Согласно Герсону, оспаривать существование и деятельность демонов было не только еретично и нечестиво, но могло даже ниспровергнуть весь политический строй жизни. Шпренгер утверждал, что отрицание существования магии может и не быть еретическим, так как это отрицание может происходить от невежества; но такое неверие среди духовенства заслуживает самого серьезного порицания; оно может вызвать «серьезное подозрение» в ереси и иметь своим последствием преследование.
Когда народное легковерие в магию было такими запретами усилено, безумие Карла VI побудило шарлатанов предложить свои услуги. Один священник в 1403 г. похвастался, что ему служат три демона, и взялся в сообществе с тремя другими вызывателями демонов вылечить короля. Им поверили. Они начали произносить заклинания. Но их кривляния не привели ни к чему. Тогда они сознались парижскому прево, что все это был обман, и 24 марта 1404 г. все они были сожжены.
Кардинал Людовик Бурбонский в 1404 г. строго запретил чародейство и гадание и призывал не верить чародеям-обманщикам, вся цель которых очистить карманы своих клиентов. Кардинал строго приказал священникам доносить епископским судьям обо всех этого рода поступках и обо всех лицах, этим занимающихся. Но народ продолжал верить в чародейство.
В Англии в 1407 г. Генрих IV предписал епископам заключать в тюрьму всех колдунов, гадателей, чародеев по суду или без суда, пока они не отрекутся от своих заблуждений или пока король не помилует их. Колдунья из Ей в 1441 г. была замешана в деле, возбужденном против герцогини Глоучестерской, обвинявшейся в том, что она сделала и расплавила восковую куклу, изображавшую Генриха VI. Герцогиня призналась и отделалась легкой епитимьей, заключением в тюрьму и изгнанием в Честер. Секретаря ее повесили; колдунья была сожжена. Все это дело было чисто политическое.
Попытка извлечь политические выгоды из верования в чародейство имела место в 1464 г. во время бракосочетания Эдуарда IV и Елизаветы Вудвиль. Утверждали, что этот брак — результат чар матери Елизаветы Джакетты. В 1483 г. Ричард III утверждал, что «мнимое бракосочетание» Эдуарда IV в 1464 г. было вызвано «чародейством и колдовством со стороны невесты Елизаветы и герцогини Бедфорд».
Самым знаменитым процессом по обвинению в чародействе был процесс маршала де Рэ, проходивший в 1440 г. Утверждали, что маршал убивал беременных женщин и детей, чтобы писать их кровью заклинания, обеспечивавшие ему богатство и счастье.
Ничье положение в XV в. во Франции не казалось более блестящим, чем положение Жиля де Рэ. Он родился в 1404 г. и происходил из знаменитого рода Монморанси и Краон; он был в родстве со всеми знатными фамилиями Восточной Франции; по владению Рэ он был первым бароном Бретани. Его собственные владения были обширны, а когда он женился на богатой наследнице, то мог считаться самым могущественным и богатым сеньором Франции. В двадцать два года он поступил на службу к Карлу VII, дело которого казалось безнадежно потерянным; он содержал на свой счет отряд воинов и упорно сопротивлялся англичанам. Когда появилась Жанна д'Арк, ему было дано специальное поручение охранять Девственницу; со дня освобождения Орлеана и до неудачи под Парижем он был все время около Жанны. Во время коронационного торжества в Реймсе он был в двадцать пять лет возведен в звание маршала Франции, а в сентябре того же года получил разрешение окружить свой герб королевскими лилиями.
Этот человек был на редкость образованный. Его неутомимая любознательность и жажда к знанию побуждали его собирать книги в ту эпоху, когда редкий рыцарь умел подписать свое имя.
В 1433 г. он покинул двор и поселился в своих владениях, где жил пышно и беззаботно, прокучивая свое состояние и продавая одно за другим имения гораздо дешевле их стоимости. Большая часть их попала в руки его сюзерена герцога Бретонского; но Жиль де Рэ оставил за собой право выкупить их во всякое время в течение шести лет: он рассчитывал вскоре вновь стать несметно богатым и могущественным. Для этого он искал философский камень, который должен был дать ему безграничную власть и богатство. С этой целью его агенты разыскивали искусных колдунов и алхимиков; де Рэ был игрушкой в руках целой толпы бесстыдных шарлатанов, которые в нем постоянно поддерживали убеждение, что работа в его замке Тиффож скоро увенчается успехом; но неожиданное прибытие дофина Людовика заставило его остановить работу; правда, алхимия не была причислена к числу запрещенных наук, тем не менее занятия ею казались подозрительными, и Людовик не был из тех, кому Жиль де Рэ мог бы доверить свою тайну. Алхимия, хотя и считалась наукой, была почти всецело связана на практике с некромантией; немногие алхимики считали себя способными достигнуть успеха без помощи демонов. У главного чародея Жиля, Франческо Прелати, как выяснили впоследствии, был помощником черт по имени Баррон, которого он всегда легко вызывал, когда был один, но который никогда не показывался в присутствии Жиля. Однажды, по просьбе Прелати, демон разбросал по комнате слитки золота, но запретил чародею дотрагиваться до них в течение нескольких дней. Когда слух об этом чуде дошел до Жиля, он пожелал увидеть его. Прелати повел его в свою комнату. Но, открыв дверь, закричал, что в ней извивается большая зеленая змея ростом с собаку; Жиль и Прелати поспешно убежали. Жиль взял чудотворный крест и пожелал снова вернуться в комнату чародея; но Прелати внушил ему, что это только увеличит опасность, и Жиль отказался от своего намерения. В конце концов, злой демон изменил золото в мишуру, которая в руках алхимика скоро превратилась в красноватый порошок. Тщетно Жиль давал Прелати подписанные его собственной кровью обязательства слепо повиноваться ему, если он даст ему три дара: знание, богатство и могущество; Баррон не принял ни одного договора и потребовал от Жиля жертвы: части тела ребенка. Жиль поторопился положить в вазу руку, голову, глаза и кровь ребенка и передал Прелати, чтобы тот принес все это в жертву Баррону. Но демон продолжал гневаться, и Прелати сказал, что он похоронил отвергнутую жертву на освященной земле. Хотя Жиль в своих занятиях некромантией принес в жертву бесчисленное множество детей, однако в его процессе упоминается только о выше приведенном факте; частое упоминание его в свидетельских показаниях показывает, что обвинение придавало ему особое значение.
Жиль мог бы долго и безнаказанно производить свои смертоносные опыты, если бы герцог Бретонский и его канцлер — епископ Нантский не нашли более выгодным для себя отправить его на костер. Оба они имели в своих руках земли, отчужденные Жилем; они могли получить что-либо при конфискации имущества. Но напасть на страшного барона было не так-то легко; нужно было, чтобы Церковь повела его дело, так как гражданская власть не смела ополчить против себя всех баронов герцогства. Буйный нрав Жиля скоро дал его врагам желанный предлог.
Маршал продал замок и поместье С.-Этьен де Мальмор казначею герцога и передал владение брату покупателя Жану де Феррону, имевшему тонзуру, носившему духовную одежду и пользовавшемуся неприкосновенностью духовного лица. Между ним и Жилем возникли какие-то недоразумения. На Троицын день в 1440 г. де Рэ привел в С.-Этьен шестьдесят вооруженных человек, Жан был в церкви. Жиль и его люди ворвались в алтарь. Жана принудили вернуть замок. Жиль оставил в замке гарнизон, увез Жана и заключил его и тюрьму в Тиффоже, заковав в цепи.
За этот поступок по обычному праву Бретани судили гражданским судом; но герцог приказал взять замок и пленников. Возмущенный этим неожиданным вмешательством, Жиль дурно обошелся с посланниками герцога, который быстро собрал войско. Брат герцога осадил замок Тиффож, и Жиль был вынужден освободить пленников. Выразив свою покорность, он решился в июле отправиться к герцогу в Жосселен. Прелати вопросил своего демона и объявил Жилю, что он может смело ехать к своему сюзерену. Принятый ласково, маршал чувствовал себя настолько безопасно, что даже в Жосселене умертвил нескольких детей и вызывал демона через Прелати.
