Иоанна Пармского вслед за этим судили специальным судом, председательство в котором Александр поручил кардиналу Каэтану, ставшему позднее папой Николаем III. Обвиняемый охотно отрекся от своей речи в пользу Иоахима; но его направление раздражило судей, и с согласия Бонавентуры он разделил бы участь своих друзей, если бы не смелое вмешательство кардинала Оттобони, будущего папы Адриана V. Бонавентура разрешил Иоанну избрать себе место жительства, и Иоанн удалился в небольшой монастырь близ Риети. Здесь он жил в течение тридцати двух лет, не отрекаясь от своей веры в Иоахима.
Если преследование положило предел открытому распространению учения Вечного Евангелия, то все же в тайне много людей оставались верными этому учению. Центром секты был юг Франции. Епископ Акры Флорент являлся официальным обвинителем перед комиссией в Ананьи в 1255 г.; в 1262 г. он получил Арльскую архиепископию и в 1265 г. собрал провинциальный синод для осуждения иоахитов, все еще многочисленных в его провинции. Признано было необходимым выработать полное опровержение заблуждений Вечного Евангелия. Сожалели, что столько образованных людей соблазнялись еще ими и что книги, содержавшие эти учения, постоянно переходят из рук в руки. Была определена анафема за эту пропаганду, но не приняли никакой действительной меры преследования. Инквизиция также не сделала какую-нибудь попытку для истребления этой ереси. Иоахизм долго оказывал решающее влияние на францисканцев спиритуалов Лангедока и Прованса.
Удаление Иоанна Пармского было победой для конвентуалов. Новый генерал весьма решительно отрицал, что Христос и апостолы имели какую-либо собственность, и отожествлял бедность с совершенством. Бонавентура был проникнут мистицизмом. Его «Тайны теологии» представляют живую противоположность сухому схоластическому богословию эпохи, представителем которой был Фома Аквинский. Душа является пред лицом Бога; она в своих ночных бдениях должна раскаяться в прегрешениях и собственными силами стремиться к Богу; она не должна просить у другого ни помощи, ни руководства; рассчитывая только на себя самого, она должна подняться до видения Божества. Путем очищения она восходит на путь Просвещения и подготовляется получить Божеское Сияние. В конце концов она достигнет третьего пути, который ведет к соединению с Богом и к соучастию в божественной мудрости… Подобные учения сильно возбуждали мистическое направление спиритуалов.
Борьба, которую вызывал внутри ордена вопрос о собственности и бедности, усилилась; постоянно возникали дела, показывавшие невозможность примирить установленные св. Франциском обеты с обязанностями ордена, ставшего одним из видных факторов богатой и мирской Церкви; конфликт неизбежно должен был вызвать раскол. Конвентуалы постарались воспользоваться своей победой над Иоанном Пармским. Они заставили папу Александра 20 февраля 1257 г. повторить разъяснение Иннокентия IV, которым он разрешил ордену иметь деньги и собственность от имени Св. Престола. Все это возмущало партию пуритан. После провозглашения, что устав св. Франциска был откровением свыше, равным по своему значению Евангелию, имели право сомневаться, может ли нарушать его даже сам преемник св. Петра. Около середины XIII в. Бертольд Ратисбонский, самый знаменитый францисканский проповедник той эпохи, в проповеди перед братьями заявил, что обеты бедности, повиновения и целомудрия настолько обязательны, что даже сам папа не может смягчать или изменять их. Около 1290 г. доминиканский провинциал Германии ссылается на них в своей энциклике как на непреложную истину. Менее чем через двадцать пять лет подобные заявления считались ересью и наказывались костром.
Бонавентура на капитуле в Париже утверждал, что он согласился бы быть истертым в порошок, если бы никогда не думал привести орден в тот вид, который хотел придать ему святой Франциск. 23 апреля 1257 г. он разослал провинциалам энциклику, обращая внимание на пороки братьев и на то презрение, которое вызывали они ко всему ордену.
Но разногласие по вопросу о нищете разделяло орден. Напрасно около 1275 г. обращались к Григорию X, и тщетно папа приказывал строгое соблюдение предписаний устава, запрещавших обладание личным или общим имуществом. Мирская партия продолжала настаивать на невозможности примирять строгое соблюдение этих правил с требованиями человеческой природы, говоря, что это значит испытывать Бога. Ссора разгоралась все больше. В 1379 г. Николай III решил положить ей конец формальным разъяснением. По словам папской буллы «Словно посевы тянутся к небесам», францисканский устав был внушен Св. Духом и передан миру св. Франциском. Отречение от всякой собственности, как общей, так и личной, похвально и свято. Это полное отречение подобно тому, которое делали Христос и его апостолы и которое они заповедали своим ученикам. Оно не только похвально и совершенно, но законно и возможно, так как надо различать пользование, которое разрешено, от обладания, которое запрещено. Папа присвоил римской Церкви и ее первосвященнику обладание всем, чем пользуются францисканцы. Необходимо заставить с уважением относиться к правилу, запрещающему получать или иметь деньги. Особенно запрещались займы; однако в случае настоятельной нужды можно было производить займы при Посредстве третьих лиц (терциариев); но братья должны воздерживаться иметь деньги, определять их назначение или тратить их. Имущества по духовным завещаниям не нужно прямо назначать монахам, но только предоставлять им в пользование. Мельчайшие решения определяли обмен и продажу книг и разных предметов. Кончалась булла приказаниями, чтобы это папское решение читалось и изучалось в школах; но было запрещено всем под страхом отлучения от Церкви, влекшего за собой потерю должностей или бенефиций, прибавлять что бы то ни было к тексту. Никто не должен был позволять себе толкований, примечаний, спора или опровержения. Всякие сомнения и вопросы должны предъявляться прямо Св. Престолу. Всякий, кто станет оспаривать или комментировать францисканский устав или предписания буллы, будет подлежать отлучению от Церкви, снять которое только во власти папы.
Но булла «Словно посевы тянутся к небесам» не смогла положить конец внутренним разногласиям ордена. Правда, число упорствующих было невелико, но они отличались набожностью и добродетельной жизнью. Мало-помалу они образовали две группы: одну — в Италии, другую — в Южной Франции. Сначала они находились в полном согласии и в течение некоторого довольно продолжительного времени действовали заодно; но скоро различия в их взглядах стали настолько значительны, что породили две секты; это произошло, главным образом, благодаря особенно сильному влиянию, которое производили в Лангедоке и Пронансе труды Иоахима и Вечное Евангелие. Те, кто видели в уставе божеское откровение, которого не могла здесь на земле изменить ни одна власть, заявляли, что папская булла является вероотступничеством и не имеет никакого значения. Начались споры, которые только укрепили противников в их мнении. Особенно сильную вражду вызывал отказ спиритуалов принимать участие в ежедневном собирании милостыни деньгами. Тотчас же начали преследовать за ересь монахов, отказывавшихся просить милостыню. Автор рассказа об этом деле говорит, что они были готовы соблюдать полное повиновение и их ни в чем нельзя было уличить, но тем не менее они были осуждены как схизматики и еретики на пожизненное тюремное заключение в оковах. В виде предупреждения было приказано читать этот приговор каждую неделю во всех капитулах, причем никто не смел критиковать его. Монах, сказавший, что этот арест противен Богу, был также брошен в тюрьму, где и умер через несколько месяцев.
На Пасху 1289 г. был избран генералом Раймунд Гофриди. Генерал произвел расследование дела этих монахов, выразил суровое порицание виновникам несправедливости и в 1 290 г. выпустил узников на свободу. Вопреки булле «Словно посевы тянутся к небесам» орден еще менее чем когда-либо начал соблюдать устав. Провинциал Франции даже написал трактат, в котором выступил против буллы «Словно посевы тянутся к небесам» и данного его буллой толкования устава. Александр осудил сочинение и наказал автора и его покровителей. В Анконской Марке и в других местах реакция против аскетизма была так сильна, что официально приказали сжечь завещание св. Франциска. Освобождение спиритуалов, заключенных в Анконе, подняло грозный ропот против генерала.
