точно не я. — Она открыла дверь мастерской и зажгла еще больше ламп. — Вы можете поставить ее туда, к тем картинам у дальней стены.

Он оглядел тесную заднюю комнатку. Ряды картин были составлены по пять и шесть у каждой стены. Пустые рамы всех форм и размеров были сложены в углу. Верстак был засыпан инструментами и матирующими материалами.

— Не хочу вас обидеть, — сухо сказал он, ставя картину, — но это место выглядит почти таким же захламленным как домик Фургартона.

— Мастерские в галереях всегда так выглядят.

Он выпрямился. — Находка ранее неизвестного Апсолла, должно быть, интересная тема для статей в каких-нибудь художественных журналах.

Она улыбнулась. — Я так и вижу заголовок. Любительница Заговоров, Лидер Культа Нового Века и Владелец Порно-магазина Наследуют Утерянного Апсолла.

— Будет интересно посмотреть, что они сделают с деньгами. — Он вернулся к месту, где она стояла в дверном проеме. — Ну, на сегодня хватит волнующих приключений в мире искусства. Вы готовы к ужину? Я бы отвез вас в Дримскейп, но там Карсон, и мы не сможем спокойно поговорить. Как насчет «Крэб Трэп»? Там не так хорошо как у Рейфа, но не так уж плохо.

— Вы понимаете, что если мы поужинаем в любом из местных ресторанов, завтра разговоров не оберешься?

— Ну и что? Харты привыкли к тому, что о них болтают в городе.

— Я знаю.

Ему вдруг запоздало пришло в голову, что она не привыкла быть объектом местных сплетен. — Послушайте, если это — такая проблема, мы можем поехать ко мне. У меня дома полно еды. Это просто необходимо, если рядом подрастающий паренек. Не могу сказать, что это будет то, что другие назвали бы деликатесами, но…

Она откашлялась. — Я купила свежую спаржу и немного филе лосося сегодня после обеда.

Свежую спаржу и лососину обычно не покупали без повода. Он обдумал возможности.

— Вы собирались пригласить меня к себе? — наконец спросил он.

— Если честно, то мне пришло в голову, что будет гораздо удобнее поесть там, а не перед аудиторией из множества славных и чрезвычайно любопытных жителей Эклипс-Бэй.

Он медленно улыбнулся. — Свежая спаржа с лососиной звучит просто здорово.

Атмосфера беспокоила его, но хоть убейте, он не мог понять, что было не так. С виду все было идеально.

Ужин прошел отлично. Он занялся лососем, пока Октавия готовила спаржу и резала хрустящий хлеб. Они потягивали из бокалов шардонэ, пока сообща трудились на ее уютной, аккуратной кухне. Они свободно разговаривали, чувствуя себя так же комфортно, как могут двое, которые готовили вместе бесчисленное количество раз.

Словно они уже стали любовниками, подумал он. Глубокое ощущение интимности обволакивало их, и это начинало его беспокоить. Это ощущение полностью отличалось от того, что он испытывал с другими женщинами в прошлом. Это не было приятное, несерьезное, сексуальное возбуждение, которое он чувствовал в похожих ситуациях раньше. Он не понимал все возрастающего напряжения, от которого так скребло на душе.

Может, это была не самая лучшая его идея. Правда, оглядываясь назад, он был уверен, что выбор у него был невелик. Если охотишься на королеву фей, приходится рисковать.

Он стоял у раковины в ее сверкающей белой кафельной плиткой кухне и мыл кастрюлю, в которой тушилась спаржа. Рядом с ним Октавия с полосатым полотенцем на левом плече, встала на цыпочки, чтобы поставить тарелки в шкаф. Когда она подняла руки над головой, ее груди натянули тонкую ткань ее блузки.

Черт. Он снова смотрит. Раздраженный, он сосредоточился на мытье кастрюли.

Она закрыла дверку шкафа и потянулась к кофейнику. — Черный, верно? Без сливок и без сахара?

— Верно.

Она налила кофе в две чашки и ушла в гостиную. Он вытер руки, бросил мокрое полотенце на вешалку, и последовал за ней, не в силах отвести глаз от гипнотизирующего покачивания ее бедер.

Что, черт побери, не так с этой сценой? — задумался он. Именно так все и должно было выглядеть, точно так, он надеялся, все и будет на этой стадии.

Она свернулась на уголке дивана, поджав одну ногу под себя, изящно держа в руках кружку. Огонь, который он развел чуть раньше, потрескивал в камине.

Она улыбнулась ему, и он тотчас же почувствовал, как каждый нерв и мускул его тела перешел из состояния боевой готовности к боевым действиям. Его охватило почти непреодолимое желание поднять ее с дивана, отнести в темную комнату в конце коридора и опустить ее на кровать. Он медленно согнул и разогнул одну руку, чтобы восстановить контроль.

И так было весь вечер, словно он шагал по краю обрыва в яростный шторм. Одни неверный шаг, и он упадет в глубокую воду. Не помогало и то, что снаружи как из ведра лил дождь и бесновался ветер всего каких-нибудь сорок минут назад.

Он прошел в гостиную к каменному камину, поднял железную кочергу и помешал угли. Пламя и так было сильное, но ему нужно было хоть чем-то занять руки.

— Мне понравились ваши книги, — сказала она. — У меня есть все четыре в серии.

— Я заметил. — Он отложил кочергу, выпрямился и посмотрел на книжную полку, где между тяжелыми зелеными стеклянными книгодержателями стояли его романы. — Мы, авторы, подмечаем подобные детали.

Книгодержатели выглядят дорогими, подумал он. Дельфины, играющие в прибое. Настоящий предмет искусства из стекла, это вам не дешевые, практичные книгодержатели, найденные на барахолке.

В коттедже были и другие благородные, дорогие детали. Ковер приглушенных зеленых и золотых тонов с экзотическим узором лежащий на полу из твердой древесины перед темно-зеленым диваном. Кофейный столик из тяжелого зеленого стекла, покрытый рябью и похожий на каплю застывшей лавы. Пара абстрактных картин в рамах на стенах.

Не те предметы мебели, которые вы ожидаете увидеть в летнем домике или домике для отдыха, подумал он. У него возникло ощущение, что она все здесь так украсила, чтобы чувствовать себя здесь как дома. А теперь она собирается уехать навсегда.

— Расскажите мне, — сказала она, — Это было трудно решение — оставить «Харт Инвестментс», когда вы решили серьезно заняться писательской работой?

— Принять решение было просто. — Он сел на диван и взял свою кружку с кофе. — А вот выбраться из семейного бизнеса оказалось несколько сложнее.

— Готова поспорить, что так и было. Вы — старший, и по всеобщему мнению, в вас проявился талант к инвестированию.

Он пожал плечами. — Я — Харт.

Она коротко улыбнулась ему. — На вас, должно быть, очень сильно давили, чтобы вы стали у руля, после отставки вашего отца.

— Мои родители были понимающими и всячески меня поддерживали. — Он сделал глоток кофе и медленно поставил кружку. — Но Салливан взорвался, словно гора Сент-Хеленс.

— Представляю. «Харт Инвестментс» было творением вашего деда. Все здесь знают, через что он прошел, чтобы встать на ноги и построить новую компанию после того как тетя Клаудия… — Она замолчала. — После того как «Харт и Мэдисон» разорилась.

Он обеими руками обхватил кружку. — Пап пытался защитить меня от взрывной волны, но никто не мог сдержать взрыв. У нас с Салливаном было несколько раундов на боксерском ринге, прежде чем он наконец осознал, что я не собираюсь сдаваться и менять свое решение.

— Наверное, это были нелегкие времена.

— Да уж. — Он сделал еще один глоток кофе. — Но мы их пережили.

— Нужно отдать должное крепости ваших семейных уз.

— Угу. — Он больше не хотел говорить об этом периоде своей жизни. Он был слишком тесно связан со смертью Амелии. Он оглядел комнату. — Такое ощущение, что вы планировали остаться здесь на какое-то время.

Она приподняла одно плечо, словно собираясь пожать им. — Планы изменились.