– Эмили? Милая, ты в порядке? Она открыла глаза и увидела Уэйда, склонившегося к ней и выглядевшего теперь вовсе не опасным. На лице его были волнение и участие.

– Я в порядке, – ответила Эмили. – Просто немного устала.

– Я позвоню твоей тете.

– Погоди, – сказала Эмили, – не сейчас.

– Что такое?

– Тебе, наверное, нужно уезжать, знаю, но… не мог бы ты посидеть со мной хотя бы чуть-чуть? – тихо попросила она. – Мне нужно время, чтобы прийти в себя до приезда тети.

– Мне никуда не нужно уезжать, – сказал Уэйд, садясь рядом с ней на диван. – Тебе что-нибудь принести?

– Нет, спасибо. – Эмили просто хотелось побыть рядом с ним, знать, что он здесь и заботится о ней. А еще ей хотелось, чтобы ее обняли. Но об этом она никогда не попросит.

Эмили не пришлось просить. Уэйд обнял ее, нежно прижимая се голову к плечу. Тепло его тела окутало Эмили словно кокон. Она не собиралась плакать, по крайней мере на глазах у кого-то. В конце концов, ей еще повезло: не нанесли серьезных повреждений, не украли ничего ценного… Эмили прижалась лицом к шее Уэйда, чувствуя, как слезы медленно стекают по щекам. Уэйд прижал се крепче, бормоча слова утешения.

– Браслет моей матери, – сказала она, вспоминая о единственной ценности, которую у нее украли, – это все, что у меня осталось от нее.

– Как бы я хотел пообещать тебе, что непременно найду его, – сказал Уэйд, спрятав лицо в се волосах. – Но я могу только обещать, что попытаюсь.

– Вообще-то он не должен был бы ничего значить для меня, – сказала Эмили, вытирая слезы. – Я ведь даже не помню мать. Я должна ненавидеть ее!

– Но ты этого не чувствуешь.

– Я пыталась, особенно после того, как уехал Лукас и я осталась с отцом.

– Твой отец не обижал тебя, Эмили? По осторожному тону, которым Уэйд задал этот вопрос, Эмили поняла, что он уже слышал кое-что о Джошуа-младшем.

– Он никогда не бил меня, – успокоила его Эмили. – Он вообще ко мне никогда не прикасался, даже ни разу не обнял. Я никогда не слышала от него ни единого слова похвалы. Только Лукас любил меня. Он помогал делать домашние задания, чинил мои игрушки и успокаивал, когда снились плохие сны.

– Сколько тебе было, когда он уехал?

– Почти тринадцать. Поэтому, когда мне нужна была чья-то поддержка, я обращалась к тете Бобби.

– Но ты все эти годы жила с отцом, ухаживала за ним?

Эмили кивнула, думая, как бы объяснить ему все.

– У него больше никого, не было, – сказала Эмили. – Он со всеми поссорился. Его брат Джонас умер много лет назад, а с дядей Калебом он никогда не ладил. Дядя Калеб помогал, когда отец был прикован к постели, но отцу не очень нравилось, когда он бывал рядом. Днем за ним присматривали сиделки, пока я была на работе, а вечером я. Перед тем как умереть, я думаю, он хотел поблагодарить меня, но тогда он уже не мог говорить. Может, я просто видела то, что мне хотелось видеть.

– А может быть, и нет. Вполне вероятно, что он был благодарен тебе, но не знал, как об этом сказать.

– Мне бы хотелось так думать.

Уэйд погладил ее по голове. Они долго сидели молча, пока Эмили не зашевелилась, вздохнув.

– Уже поздно, – сказала она. – Надо, наверное, позвонить тете Бобби. Хотя, я думаю, со мной все будет в полном порядке.

Уэйд сердито посмотрел на нее.

– Ты ведь слышала, что сказал доктор. С тобой рядом должен быть кто-нибудь. Если честно, я был бы рад остаться с тобой, но, если я так сделаю, завтра об этом будет говорить весь город. Лучше позвать твою тетю.

Щеки Эмили слегка покраснели.

– Я даже не поблагодарила тебя за все, что ты сегодня для меня сделал. И даже не спросила, почему ты решил ко мне заехать. Уэйд обнял ее. – Помнишь, что ты сказала, когда я нашел тебя на полу?

Об этом Эмили помнила очень смутно, только то, как она лежала на полу, потом резкий свет и взволнованное лицо Уэйда.

– Я…

– Ты сказала, что думала обо мне, когда входила в дом.

Щеки Эмили покраснели еще больше.

– Правда?

– Да. И поэтому я заехал к тебе… Потому что я тоже думал о тебе. Кажется, я думаю о тебе все время, если уж говорить начистоту.

Эмили не сводила глаз с его лица.

– Правда?

– Да. Все время.

Он нежно поцеловал ее. К Эмили, похоже, силы уже начали возвращаться, и она обняла его за шею, прижавшись к нему. Голова у Эмили кружилась.

– Скажи мне еще раз, почему я уезжаю от тебя, – пробормотал Уэйд.

Эмили и сама не могла вспомнить.

– Потому что у тебя есть другие дела?

– Важнее этого ничего быть не может. – Он снова поцеловал ее.

– Потому что… – Но ей не удалось договорить, потому что Уэйд снова прервал ее долгим поцелуем.

– Потому что тебе нужно отдохнуть, – сказал он. – И потому что мы не хотим давать лишний повод для сплетен. Какой номер телефона у твоей тети? Я позвоню ей.

– Только не пугай ее. Скажи, что со мной ничего страшного не произошло, попросила Эмили.

Уэйд кивнул и, наклонившись к Эмили, снова поцеловал се.

– Наступит время, когда мне не придется оставлять тебя на ночь.

Во вторник Эмили не пошла на работу. Головная боль стихла, но синяки и ломота во всем теле еще остались. К тому же Эмили была пока не готова к сочувственным взглядам и расспросам коллег.

Молодой женщине едва удалось уговорить тетю с дядей уехать, сказав, что она позвонит, если ей понадобится помощь. Они собирались быть с ней круглые сутки. Дядя починил сломанные вещи и вставил новый замок в кухонную дверь, а тетя прибрала весь дом. Они ушли, предупредив, чтобы Эмили хорошенько заперла за ними дверь.

Эмили была рада снова остаться одна. Не смотря на любовь к дяде и тете, их беспрестанная забота начинала действовать Эмили на нервы.

Телефон зазвонил еще до полудня и не прекращал трезвонить весь день. Казалось, все в городе были озабочены состоянием Эмили. Уже давно в Хонории не было такого развлечения, подумала Эмили, вешая трубку после очередного звонка. К ее удивлению, некоторые из звонивших предлагали даже свою помощь, что очень тронуло Эмили.

Во вторник Уэйду понадобилось время, чтобы немного прийти в себя. За напряженной ночью последовало сумбурное утро: все хотели знать, когда же наконец будут раскрыты кражи. Уэйд нашел себе убежище в закусочной недалеко от офиса, за чашечкой кофе и куском пирога. Наслаждаясь тем, что хоть здесь никто его не дергает, Уэйд размышлял о совершенных в городе кражах. У него было несколько подозреваемых. Уэйд все еще не мог забыть, как он нашел Эмили лежащей на полу. Ужас охватил его, когда он увидел кровь у нее на лбу. Эмили всегда говорила, что ее семья и она сама ничего не значат для жителей этого города. Сейчас Уэйду так не показалось, если судить по числу людей, справлявшихся о состоянии Эмили. Все они, похоже, очень любили ее.

За столиком позади кто-то произнес имя Эмили, и это привлекло внимание Уэйда. Зная, что говорившие не видят его, Уэйд прислушался.

– Просто чудо, что ее не убили или не изнасиловали.

Уэйд вздрогнул.

– Если при мне кто-нибудь еще раз скажет «бедная Эмили», меня, наверное, вытошнит, презрительно сказала какая-то женщина. – А если от удара по голове записывают в святые, то я и сама не прочь попробовать.

– Ах, Эйприл, тебе не нравятся все Макбрайды, – заметила другая женщина.

Эйприл. Уэйд вспомнил осенний праздник и драку.

– Ты обвиняешь меня? – гневно возмущалась в ответ та. – После всех тех гадостей, которые Макбрайды говорили о моем бедном брате? Винсент клялся, что не он отец ублюдков Саванны, а Макбрайды хотели его уличить. Хорошо, что друзья помогли ему. Сейчас Саванна замужем за знаменитым писателем, и денег у них куры не клюют, а бедный Винсент выбивается из сил, зарабатывая себе на жизнь. По-моему, все ужасно несправедливо.

– Но ведь Эмили ни в чем не виновата, она такая милая девушка, – сказала собеседница. Эйприл фыркнула.