У западных украинцев яблоко было одним из обязательных элементов атрибутики похоронного обряда. Так, яблоки вместе с некоторыми другими предметами — хлебом, зерном, флягой с вином — ставили в миске рядом с покойником или на гроб в течение всего времени от момента смерти до захоронения. Их вместе с другими плодами, калачиками, медовыми пряниками вешали на деревце, которое ставили в доме около гроба с покойным, а затем несли рядом с ним во время движения похоронной процессии. Если умирали девушка или парень, деревце, убранное, как во время свадебного обряда, втыкали в могилу после похорон. Подобное поминальное деревце здесь делали и на шестины — в субботу через шесть недель по смерти — «за душу умершего». Во время поминальной трапезы сразу после погребения хозяйка раздавала гостям по калачу со свечкой, яблоки и другие фрукты, произнося при этом: «Прошу за душу покойного и умершей ранее родни».

В народных представлениях о «том свете» образы яблони и яблока соотносились с райским деревом и райским плодом. Умершие праведники попадали в рай — место вечного блаженства, где есть все, и в изобилии. Это место — огражденный сад с красивыми цветущими и плодоносящими деревьями, куда не могут попасть грешники. Согласно украинским легендам, в день Преображения Господня праведники в раю из рук Господа получают яблоко.

Особо следует отметить представления, связанные с праздником Преображения Господня, называемого в народной традиции Яблочным Спасом. До этого дня у восточных славян было не принято есть плоды и огородные овощи нового урожая; использование их в пищу считалось грехом, поскольку они, по народным представлениям, еще не были зрелыми. Не случайно использование образа яблока в народной поговорке: «Не тряси яблока, покуда зелено: созреет, само упадет». В традиционном сознании полное созревание всех плодов приурочивалось именно к Яблочному Спасу. Повсеместно в этот день с деревьев снимали яблоки и другие фрукты и несли в церковь для освящения. В Яблочный Спас разговлялись яблоками, едя их в первый раз в сезоне. Поговорка об этом празднике гласит: «Пришел Спас, яблочко припас».

Непременный запрет есть яблоки до Спаса распространялся на родителей, у которых в текущем году умерли дети, или вообще на тех, кто лишился своих детей. Особенно строго запрет соблюдался и соблюдается по сию пору во многих местах у русских матерей. По поверьям, при его нарушении умершим детям Бог не даст райского плода и им будет тяжело. В Харьковской губернии считали, что на «Спаса» дети «на том свете» получают от Бога яблочки и этими яблочками играют. В этом запрете очевидны характерные для мифологического сознания и, соответственно, для традиционной культуры соединение и взаимосвязь растительного и человеческого миров, а также календарного и жизненного циклов.

В христианских легендах с яблоней и ее плодом связан мотив грехопадения Адама и Евы, соотносящийся с традиционными представлениями о «запретном плоде» как символе любви, плодородия и жизни.

Роль животных в мифологии чрезвычайно велика и определяется тем исключительным значением, которое они имели на ранней стадии развития человечества, когда люди еще не выделяли себя из ряда живых существ и не противопоставляли себя природе. Во многих культурных традициях животные обожествлялись и, как священные, помещались на вершину социальной иерархической лестницы. У многих народов широко были распространены мифологические представления о животных-родоначальниках человеческого коллектива, а также о животных как особой ипостаси человека. Отсюда запреты убивать и употреблять в пищу мясо тех или иных животных и, напротив, ритуальное вкушение его в предписанное время. Долгое время особенности, подмечаемые людьми в мире животных, являлись наглядным образцом для установления модели жизни человеческого общества.

С древних времен до нашего времени дошли представления о возможности человека принимать облик животного. Способность к оборотничеству приписывалась прежде всего людям, которые, согласно мифологическим представлениям, обладали магической силой. В народной среде до сих пор живы представления об умении колдунов оборачиваться разными животными, о чем еще будет речь ниже. Мотив оборотничества широко и разнообразно представлен в фольклоре: сказках, былинах, легендах, преданиях и т. д. Образы самих животных в сказках наделяются необычными характеристиками: они понимают человеческую речь и могут разговаривать. Зачастую они выступают как благодарные помощники и советчики героя, а иногда, например конь или кот, как волшебный дар от умершего предка — отца или деда, — предопределяющий судьбу нового хозяина. В традиционных представлениях животные могут выступать как ипостась антропоморфных мифологических персонажей: так, водяного в народе нередко представляли в образе рыбы, домового — в виде кошки и других животных.

Образы животных часто воспринимались как посредники между миром людей и потусторонним миром. Многим культурным традициям, в том числе и русской, известны представления о душе человека в облике птицы. Функция посредничества животных между мирами очень четко прослеживается в фольклорных произведениях разных жанров и в народных представлениях. В мифопоэтических текстах и традиционном изобразительном искусстве разные животные распределяются в соответствии с архаическими представлениями о трехчленной вертикальной структуре мирового пространства. С его верхней зоной — небесным миром — связываются образы птиц; со средней — земным пространством — копытные животные, пчелы; а с нижней зоной — подземным миром — гады, рыбы, мыши и некоторые другие животные. В традиционной культуре за тем или иным животным закрепился определенный комплекс значений и характеристик. Сложившаяся в народном сознании символика животных находит отражение в самых разнообразных сферах обрядовой и бытовой жизни человека: в ряженье, приметах, толковании сновидений и т. п. Об особом месте животных в мифологических представлениях свидетельствуют также и обряды их жертвоприношений.

В культуре восточных славян волк — одно из наиболее мифологизированных животных. Основным признаком, определяющим его символику в народных представлениях, является принадлежность к «чужому» миру.

Чужеродность волка прослеживается в народных этиологических легендах, то есть в повествованиях о его происхождении. Возникновение волка в мифопоэтическом сознании связывается с землей: согласно белорусским легендам, позавидовав Богу, лепившему человека, черт вылепил из глины или, по некоторым вариантам легенды, выстрогал из дерева волка. Однако, создав форму, он не смог его оживить. Полагая, что творение оживет, если его направить против Бога, черт стал бегать вокруг волка и кричать: «Куси его!». Но жизнь волк получил от Бога: он оставался недвижим до тех пор, пока Бог не крикнул: «Куси его!» Оживший волк накинулся на черта, попытавшегося спастись тем, что взобрался на ольху. Но зверь успел схватить его за пятку. Из раны черта кровь попала на ствол дерева, и с тех пор древесина у ольхи красноватая. А черт стал беспятым; его в народе так и называют Антипкой (Анчуткой) Беспятым или Беспалым. В некоторых вариантах легенды волк выдирает черту бедро, отчего тот также навсегда остается хромым. В качестве спасительного для черта дерева выступает иногда осина, ставшая от его крови горькой.

Хтоническая природа волка, вытекающая из его происхождения, связанного с землей, обусловливает соотнесение этого зверя в народных представлениях с другими нечистыми животными, в частности с гадами и воронами. Общая природа, близость волка с гадами очевидна, например, в легенде о превращении человека в аиста:

Когда черт выстругал из дерева волка, Бог собрал все стружки и щепки, сложил в мешок и завязал крепко-накрепко. Дал он этот мешок одному человеку и велел: «Брось мешок в глубокое море, только смотри, внутрь не заглядывай!» Человека же разобрало любопытство, и решил он заглянуть в мешок. Но только он ослабил веревку, как наружу полезли змеи, жабы, насекомые и прочая нечисть. Бог разгневался, в наказание превратил этого человека в аиста и велел до конца века собирать выползших из мешка тварей. Связь волка с вороном прослеживается в восточнославянских поверьях. Так, по представлениям русских, на волка обязательно наткнется тот, кто поет в лесу и увидит ворона. А у белорусов карканье ворона над стадом предвещает нападение хищного зверя.